Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Проклятие подвластия? — предположил Гарри. — Любовное зелье?

— Очень хорошо. Лично я склоняюсь к любовному зелью. Я думаю, она сочла бы, что это романтичнее. К тому же вряд ли трудно было жарким полднем убедить Тома, когда он проезжал мимо один, выпить воды. Так или иначе, уже через несколько месяцев после сцены, свидетелями которой мы стали, жители Малого Висельтона жарко обсуждали невероятное происшествие — побег сына сквайра с нищенкой Меропой. Можешь представить, сколько было сплетен... Но потрясение деревенских жителей не шло ни в какое сравнение с возмущением Ярволо. Он вернулся из Азкабана, рассчитывая увидеть покорную дочь и горячий обед на столе, а вместо этого нашёл дюймовый слой пыли да прощальную записку... Насколько я знаю, он с тех пор не произносил имени дочери и даже не упоминал о её существовании. Предательство Меропы, вероятно, приблизило его смерть — впрочем, не исключено, что он просто не научился самостоятельно стряпать. После Азкабана он очень ослабел и не дождался возвращения Морфина из тюрьмы.

— А Меропа? Она... умерла, да? Ведь Вольдеморт воспитывался в приюте?

— Да, — ответил Думбльдор. — Конечно, здесь мы опять обращаемся к сфере догадок, но всё же дальнейший ход событий не так трудно вычислить. Дело в том, что через несколько месяцев после тайной свадьбы Том Реддль вернулся домой без жены. По слухам, он утверждал, что его «околпачили», «обдурили». Я думаю, он знал, что одно время находился под воздействием колдовских чар, но, осмелюсь предположить, не рассказывал об этом в таких выражениях, опасаясь, что его примут за сумасшедшего. Однако люди решили, что Меропа солгала ему, притворилась, будто ждёт ребёнка, и потому он на ней женился.

— Она же действительно родила ребенка.

— Да, но только через год после свадьбы. Том Реддль бросил её беременную.

— А что случилось? — спросил Гарри. — Почему перестало действовать любовное зелье?

— Опять же остаётся только гадать, — проговорил Думбльдор. — Мне кажется, Меропа так сильно любила мужа, что не могла держать его в рабстве колдовством и решила отказаться от зелья. Она была без ума от него и, наверное, убедила себя, что и он влюбился в неё по-настоящему. Или считала, что он останется с ней ради ребёнка. В любом случае бедняжка ошиблась. Он бросил её, никогда не искал с ней встреч и не потрудился узнать, что стало с сыном.

Небо за окном стало чернильно-чёрным; лампы как будто засветились ярче.

— Пожалуй, Гарри, на сегодня достаточно, — чуть погодя сказал Думбльдор.

— Да, сэр.

Гарри встал, но не спешил уходить.

— Сэр... а это важно — знать прошлое Вольдеморта?

— Очень важно, — ответил Думбльдор.

— А это... имеет отношение к пророчеству?

— Самое прямое.

— Понятно. — Гарри, хоть и недоумевал, всё же успокоился.

Он шагнул к двери, но вспомнил ещё кое-что и снова обернулся:

— Сэр, а Рону с Гермионой можно рассказать?

Думбльдор, подумав, ответил:

— Да. Полагаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, Гарри, пожалуйста, попроси их не рассказывать никому больше. Нехорошо, если пойдут слухи о том, сколько мне всего известно о тайнах лорда Вольдеморта.

— Нет, сэр, кроме них, никто не узнает. Спокойной ночи.

Он почти уже дошёл до двери, когда вдруг увидел на одном из тонконогих столиков с хрупкими серебряными приборами уродливое золотое кольцо с большим, надтреснутым чёрным камнем. Уставившись на него, Гарри пробормотал:

— Сэр, это кольцо...

— Да? — откликнулся Думбльдор.

— Я видел его на вас, когда мы были у профессора Дивангарда.

— Верно, — признал Думбльдор.

— Но это же... сэр, это же то кольцо, которое Ярволо Монстер показал Огдену?

Думбльдор кивнул:

— То самое.

— Но как?.. Оно всегда у вас было?

— Нет, оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Думбльдор. — Буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тётей.

— Примерно тогда же вы повредили руку, да, сэр?

— Примерно, да.

Гарри замер в нерешительности. Думбльдор улыбался.

— Сэр, а как именно?..

— Уже поздно, Гарри. Ты услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Гермиона оказалась права: свободные часы в расписании шестиклассников отводились не для счастливого ничегонеделания, о котором так мечтал Рон, а для немыслимого количества домашних заданий. Ребята занимались так, словно каждый день готовились к новым экзаменам, да и сами предметы требовали гораздо большей отдачи. На превращениях Гарри теперь понимал лишь половину объяснений; даже Гермиона иной раз просила профессора Макгонаголл повторить сказанное. Однако поразительнее всего было то, что Гарри — благодаря Принцу-полукровке и к вящему неудовольствию Гермионы — неожиданно стал отличным зельеделом.

Владения невербальными заклятиями требовал теперь не только Злей, но и Флитвик с Макгонаголл, и Гарри регулярно видел, как в общей гостиной или в Большом зале одноклассники багровеют и пыжатся, будто наглотавшись «Полного Непрокака», хотя на самом деле всего лишь пытаются молча колдовать. От такого напряжения хотелось развеяться и было приятно выйти из замка в теплицы — по гербологии они проходили весьма опасные растения, но там по крайней мере не запрещалось от души высказаться, если сзади тебя неожиданно хватала щупалица ядовитая.

Из-за всех этих мучений Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не могли найти времени навестить Огрида. Он перестал приходить за преподавательский стол — зловещий знак — и таинственным образом слеп и глох, когда изредка сталкивался с ребятами во дворе или в коридоре.

В субботу за завтраком Гермиона, взглянув на пустое кресло Огрида, заявила:

— Надо пойти к нему и всё объяснить.

— У нас же отборочные испытания! — воскликнул Рон. — Плюс «агуаменти» для Флитвика! И вообще, объяснить что? Что мы всегда ненавидели его дурацкий предмет?

— Это не так! — возразила Гермиона.

— Говори за себя, а я пока не забыл драклов, — хмуро бросил Рон. — И я вот что тебе скажу: неизвестно, каких ещё несчастий мы избежали. Ты не слышала, как он разглагольствовал о своём тупоумном братике, — если б мы остались, сейчас, наверное, учили бы Гурпа шнуровать ботиночки.

— Мне плохо, когда Огрид с нами не разговаривает, — огорчённо призналась Гермиона.

— Мы пойдём к нему после квидиша, — пообещал Гарри. Он тоже скучал по Огриду, хотя, как и Рон, считал, что без Гурпа живётся легче. — Но испытания могут занять всё утро: народу записалась уйма. — Гарри немного нервничал, сомневаясь, справится ли с ролью капитана. — Не понимаю, откуда вдруг такой повальный интерес к квидишу?