Л Шейко - Том и Джерри на Диком Западе

– Да, в этих местах, мы видели, порядочно дичи, – согласился с его решением Джерри.

– Я расплатился со всеми своими долгами, за исключением одного.

– Какого же?

– Вот этого.

Хозяин подвел друзей к изгороди кораля и указал на одинокую лошадь в загоне. Та была привязана к столбу. Кожаный ремень, туго обхватывающий челюсть лошади, придерживался другим, прикрепленным к нему ремнем, который был переброшен через голову на шею, непосредственно за ушами животного.

Благородные странники с изумлением рассматривали мустанга совершенно необычной окраски. Даже среди огромных табунов, пасущихся в прериях, где встречаются лошади самых неожиданных мастей, эта была чрезвычайно редкой. Лошадь темно-шоколадного цвета с белыми пятнами, равномерно разбросанными по шкуре.

Оригинальная окраска лошади сочеталась с безупречным сложением. Она была широкогруда, имела крутые бока и стройные тонкие ноги. Слишком крупна для мустанга, но гораздо меньше обыкновенной английской лошади.

– Эту лошадь я поймал неделю назад у истоков реки, – похвастался Питер О’Нил. – Я обещал объездить ее для одного богатого фермера, который заранее щедро расплатился со мной. Но я не могу выполнить обещания. Мой ревматизм не дает мне даже согнуться, как следует. А для укрощения строптивой лошади нужна большая сноровка.

– И вы хотите знать, сэр, не пожелает ли кто-то из нас приручить этого непокорного мустанга? – предугадал Джерри направление мысли хозяина.

– Именно так, – солидно кивнул тот головой. – Если вы это сделаете, я предоставлю вам кров и, кроме того, неплохо заплачу из тех фермерских денег. Вы согласны?

– Нет, – замотал головой Том.

– О’кей, – кивнул Джерри.

– Вы укрощали когда-нибудь диких лошадей? – быстро спросил Питер О’Нил у мышонка.

– Нет, – признался тот, – но я видел, как это делают другие, когда был пастухом.

– Одно дело видеть, и совсем другое – совершать, – вмешался в разговор Том. – Не делай глупостей, дружище. Ты можешь отдать дух уже сегодня вечером, не побеспокоившись заблаговременно о завещании.

– А вы не суйтесь не в свое дело, мистер, – осадил благородного странника Питер О’Нил. – Если джентльмен хочет попробовать свои силы на новом поприще, никто не вправе ему мешать. Не забывайте, что мы живем в свободной стране, где каждый волен поступать, как ему угодно.

– Не волнуйся за меня, Томми, – похлопал друга по плечу Джерри. – Доверься мне в этом деле так же, как сегодня днем доверился в скачке...

И, чтобы избежать дальнейших разговоров, он схватил лассо – прочную веревку – висевшую на изгороди, и одним прыжком перемахнул через ограду.

Джерри медленно подошел к лошади, которая, почуяв приближение врага, начала бить копытами землю. Мышонок легко запрыгнул на спину лошади. Развязав ремни, которыми она была привязана к столбу ограды, он одновременно набросил ей лассо петлей на нижнюю челюсть и затянул на голове в виде уздечки.

Дикая лошадь впервые почувствовала на себе всадника. Впервые ей было нанесено подобное оскорбление, на которое она для начала ответила пронзительным злобным ржанием.

Резко встав на дыбы, лошадь несколько секунд сохраняла равновесие в этом положении. Джерри не растерялся и обхватил ее шею обеими руками. Вплотную прильнув к лошадиной шее, он с силой сжал ей горло. Не сделай Джерри этого, лошадь могла бы броситься на спину и раздавить под собой седока.

После этого дикая лошадь начала бить задом, интуитивно стремясь сбросить наездника. Этот прием поставил Джерри в особенно трудное положение. Он рисковал быть сброшенным на землю.

– Только не упади сейчас, приятель! – прокричал ему бывалый мустангер. – Если ты сейчас рухнешь, она тебя мгновенно растопчет!

– Не растопчет, я ее сразу пристрелю! – пригрозил Том, выхватывая револьвер. – А заодно и тебя, старый хрыч!

– А меня за что? – испугался Питер О’Нил.

– За то, что вовлек моего друга в такую опасную переделку.

– Разве я принуждал его? – начал оправдываться хозяин. – Он сам этого пожелал.

– Спрячь оружие, Томми! – крикнул мышонок ДРУГУ– Кажется, я уже справляюсь! Лошадь начинает уставать.

И Джерри, действительно, блестяще управился с дикой лошадью. Когда та стала бить задом, мышонок быстро перевернулся на ее спине, обхватил лапами бока и, упершись задними лапами в ее лопатки, не дал себя сбросить.

Еще несколько раз дикарка повторяла эту попытку, но всякий раз вынуждена была уступить ловкости наездника. И, наконец, поняв тщетность своих усилий, взбешенная лошадь перестала брыкаться. Сорвавшись с места, она помчалась по коралю таким галопом, словно собиралась унести Джерри на край света.

Опершись на ограду, Том и Питер О’Нил в продолжении часа следили за этой бешеной гонкой...

Спустя час Джерри разъезжал по коралю уже не на дикой, а на прирученной лошади. Она уже не пыталась сбросить седока. Притихла, покорно признав в мышонке своего укротителя.

Когда Джерри подъехал к Тому и хозяину, те встретили его бурными аплодисментами.

– Ну, что вы, право! – скромно махнул лапой мышонок. – Теперь, мистер О’Нил, вам остается только набросить на шею этой лошадки лассо и отвести в конюшню.

– Да, приятель, ты самый лихой наездник, которого мне когда-либо доводилось видеть, – признал хозяин хижины. – Надеюсь, вы не слишком на меня обижены из-за того неласкового приема который я оказал вам вначале?

– Пустяки, – ответил Джерри, спрыгнув на землю. – Нам с Томом каких только приемов не оказывали!

Питер О’Нил повел укрощенную лошадь в конюшню, а затем проводил благородных странников в свое жилище.

Убранство хижины оказалось скромным, хотя и не лишенным некоторого уюта и комфорта. Стены украшал сплошной ковер из мягких блестящих шкур мустангов. Черные и гнедые, пегие и белоснежные шкуры радовали глаз. Том отметил, что Питер О’Нил не так уж прост, как хочет казаться. Во всяком случае, обладает художественным вкусом!

Мебель в хижине также была проста. Кровать состояла из козлов, обтянутых лошадиной шкурой. Два самодельных табурета и простой стол сколочены из горбылей юкки.

В углу виднелось некое подобие второй постели, сооруженной опять-таки из лошадиных шкур. Совершенно неожиданными в этой спартанской обстановке выглядели полка с книгами и газеты на столе. Прекрасный кожаный сундучок, серебряный кубок чеканной работы, серебряный свисток и охотничий рог, висевший на стене, напоминали не только о далекой цивилизации, но и свидетельствовали об утонченном вкусе Питера О’Нила.

На полу лежали мексиканские, с высокой лукой, седла, уздечка с оголовьем из плетеного конского волоса, поводья и несколько мотков сыромятного ремня.