Адам Эпштейн - Дворец Грёз

– Тогда я вызову их из Завтрашней Жизни, как вызывала великого зодчего Агоруса, – решительно заявила Скайлар.

– Но это для тебя слишком опасно, – встревожился Элдвин. – Помнишь, тогда ты перышком отделалась. А теперь кто знает, чем все обернется.

– Я готова рискнуть. Но где попало с мертвыми не поговоришь. Нужно знать место, которое было для них особенным.

Эдан улыбнулся всеми своими морщинами:

– Есть такое место. Шестьдесят лет назад, после победы над Виверном и Черепом, Кальстафф, Лоранелла и Горный Алхимик стояли на высоком утесе и смотрели на воды Эбса. А рядом были мы – Завулон, Паксахара и я. Мы окидывали взором земли, которые только что спасли от гибели, и Трое из Пророчества говорили, что непременно вернутся сюда – не в этой жизни, так в следующей.

– И что это за место? – спросила Скайлар.

– Поворот.

Поворот – там, где могущественный чародей воздвиг утесы, чтобы спасти землю от разрушительного наводнения. И этот могущественный чародей был собакой.

– Прежде чем мы отправимся в путь, не окажешь ли нам услугу? – сказала Скайлар. – Не мог бы ты сотворить для нас кокон, останавливающий время? Нам нельзя терять ни минуты, но мы с лап валимся от усталости.

– Конечно, – закивал Эдан. – Буду рад хоть чем-то помочь.

Он опустил голову и коснулся подбородком снега. Прозрачный кокон окутал всех четверых. По ту сторону оболочки время замерло, а внутри все осталось прежним. Останавливать время – таков был волшебный дар Эдана.

Скайлар вызвала огненную фею, чтобы та растопила снег и немножко согрела воздух. Гилберт захрапел уже через минуту. Элдвин свернулся клубком. Но Скайлар не спала. Она упорно царапала когтем землю. И вот на влажной почве появилась надпись: «Анедроу аноспмот уинмакеывозорг».

Эдан повернулся посмотреть.

– Что здесь написано? – удивился он.

– Я-то надеялась, ты нам скажешь, – разочарованно вздохнула сойка.

– Прости, – покачал головой Эдан. – Этот язык мне неведом. А ты правильно все написала?

Скайлар кивнула.

Еще несколько мгновений она разглядывала надпись, потом медленно смежила веки.

А Элдвин все думал. Столько всего лезло в голову. Одна загадка за другой, и конца им нет… Но пусть ответы на вопросы пока подождут. Сейчас надо отдохнуть.

И с этой мыслью он уснул.

Снаружи не прошло ни секунды, а Элдвину показалось, что он провел в оцепенении добрых полдня. Трое из Пророчества решили, что выспались и им пора в дорогу. Эдан поднял голову, и кокон исчез. Фамильяров тут же пронизало холодом – надо прощаться с Эданом поскорее, пока совсем не замерзли.

– А куда ты теперь? – спросил черепаху Элдвин.

– Продолжу путь в Бронзхэвен. Много лет я прожил затворником. Королевство изменилось за эти годы, и мне любопытно взглянуть, как оно там теперь.

Фамильяры кивнули черепахе на прощание и пустились в путь к Повороту. А Эдан неспешно заковылял вниз по пологому склону.

Приближалась полночь. В черном беспросветном небе даже краешка луны не было видно, и дорога тонула во мраке. Элдвин ступал осторожно, опасаясь, как бы не сверзиться с утеса. Спускаться, конечно, не подниматься, но зато коленкам тяжелее. А из-за того, что не видно ни зги, получается в итоге ничуть не быстрее.

– Мне снова приснилась королева, – сообщил Элдвин. – Будто я стою на ковре, а кругом целое поле одуванчиков. И вдруг у меня лапы начинают проваливаться в этот самый ковер, словно в зыбучую грязь. Меня затягивает все ниже и ниже, я падаю в какую-то дыру и оказываюсь в королевских покоях. Там стоит Лоранелла и пытается мне что-то сказать, но тут я просыпаюсь.

– И мне приснился сон, – отозвался Гилберт. – Самый настоящий кошмар. Будто мы с Анурой плаваем в каком-то водоеме, а в нем так и кишат разные червяки.

Элдвина аж передернуло:

– Да уж, кошмар как есть.

– Нет, это как раз приятная часть. А потом – раз! – и все это исчезло. И мы сидим вдвоем в какой-то яме. Прямо издевательство. – Гилберт говорил, а сам смотрел куда-то в пустоту, мимо Элдвина. – Рядом с Анурой я впервые ощутил: вот она наконец, настоящая жизнь. И все вокруг словно начало налаживаться. А тут вдруг эта яма, и моей настоящей жизни как не бывало. Что скажет Анура? И что скажет моя родня?

– Пока я не встретил Джека и вас двоих, я был вообще никем, просто бродяжкой. Не хотел бы я вернуться в те времена, – вздохнул кот. – Но что бы с нами ни случалось, и ты, и я – мы оба остаемся самими собой.

Их беседу прервало какое-то постукивание. Фамильяры осторожно двинулись на звуки и вскоре увидели троих обезьян-ревунов, долбивших кирками ледяную стену. Факелы в их лапах едва рассеивали тьму.

– И чего это ревунов занесло так далеко от Леса-под-Лесом? – прошептала Скайлар.

Одна из обезьян опустила факел, и стало видно, зачем ревуны колотят по льду. Свет выхватил из темноты фигуру горного лося, вмороженного в ледяную глыбу, – неизвестно, сколько простоял тут этот окоченевший насмерть зверь. Обезьяны освободили мертвого лося из ледяного плена, достали ножи и принялись свежевать тушу.

– А-а, им шкура нужна, – осенило Скайлар. – Наверное, они ее натягивают на барабаны.

Прищурившись, Элдвин осматривал горный склон. Метрах в пятнадцати на белом снегу виднелось что-то красное. Кот пригляделся внимательнее. «Это же мотылек!» – сообразил он. Гигантская бабочка из тех, что пьют сок деревьев-колоссов в Лесу-под-Лесом.

– Может, попросим нас подвезти? – предложил друзьям Элдвин. – Нам полдня топать до Поворота, а мотыльку лететь меньше часа.

– Мне кажется, не стоит разглашать, куда мы направляемся, – нахмурилась Скайлар.

– Тогда возьмем мотылька без спроса.

Скайлар и Гилберт разом уставились на друга.

– Я-то думал, преступная жизнь в прошлом, – осуждающе квакнул Гилберт. – Ты предлагаешь украсть мотылька!

– Ну… я бы сказал – одолжить, – поправил Элдвин. – Мы вообще хотим спасти королеву или как?

Пока обезьяны возились с тушей, Элдвин, Скайлар и Гилберт потихонечку подбирались к мотыльку. Элдвин никогда не видел таких огромных насекомых. У этой бабочки на спине мог бы преспокойно уместиться слон. С приближением фамильяров мотылек заволновался и принялся беспокойно бить крыльями.

– Давайте-ка побыстрее, – тихо сказал Элдвин.

Бабочка рванулась к фамильярам. Хорошо, что привязь оказалась крепкой, а так бы чудище слопало всех троих за здорово живешь. Кот, сойка и лягух вскарабкались насекомому на спину, и Элдвин телекинезом отвязал мотылька.

– Гилберт, только у тебя лапы годятся для поводьев. Давай берись, – распорядился кот.