Росс Уэлфорд - Собака, которая спасла мир [litres]

Я осторожно высовываюсь из-за бочки. Эти двое остановились в нескольких метрах от входа в отделение. Стоят они слишком далеко, чтобы я могла их расслышать, но это точно, точно Джессика.

Джессика и?..

Честно говоря, я почти не осмеливаюсь взглянуть на человека с ней рядом. Но когда я снова решаюсь выглянуть – её ни с кем нельзя спутать. То есть меня. Те же короткие, вьющиеся волосы. Она выше? Может, немного, но нас разделяет год, не забывайте, и – как папа сказал – у меня впереди скачок роста. Любимая клетчатая рубашка. Джинсы? Новые. Мне нравятся. И ботинки новые. Через плечо свисает классная сумка на ремне, которую отдал мне Клем…

«Постой-ка, – говорю я себе. – Тут не показ мод». Думаю, меня просто очень потряс вид самой себя, и я пытаюсь впитать каждую деталь. Они стоят у входа и разговаривают. Скоро они зайдут внутрь, и я упущу свой шанс, так что…

Я продумываю, как бы подобраться ко входу, чтобы меня не заметили. На лужайке рядом с забором стоит низенькая хозяйственная постройка, за которой можно спрятаться, но в какой-то момент мне придётся попасть внутрь отделения, а что я буду там делать, я ещё не придумала.

У двери в отделение двое вооружённых солдат только что проверили пропуск, висящий на шее у вошедшего внутрь мужчины в белом лабораторном халате. Джессика следует за ним, оставляя меня – Другую Меня – стоять снаружи рядом с низкой стеной.

У Другой Меня на шее тоже висит пропуск, но внутрь она не идёт. Вместо этого она вытаскивает из кармана джинсов наушники. Она вставляет их в уши, касается своих умных часов («Клёво! – думаю я. – Наверное, на день рождения подарили…») и присаживается на стену, покачивая головой в такт музыке.

Прямо как я.

У меня появляется идея. Она очень рискованная, но просто обязана сработать. Она включает в себя взаимодействие с самой собой, и я знаю, что времени у меня осталось немного.

Полуползком, полубегом я выбираюсь из-за нефтяной бочки и пересекаю метров двадцать до хозяйственной постройки, а там прижимаюсь к её стене. Я жду, что меня в любой момент могут окликнуть: «Эй, ты! А ну стой!», но пока меня никто не заметил. Это хорошее укрытие: солдаты у входа меня не видят, а Другая Я сможет расслышать моё шипение.

– Пс-с-с! – шепчу я. – Пс-с-с! Эй! Джорджи!

Внезапно я вспоминаю папу.

«Вытащишь ты наконец эти чёртовы затычки из ушей? – частенько кричит он. – Я говорю с тобой уже две минуты и не услышал от тебя ни единого проклятого слова!»

Теперь я точно знаю, что он чувствует.

Моя шипящая попытка завладеть вниманием Другой Меня совершенно не сработала. Выглядывая из-за угла, я вижу, как она одними губами подпевает какой-то песне. Я раздумываю – не швырнуть ли что-нибудь, камешек, например, когда мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

Я смотрю на экран – это от Рамзи. Вот тогда-то всё и становится ещё страннее – как будто до этого было недостаточно странно.

Набирая на экране ответ, я пытаюсь осмыслить, что происходит.

1. Я нахожусь в трёхмерной копии своего мира на год вперёд в будущем внутри огромного куполообразного павильона в Уитли-Бэй, и местная больница здесь окружена забором из сетки и солдатами.

2. Рамзи тоже тут, но по ту сторону виртуального забора.

3. Также в этом мире есть моя, Джорджи Сантос, трёхмерная копия, которая сидит в пяти метрах от меня и слушает музыку.

4. Рамзи звонит мне по телефону, а их мы вообще-то должны были выключить, но в суматохе забыли.

Знаю. Мне и самой непросто уложить это в голове.

– Рамзи? Ты где? – говорю я полушёпотом. – Я потеряла связь с доктором Преториус.

– Я тоже. Мне страшно, Джорджи. Я собираюсь снять шлем.

– Нет – не делай этого, Рамзи, это опасно. Рамзи! – последнее слово я выкрикиваю – из трубки не доносится больше ни звука.

– Рамзи! – снова кричу я.

– С кем ты разговариваешь? – Голос раздаётся из-за моей спины, и я тут же понимаю, кто это. Я медленно поворачиваюсь.

Давайте просто сделаем паузу на секунду – потому что я думаю, что это, пожалуй, самая странная вещь из всех, что когда-либо с кем-либо случались.

Это не то же самое, что глядеться в зеркало. Совсем нет. Зеркальное отражение делает в точности то, что и ты. Другая Я – нет.

Я ахаю. Она – нет.

Я говорю:

– О Господи.

Она – нет.

Видите ли, я знаю, что Другая Я – это я. А она этого не знает. Думаю, она просто думает, будто я – кто-то очень на неё похожий.

Она оглядывает меня с ног до головы. Она, наверное, узнаёт мой любимый красный топик со звездой? Джинсы, протёршиеся на коленях, с древним чернильным пятном на бедре? Мои тёмные кудрявые волосы, в точности такие же, как у неё? Мои светло-карие глаза?

Она делает то же, что и я, когда удивлена: два-три раза быстро моргает.

Другая Я говорит:

– Кто, эм… – Я думаю, она хочет спросить, кто я, но она не спрашивает. – Кто это с тобой только что разговаривал?

– Рамзи.

– Как?

Я демонстрирую телефон.

– Это невозможно, – говорит она, качая головой.

– Почему?

– Потому что Рамзи умер.

Другая Я внимательно смотрит на меня, пока я перевариваю информацию.

Она оглядывается. Нас никто не видит. Несколько секунд мы просто таращимся друг на друга, пока Другая Я не начинает медленно кивать – так кивают, когда всё вдруг становится на свои места.

Она нарушает тишину, говоря:

– Всё нормально. Я знаю, кто ты. Я ждала тебя. Вроде как.

Я ничего не отвечаю. Это так странно – слышать свой голос, но ничего не говорить самой. Но она, скорее всего, так же ошарашена, как я. Потом она спрашивает:

– Ты прямо сейчас в Куполе, не так ли?

– Да.

Она надувает щёки (прямо как я) и говорит:

– Ого. – Потом протягивает руку и касается моего лица, аккуратно проводя пальцами по моей щеке, потом по волосам, повторяет: – Ого! – и улыбается.

– Это значит, что ты не… настоящая? – спрашиваю я, и она улыбается. У меня приятная улыбка, думаю я.

– Я настоящая, это точно. Всё это настоящее, хоть мне этого и не хотелось бы. Я знала, что ты придёшь. Точнее, надеялась.

Я озадаченно хмурюсь, глядя на неё.

Другая Я осматривается по сторонам, проверяя, не идёт ли кто, а потом говорит:

– Ты могла не прийти вообще.

Я по-прежнему молчу.

Она продолжает:

– В тот раз, в аллее, когда мы… когда ты решила взять автодом, попросить Клема о помощи, украсть доктора Преториус из больницы… ты могла не сделать всего этого.

Это утверждение или вопрос? Она права, конечно: мы могли не сделать этого. Это было страшно, рискованно, невыполнимо. Мы и правда с очень большой вероятностью могли не сделать этого.

Другая Я продолжает, её голос становится печальным:

– Но ты сделала это, правда? В смысле, довела всё до конца. Взяла фургон, вытащила доктора Преториус, поехала в Купол. Видимо, ты это сделала.