Владимир Митыпов - Мамонтенок Фуф [журнальный вариант]

— Ступай, ступай, — буркнул Ух. отвернулся и тяжело потопал прочь. Лопоухий родственник раздражал его сейчас своим довольным видом.

— Я вижу, вам тяжело, — лебезил Фуф, забегая вперед. — А я знаю, кто свалил ваши сосны!

— Знаешь?! — взревел Ух так, что вокруг закачались кусты. — Назови мне этих негодяев!

— Это эти… — заторопился Фуф. — Двуногие, они живут в хижинах на берегу реки.

Словно гром прокатился по Лесу. Наконец-то Ух знал, на ком выместить злобу. Его жуткий рог вмиг словно удлинился и стал еще острее. Не осталось и следа от вялости. Сейчас он снова был грозным Ухом, самым страшным зверем во всем древнем Лесу. Далеко вокруг попряталось и разбежалось все живое, и даже деревья, казалось, расступаются перед его стремительно несущейся громадной тушей. За ним вприпрыжку с трудом поспешал Фуф. Еще дальше, на почтительном расстоянии, скакал Гай, потом — Аф, и уже в конце этой диковинной цепочки бежала Олла, размахивая своим неизменным топором.

— А еще я знаю, где растет плачущая сосна, — кричал на бегу Фуф.

— Потом, потом, — прохрипел Ух. — Сначала я этих…

В этот день племя Длинноруких готовилось к особенно большому торжественному костру. Накануне из набега в полночную сторону вернулся крупный отряд воинов с пленными и с богатой добычей. Тут были и ожерелья из пестрых раковин, амулеты из кости, прочные плетеные ремни из ослиных хвостов, кремневые ножи и топоры, красивые меховые одежды, большие кожаные мешки с высушенным и растертым в порошок мясом, искусно сделанная глиняная утварь и многое другое. Но самое главное — это были, конечно, длинные — выше самого высокого воина — копья из выпрямленных мамонтовых бивней, оружие очень редкостное. Все награбленное добро было сложено в большие кучи перед хижиной Великой Матери. Сморщенная, высохшая старуха ковыляла от одной кучи к другой и радостно хихикала.

Пленные — шесть воинов, две женщины и двое мальчиков — лежали связанные на земле. Их тоже осмотрела Великая Мать и тоже осталась довольна.

— Их сердца, — она ткнула костлявым кулачком в сторону пленных воинов, — я дарю самым храбрым из моих воинов. Остальное разделить всем. Женщин и мальчиков оставим на завтра.

И, поддерживаемая двумя рослыми воинами, она удалилась в хижину.

А между тем племя готовилось к пиру. Уже было принесено и сложено в громадную кучу топливо для праздничного костра. Воины заново накрашивали красным руки, навешивали ожерелья из волчьих и медвежьих клыков, обвязывались косматыми шкурами. В отдельной хижине заклинатели духов готовили жуткие оскаленные маски для ритуальных плясок и проверяли остроту кремневых ножей, которыми разделывали пленных.

День обещал быть по-настоящему праздничным, а обед — обильным и вкусным.

Уже косматые, с разукрашенными лицами женщины принесли шесть глиняных блюд — как раз в рост человека, на которые должны были положить пленных. Уже из стоящей на отшибе хижины заклинателей духов донеслись первые устрашающие вопли и зарокотали бубны, перед этим подогретые для звучности у огня.

Пленные, даже женщины и мальчики, лежали спокойно. Они были готовы мужественно встретить свой неизбежный и ужасный конец. Недаром они были из неустрашимого рода Небесного Огня. Вдруг лежавший с краю высокий воин с густой черной бородой приник ухом к земле.

— Земля гудит, — взволнованно сказал он. — Сюда бежит кто-то огромный. Может, мамонт.

Остальные торопливо последовали его примеру. Твердая сухая земля доносила мерный тяжелый топот.

— Приближается… — прошептал другой, более молодой воин.

Пленные с недоумением переглянулись.

Длинноруких перед хижиной Великой Матери все прибавлялось. Торопливо подбегали отставшие. Но вот толпа колыхнулась и замерла. Опираясь на воинов, вышла сама Великая Мать. Одновременно, извиваясь и корчась в пляске, появились и стали приближаться три заклинателя духов. Передний нес факел для костра. И тут откуда-то с края селения донесся одинокий крик ужаса и сразу оборвался. А то, что произошло вслед за этим, оставшиеся в живых Длиннорукие помнили потом всю жизнь и даже передали своим детям и внукам. Между хижинами вдруг выросла необъятная туша шерстистого носорога. Вид толпы будто подхлестнул его. Он ринулся вперед, опустив к земле рог. Взлетели в воздух неестественно изломанные тела. Толпу разрезало надвое и разбросало в стороны. Взвился к небу отчаянный вопль сотен голосов. Носорог развернулся, взрывая землю, и снова бросился в атаку, исчез на мгновение за хижинами и появился снова. Почти половина селения уже лежала в развалинах.

Длиннорукие, охваченные ужасом, бежали к реке и бросались с крутого берега. Большинство из них разбивалось о прибрежные камни, тонуло, лишь немногим удалось спастись на челнах. Только отплыв далеко вниз по течению, посмели они обернуться и посмотреть назад. На высоком берегу они увидели одинокую девочку, глядевшую им вслед. «Это она в образе страшного носорога напала на нас», — решили Длиннорукие и еще сильнее налегли на весла.

С того дня о них в этих краях больше никто не слышал.

Учинив Длинноруким страшнейший погром, Ух несколько успокоился, выспросил у Фуфа, где растет плачущая сосна, и удалился обратно в Лес. Когда его сердитое сопение стихло вдали, Олле удалось, наконец, спокойно оглядеть свое освобожденное, правда, порядком разрушенное, селенье. И тут выяснилось, что десять пленников живы и здоровы. Это было тем более удивительно, что разбушевавшийся Ух успел снести и втоптать в землю даже прочный столб Великого Невидимого Ворона.

Великая Мать и три заклинателя духов избежали как-то ярости Уха, но зато их насмерть затоптали сами Длиннорукие во время своего панического бегства.

Пленники, хорошо вооружившись, ушли к себе в тот же день. На прощанье они сказали, что сделают дома все для вечной дружбы между родом Большой Реки и родом Небесного Огня.

— Что ж, — сказал Фуф по пути в Лес, — мы с Гаем пойдем к бизонам. А когда снова настанет время Большого Солнца, мы вернемся сюда.

— Обязательно вернемся, — пообещал и Гай. — Мы с Фуфом тогда уже будем совсем большими.

— Но все равно Рами будет всегда старшей среди нас, — добавил Фуф.

Олла остановилась, ласково погладила обоих своих друзей и легонько подтолкнула их к Лесу, который молчаливой стеной возвышался вдали и словно ждал обратно к себе тех, кто был рожден в его зеленых глубинах.

— Идите, если будет нужно, мы с Афом вас найдем.

Олла и Аф смотрели им вслед до тех пор, пока Фуф с Гаем не подошли к Лесу, чуть постояли, прощально глядя назад, а потом медленно скрылись среди деревьев.