Мэтт Хейг - Девочка, которая спасла Рождество

– Ну, вы-то разбираетесь в преступлениях, мистер Мор, – ответила Мэри. Ей наконец удалось выдрать кастрюлю у Питера из рук, и мальчик отлетел на пол. – Всё это место – одно сплошное преступление. Нельзя держать людей взаперти. Я на вас больше не работаю!

– Я спасаю людей, которые оказались на улице, – заявил мистер Мор.

– Вы наслаждаетесь властью, – парировала Мэри.

– Вы чудовище, – добавила Амелия, пытаясь освободиться от его костлявой руки.

– О да, я наслаждаюсь властью, которая позволяет мне очищать общество от грязи, – прорычал мистер Мор. – Поддерживать порядок, приучать к дисциплине и уважению! Так что ты, Мэри, отправишься в полицейский участок, а ты, Амелия… Что ж, по закону ты принадлежишь мне, как и всякий ребёнок в этом работном доме. И я посвящу свою жизнь тому, чтобы сделать каждый твой день как можно более несчастным.

– Чтоб ты сдох! – выплюнула Амелия. Никогда и никого она не ненавидела так сильно, как мистера Мора в тот самый миг. Чтобы выплеснуть кипевшую в ней злость, Амелия изо всех сил наступила ему на ногу.

– А-а-а-а-а! – взвыл мистер Мор, но хватку не ослабил. Напротив, он впился ногтями Амелии в руку и потащил её прочь.

Как вдруг…

От двери шёл шум. И Амелия определённо не имела к нему никакого отношения. Во-первых, её по-прежнему держал мистер Мор, а во-вторых, она смотрела вообще в другую сторону. Но мистер Мор тоже услышал.

– Что за чёрт? – нахмурился он.

БУМ!

Звук повторился.

Теперь стало ясно, что кто бы ни стучал по двери, он находится не внутри, а снаружи.

– Кто там? – раздражённо спросил мистер Мор.

Ответа не последовало, и мистер Мор подошёл к двери, волоча Амелию за собой.

Зря он это сделал: что-то твёрдое и острое проломило доски и ударило мистера Мора по голове. Перед глазами у него всё поплыло, и он осел на пол, выпустив Амелию и выронив трость.

– Что это было? – изумилась Мэри.

– Ходячее дерево, – с уверенностью сказал Хромуль.

Мистер Мор, пошатываясь, попытался встать.

– Это не дерево, идиот, – рыкнул он. – Это рога!

И тут дверь распахнулась. На пороге стоял Отец Рождество – в красном тулупе, в красном колпаке и с воинственно всклокоченной бородой. За ним виднелись олени и сани.

Все в зале громко ахнули. Мистер Мор подобрал свою трость и сумел-таки встать.

– Это Отец Рождество! – прошептал кто-то из детей, и его шепоток побежал по толпе, как сквозняк из неплотно закрытого окна.

– Амелия! – крикнул толстяк в красном. – Пришло время снова поверить в волшебство!

Барометр надежды вспыхнул ярким светом. Отец Рождество отступил на шаг и бросил взгляд на часы. Они показывали половину Глубокой Ночи по эльфийскому времени, что равнялось трём часам утра по человеческому.

Амелия не сводила глаз с оленьей упряжки. Её переполняли сотни вопросов, но Отец Рождество сейчас не мог ответить ни на один из них. К тому же сани сами по себе были лучшим ответом на все её сомнения. И Амелия побежала прямо к ним.

– Остановите её! – заорал мистер Мор, ковыляя вслед за девочкой.

– Нажми кнопку на часах! – бросил Амелии Отец Рождество, а сам кинулся в столовую выручать Мэри. – Скорее!

Амелия не поняла, о какой кнопке он говорит, поэтому нажала первую попавшуюся. Ею оказалась кнопка «ПУСТЬ ВОЛШЕБСТВО ПОЗОВЁТ НАС в ПОЛЁТ». Сани начали медленно подниматься в воздух, заваливаясь то на один бок, то на другой. Мистер Мор смешно подпрыгивал, пытаясь зацепить полозья тростью и притянуть сани вниз.

– Другую кнопку! – крикнул Отец Рождество, заметив, что происходит с санями. – На которой написано «СТОП»!

В столовой творилось светопреставление. Все кинулись к Отцу Рождество. Он слишком поздно заметил, что в голову ему летит раскалённая кочерга. Пригнуться Отец Рождество уже не успевал. Но вдруг кочерга застыла в воздухе всего в миллиметре от его носа. Всё остальное в столовой тоже замерло.

Отец Рождество отодвинулся от кочерги и, осторожно обходя живые статуи, поспешил к Мэри. Она как раз замахивалась кастрюлей на мистера Хромуля, когда время остановилось. Отец Рождество поднял её и перекинул через плечо.

Да-да, вы не ослышались. Отец Рождество поднял застывшую во времени розовощёкую судомойку и перекинул через плечо, как скатанный ковёр. Чтобы отнести в свои сани и положить на заднее сиденье. Едва оказавшись там, Мэри ожила. Сначала отмерли её ступни, затем ноги зашевелились, как выброшенные на берег рыбины, а потом и вся она пришла в движение. Вся, включая руку с кастрюлей, которая продолжила вращаться и угодила Отцу Рождество точно в голову.

Мэри огляделась по сторонам и поняла, где она. А ещё – кого она только что ударила.

– Ох, батюшки! Прошу прощения. Похоже, это входит у меня в привычку, – сказала она и посмотрела на сани. – Знаете, а мне тут нравится.

– Чудесно, – ответил Отец Рождество, потирая ушибленную голову. – А теперь давайте выбираться отсюда.

– Ты веришь? – спросил Амелию Отец Рождество. Судя по его встревоженному взгляду, это был очень важный вопрос.

– Во что? – уточнила девочка.

– В невозможное.

В тот миг, вне времени и вне работного дома, летя вместе с Отцом Рождество на сверкающих красных санях, Амелия могла ответить только одно.

– Да, – сказала она.

Именно тогда она заметила маленькую полусферу на приборной доске. Танец зелёных и фиолетовых огней мгновенно заворожил её. Казалось, что там, за стеклом, пробуждается к жизни целая Вселенная. Огни росли на глазах и сияли всё ярче.

– Я верю в невозможное, – повторила Амелия.

Вдруг она почувствовала, что ей необходимо сейчас же увидеть Капитана Сажу. Едва Амелия пожелала это, как в большом мешке рядом с ней что-то шевельнулось. А затем в ночном небе раздалось тихое «мяу».

– Я навестил мистера Диккенса, – сказал Отец Рождество, и Амелия увидела, как из бездонного мешка вылезает её лучший друг.

– Капитан Сажа! – воскликнула она.

Кот сверкнул золотыми глазами, забрался к Амелии на колени, положил передние лапы ей на плечо и принялся облизывать лицо, словно оно было вымазано в сливках.

– Капитан Сажа, ну разве можно так себя вести? Ты же не собака! – со смехом сказала Амелия.

Кот громко замурчал, прижимаясь к её груди. Амелия закрыла глаза, поцеловала Капитана Сажу в пушистую чёрную макушку и с наслаждением вдохнула тёплый запах его шерсти. В этом мире возможно всё, подумала она. Как приятно снова верить в это. Приятнее всего на свете.