Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

Гарри покосился по сторонам. Слева Эрни Макмиллан так впивался глазами в кольцо, что его лицо побагровело; он как будто собирался снести яйцо размером с Кваффл. Гарри подавил смех и поскорей перевёл взгляд на собственное кольцо.

— Шаг третий, — прокричал Тутитам, — только по команде... повернитесь на месте, прочувствуйте путь в никуда и, главное, двигайтесь неспешно! Итак, по команде... раз...

Гарри ещё раз огляделся; многие явно испугались, что надо так сразу аппарировать.

Гарри опять постарался сфокусироваться на кольце; правило трёх «Н» он уже забыл.

— ТРИ!

Гарри крутанулся, потерял равновесие и чуть не упал. И не он один. В Большом зале все вдруг зашатались; Невилл рухнул навзничь; зато Эрни Макмиллан, совершив нелепый пируэт, впрыгнул в кольцо и стоял там весьма довольный, пока не заметил хохочущего Дина Томаса.

— Ничего, ничего, — сухо сказал Тутитам, видимо, иного и не ожидавший. — Поправьте кольца, пожалуйста, и вернитесь на исходную позицию...

Вторая попытка оказалась ничем не лучше первой. Третья — тоже: ничего впечатляющего. На четвёртой вдруг раздался страшный вопль. Все в ужасе оглянулись и увидели, что Сьюзен Боунс из «Хуффльпуффа» кое-как держится в кольце, а её левая нога стоит в пяти футах от неё, там, откуда она переместилась.

Кураторы устремились к ней; раздался громкий хлопок, и вырос клуб фиолетового дыма, который, рассеявшись, открыл взорам всхлипывающую Сьюзен. Её нога вернулась на место, но бедняжка страшно перепугалась.

— Разомклинч, или отделение произвольных частей тела, — бесстрастно произнёс Уилки Тутитам, — происходит при отсутствии должного настроя. Вы должны постоянно помнить о направлении и двигаться не торопясь, неспешно... вот так.

Инструктор сделал шаг вперёд и грациозно повернулся, раскинув руки. Взметнулась мантия, он исчез и тут же появился у дальней стены.

— Помните правило трёх «Н», — сказал он, — и попробуйте снова... раз... два... три...

Но и час спустя разомклинч Сьюзен оставался самым интересным событием всего занятия. Тутитама это нисколько не обескуражило. Застегнув плащ у горла, он невозмутимо промолвил:

— До следующей субботы, ребята, и не забывайте. Направление. Настрой. Неспешность.

С этими словами он взмахнул палочкой, убрал кольца и вместе с профессором Макгонаголл вышел из зала. Школьники сразу двинулись к выходу; загудели голоса.

— У тебя получилось? — спросил Рон, подбегая к Гарри. — В последний раз я, кажется, что-то почувствовал — в ноге закололо.

— Наверно, кроссовки жмут, Ронюсик, — произнёс голос у них за спиной. Мимо, противно ухмыляясь, прошествовала Гермиона.

— А я ничего не почувствовал, — сказал Гарри, не обращая на неё внимания. — Но мне это сейчас безразлично...

— Что значит «безразлично»? — не поверил Рон. — Ты что, не хочешь научиться аппарировать?

— Да уж не мечтаю. Мне больше нравится летать, — ответил Гарри и оглянулся через плечо, разыскивая взглядом Малфоя. Они с Роном вышли в вестибюль, и он убыстрил шаг. — Слушай, давай скорей, я хочу кое-что сделать...

Вместе с недоумевающим Роном он почти бегом вернулся в гриффиндорскую башню. На четвёртом этаже их ненадолго задержал Дрюзг, который заблокировал дверь и отказывался пропускать школьников, если на них вместо шапок не загорятся штаны, но Гарри и Рон попросту повернули обратно и воспользовались одним из проверенных коротких путей. Не прошло и пяти минут, как они уже карабкались в дыру за портретом.

— Ты когда-нибудь объяснишь, что мы делаем? — пропыхтел Рон.

— Иди за мной, — вместо ответа сказал Гарри, пересёк гостиную и направился к двери в спальню.

Там, как он и надеялся, было пусто. Гарри распахнул сундук и начал перебирать вещи. Рон нетерпеливо следил за ним.

— Гарри...

— Малфой использует Краббе и Гойла как часовых. Он только что пререкался об этом с Краббе. Я хочу выяснить... ага.

Он нашёл, что искал: сложенный пергамент, на первый взгляд совершенно чистый. Гарри развернул его, разгладил и постучал по нему кончиком волшебной палочки.

— Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего... во всяком случае, Малфой не затевает.

На пергаменте возникла Карта Каверзника с детальным планом всех этажей замка. По ней двигались чёрные поименованные точечки — обитатели «Хогварца».

— Помоги отыскать Малфоя, — попросил Гарри.

Он положил карту на свою кровать, и они с Роном склонились ближе.

— Вот! — сказал Рон спустя пару минут. — В слизеринской гостиной, смотри... Он, Паркинсон, Цабини, Краббе и Гойл...

Гарри воззрился на карту в страшном разочаровании, но почти сразу взял себя в руки.

— С сегодняшнего дня я буду за ним следить, — объявил он. — И как только увижу в неположенном месте с Краббе и Гойлом на часах, сразу под плащ-невидимку — выяснять, что...

Гарри замолк: в спальню вошёл Невилл. Он принёс с собой острый запах горелого и полез в сундук за новыми штанами.

Гарри твёрдо нацелился поймать Малфоя, однако следующие две недели ему решительно не везло. Он то и дело смотрел на карту, на переменах лишний раз забегал в туалет, но ни разу не застал Малфоя за чем-нибудь подозрительным. Краббе и Гойл действительно чаще обычного шатались по замку и, бывало, неподвижно стояли в пустых коридорах, но тогда Малфоя не только не оказывалось рядом — он вообще исчезал с карты. Всё это было очень загадочно. Гарри раздумывал, не покидает ли Малфой территорию школы, но не понимал, как такое возможно при новых сверхстрогих мерах безопасности. Оставалось только предположить, что он теряет Малфоя среди сотен других точек. Ну а то, что Малфой, Краббе и Гойл раньше были неразлучны, а теперь каждый сам по себе, — так это ведь случается с возрастом, грустно думал Гарри. Рон с Гермионой — живое тому доказательство.

Близился март. Погода не менялась, за одним исключением: стало не только сыро, но и ветрено. В общих гостиных, к крайнему возмущению школьников, развесили объявления о том, что прогулка в Хогсмед отменяется. Рон пришёл в ярость.

— В мой день рождения! — кричал он. — Я так ждал!

— В общем-то, не сказать, что сюрприз, — заметил Гарри. — После случая с Кэти.

Она всё ещё лежала в больнице. А «Оракул» сообщал о новых исчезновениях — в том числе родственников учащихся «Хогварца».

— Но теперь остаётся ждать только дурацкого аппарирования! — ворчал Рон. — Тоже мне удовольствие...

После трёх занятий трудности с аппарированием продолжались, и ещё несколько человек умудрились разомклиниться. Разочарование росло вместе с недобрыми чувствами к Уилки Тутитаму и его трём «Н», из-за которых ему присвоили множество прозвищ. Самыми приличными были Нафиган и Навозная Башка.