Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Пожалуй, снимем с «Гриффиндора» пятьдесят баллов за твоё опоздание, — прервал молчание Злей. — И ещё двадцать за мугловую одежду. Даже не припомню, чтобы какой-то колледж был в таком минусе в самом начале триместра — мы ещё и к десерту не приступали. Это безусловный рекорд, Поттер.

Ярость Гарри дошла до предельной точки, но лучше было остаться в поезде парализованным и уехать обратно в Лондон, чем признаться, почему опоздал.

— Ты, как всегда, рассчитывал на яркое появление? Понятно, понятно, — продолжал Злей. — Летающего автомобиля не нашлось, и ты решил ради пущего эффекта явиться в зал посреди пира.

Гарри упорно не отвечал, хотя всерьёз опасался, что у него разорвётся грудь. Он знал: Злей пришёл именно для того, чтобы всласть поиздеваться над ним без свидетелей.

Наконец они подошли к огромным дубовым дверям замка; те распахнулись, и взгляду открылся необъятный вестибюль, вымощенный плитами. Из открытого Большого зала доносились обрывки разговоров, взрывы смеха, звон посуды. Гарри подумал было надеть плащ-невидимку и пробраться за гриффиндорский стол (который, на беду, стоял дальше всего от двери) незаметно, но Злей, словно прочитав его мысли, сказал:

— Никаких плащей, Поттер. Пусть все на тебя посмотрят — чего, я не сомневаюсь, ты и добивался.

Гарри развернулся и решительно вошёл в Большой зал: всё что угодно, лишь бы поскорей избавиться от Злея. В воздухе над длинными столами, как всегда, плавали свечи; посуда искрилась красивыми бликами. Но для Гарри весь зал слился в сплошное световое пятно — он шагал так быстро, что проскочил хуффльпуффский стол раньше, чем школьники на него уставились, а когда все повскакали, чтобы лучше его рассмотреть, он уже отыскал глазами Рона и Гермиону, стремительно пробрался вдоль скамеек и втиснулся между друзьями.

— Где тебя... Мерлинова борода, что у тебя с лицом? — Рон, как и все, кто сидел поблизости, вытаращил на Гарри глаза.

— А что? — Гарри схватил ложку и, прищурившись, всмотрелся в искривлённое отражение.

— Ты весь в крови! — вскричала Гермиона. — Повернись-ка...

Она подняла волшебную палочку, произнесла:

— Тергео! — и собрала засохшую кровь.

— Спасибо, — сказал Гарри, ощупывая чистое лицо. — Как там нос?

— В порядке, — откликнулась Гермиона, но встревожилась: — А что такое? Гарри, в чём дело? Мы чуть с ума не сошли!

— Потом расскажу, — ответил Гарри, почувствовав, как навострили уши Джинни, Невилл, Дин и Шеймас; даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подплыл поближе.

— Но... — возразила Гермиона.

— Не сейчас, — сурово и многозначительно изрёк Гарри. Пусть все думают, что с ним приключалась какая-то героическая история — желательно с участием парочки Упивающихся Смертью и минимум одного дементора. Конечно, Малфой не замедлит растрезвонить о своём подвиге, но можно ведь надеяться, что до большинства гриффиндорцев эти слухи просто не дойдут.

Гарри потянулся через Рона за двумя куриными ножками и горстью картофеля фри, но взять их не успел — они исчезли, и на столе появилось сладкое. Рон накинулся на шоколадный торт, а Гермиона сказала:

— Так или иначе, Распределение ты пропустил.

— Шляпа выдала что-нибудь интересное? — полюбопытствовал Гарри и взял пирожное с патокой.

— Нет, всё то же... сам знаешь... советовала объединиться перед лицом врага.

— А Думбльдор говорил про Вольдеморта?

— Пока нет, но его главная речь обычно бывает после ужина. Осталось недолго.

— Злей сказал, что Огрид опоздал на пир...

— Ты видел Злея? Где? — спросил Рон, самозабвенно вгрызаясь в торт.

— Так, случайно наткнулся, — уклончиво ответил Гарри.

— Огрид опоздал в$его на пару минут, — сказала Гермиона. — Вон он тебе машет.

Гарри посмотрел на учительский стол и улыбнулся Огриду; тот и правда махал ему рукой. Огрид так и не научился вести себя сдержанно, с достоинством, как, например, профессор Макгонаголл, куратор «Гриффиндора». Она сидела рядом — её макушка была чуть выше локтя Огрида — и его энтузиазма явно не одобряла. По другую сторону от Огрида сидела преподавательница прорицания профессор Трелони. Гарри очень удивился: она редко покидала свою комнату в башне, и раньше он никогда не видел её на пиру в честь начала учебного года. Вся в сверкающих бусах и многочисленных шалях выглядела она, по обыкновению, нелепо; гигантские очки увеличивали её глаза до невероятных размеров. Гарри всегда считал Трелони немножечко шарлатанкой, поэтому в конце прошлого учебного года был просто потрясён, узнав, что именно её предсказание навлекло несчастье на его семью. Теперь ему даже смотреть на неё не хотелось; к счастью, с прорицанием он уже развязался... Профессор Трелони обратила к нему глаза, огромные, как огни маяка; он быстро отвернулся, и его взгляд упал на Малфоя, который изображал, как крошит Гарри нос. Слизеринцы, умирая от смеха, исступлённо били в ладоши. Гарри поспешно уткнулся взглядом в своё пирожное. Внутри у него всё горело. Чего бы он только не дал, чтобы побеседовать с Малфоем по душам с глазу на глаз...

— Так что хотел профессор Дивангард? — спросила Гермиона.

— Узнать, что на самом деле произошло в министерстве, — ответил Гарри.

— Не он один, — фыркнула Гермиона. — В поезде нас прямо запытали вопросами, правда, Рон?

— Ага, — подтвердил Рон. — Все хотят знать, правда ли, что ты — Избранный.

— Даже у нас, привидений, только это и обсуждают, — сообщил Почти Безголовый Ник, доверительно склоняя к Гарри голову, которая плохо держалась на шее и опасно заколыхалась над плоёным воротником. — Меня считают своего рода экспертом по Гарри Поттеру; в призрачном сообществе известно, что мы дружны. Однако я наотрез отказался донимать тебя расспросами. «Гарри Поттер знает, что может рассчитывать на полную конфиденциальность с моей стороны, — так я всем сказал. — Я скорее умру, чем предам его доверие».

— Жуткая угроза, — заметил Рон, — если учесть, что ты и так покойник.

— Приятен, как тупой топор, — оскорбился Почти Безголовый Ник и, поднявшись над скамьёй, скользнул на другой конец гриффиндорского стола. Тем временем Думбльдор встал. Смех и разговоры стихли почти мгновенно.

— Добрый вечер, друзья! — Думбльдор широко улыбнулся и развёл руки, точно хотел обнять весь зал.

— Что это с ним?! — ахнула Гермиона.

Не только она заметила, что правая рука Думбльдора почернела. По Большому залу побежал шепоток; Думбльдор всё понял, но лишь улыбнулся и тряхнул лилово-золотым рукавом, скрывая увечье.

— Пустяки, не стоит внимания, — беспечно проговорил он. — А теперь... Новички, добро пожаловать; старички, с возвращением! Впереди у вас год, сулящий волшебные знания...