Л Шейко - Том и Джерри на Диком Западе

Дело в том, что он на миг отпустил поводья. И тотчас слева Джерри получил страшной силы удар. Его тут же сбило с седла. Он почувствовал, что летит... Ветер уносил его вместе с предметом, который ударил по нему. Он уцепился за него, как утопающий за соломинку.

– Томми! – кричал он.

Но в ответ раздался лишь дикий хохот чудовища. Джерри в тот миг не мог понять, что это был громовой раскат.

Ветер уносил мышонка ввысь. Джерри понял: чудовище вот-вот поглотит его. У него мелькнула мысль: «Зачем ему такой маленький нужен?»

И тут на него буквально обрушилась новая напасть. Словно тысячи бочек опрокинули в небе. Лавина воды рухнула вниз.

Джерри только после понял, что этот невиданный ливень и спас его: он упал в бушующие воды и лишь потому не разбился.

Сплошным потоком льющаяся с неба вода вмиг прижала пыль, а беспрерывно сверкающие молнии дали возможность Джерри увидеть, что он плывет на доске шириной в десять дюймов и пока непонятной длины. Под самым носом у Джерри торчал гвоздь, за который он и ухватился, чтобы не снесло его очередной волной. А волны бесились вокруг, словно устроили себе бурный праздник.

«Должно быть, настал погибельный час» – подумал Джерри.

Когда Джерри открыл глаза, то удивился, что еще жив. Схватка с чудовищем, – а именно так он воспринял редкой силы грозу, – вспомнилась во всех подробностях.

На призыв боевого друга Джерри выхватил кольты... Потом его ударило доской, которую ураганный ветер где-то вырвал и нес со страшной скоростью... Кольты вылетели из лап и теперь лежат где-то безо всякой пользы... Не сохранился даже нож. Должно быть, выпал, когда Джерри несло по воздуху... Хорошо, что он успел привязаться ремнем к тому гвоздю. Потом, видимо, потерял сознание. Если бы не какой-то ржавый гвоздь, Джерри снесло в водную пучину. На нем, кроме ремня и брюк, ничего не осталось. Ветер в клочья разорвал всю одежду. Да и штаны были в изрядных прорехах.

Джерри с изумлением посмотрел на небо. Оно теперь было таким же чистым и залитым солнцем, как во все предыдущие дни.

Освободившись от привязи и потуже затянув ремень на поясе, Джерри поднялся на задние лапы и осмотрелся.

До самого горизонта лежала ровная водная гладь – словно мутное зеркало. Казалось, что если бросить камешек, то он покатится на целую милю. Доска стояла на месте, совсем не чувствовалось течения.

Джерри прошелся от конца доски до другого и понял, что она достигает в длину метров двух от силы. Должно быть, ее сорвало с крыши. Джерри припал к доске и принюхался. Пахло куриным пометом. Значит, ветер разрушил курятник.

Один из концов доски был обломан, торчали острые шипы. При виде их Джерри стало зябко. Он подумал, что если бы доска угодила в него этим концом, то он уже был бы на том свете.

Но в следующую минуту, окинув взглядом водную равнину, посреди которой неподвижно застыла доска, он подумал, что моментальная смерть могла быть благом по сравнению с тем, что его ожидало тут. Безветренная погода может продлиться и месяц. За это время Джерри просто умрет с голоду. Доплыть до берега – не стоило об этом и мечтать. Если бы даже он был лучшим пловцом мира, и то не хватило бы сил одолеть такое расстояние.

Веселенькая ситуация – ничего не скажешь!

Джерри лег и закрыл глаза, чтобы успокоиться.

Чудовище пренебрегло им. Оно вышвырнуло его прочь, как досадную мелочь. Оно, судя по всему, вышло из гор только потому, что почуяло приближение Тома, который представлял для него опасность.

Горько было думать о своем друге. Если бы он был жив, то уже дал бы о себе знать. Но он явно погиб. Каким бы Том не был мужественным, какое бы смелое сердце не билось в его груди, но с такой яростной силой, какую представляло чудовище, и ему было не справиться! Одно вызывало восхищение: с какой удалью бросился Том в неравный бой!

Том действительно заслужил бессмертную славу. Но кто расскажет миру о лучшем из лучших воинов?

Теперь, наверное, никто.

Джерри опечалился от собственных мыслей, но он не мог обманывать себя. Он-то знал, что попал в безвыходное положение.

И только он так подумал, как показалось ему, что слышит голос своего друга:

– Для отважных благородных странников не существует безвыходных ситуаций. Странник идет в неизвестное, не подозревая, что его ждет впереди. Но он и шага бы не сделал, если б не был абсолютно уверен, что преодолеет любую преграду.

Том знал, о чем говорил.

Вскочив на лапы, Джерри бросился в самый конец доски и стал выламывать щепу, которая держалась наиболее слабо. После долгих трудов ему это, наконец, удалось.

Потеряв много сил на жаре, Джерри ополоснулся водой, которая оказалась слишком теплой, и немножко полежал, отдыхая. Он обдумывал мысль, которая только что пришла ему в голову. Несколько дней он все-таки выдержит голод. Не сидеть же все это время, сложив лапы, и ждать последней минуты. Он будет этой щепкой, как веслом, грести и грести. Пусть по дюйму, но доска продвинется вперед. Постепенно она должна набрать определенную скорость. Пусть это будет не очень большим, но все-таки шансом на спасение.

Отдохнув, Джерри тут же принялся осуществлять свой замысел. Он устроился на корме своего корабля или – иначе говоря – ковчега, и стал орудовать щепкой, словно веслом.

Он очень скоро наловчился и уже греб, как заправский матрос, потерпевший кораблекрушение. Доска некоторое время еще пребывала в неподвижности, но постепенно двинулась...

– Ура! – закричал Джерри.

Через несколько часов однообразной работы Джерри очень устал. Хотелось лечь и не двигаться. Пусть будет, что будет. Эти мысли пугали Джерри. Нельзя было поддаваться слабости.

– Побеждают только сильные духом, – учил его Том, великий воин, о котором должен узнать мир.

Надо думать о Томми, и тогда уныние отступит.

Джерри вспомнил один случай.

Однажды Том и Джерри вышли из шалаша, который соорудили на ночь, подобрав палки и нарвав травы. Неподалеку паслись кони. Том шел, скрестив лапы на груди и склонив голову. Он всегда принимал такую позу, когда умные мысли одолевали его.

– Знаешь, Джерри, – заговорил он в тот раз, – мне иногда кажется, что ты странствуешь со мной только потому, что тебе деваться некуда, и ты немного привязался ко мне.

– Как ты можешь говорить, Томми, «немного». Это обидно звучит. Я привязан к тебе всем сердцем.

– Тем более.

– Что «тем более»? Ты уж договаривай, Томми.

– Я и говорю, что ты идешь со мной по бесконечной дороге жизни только из-за своей привязанности ко мне.

– Чем же это плохо, Томми? Что может быть лучше дружеского расположения?

– Ты и прав и не прав одновременно.

– Я знаю, в чем прав. Скажи, в чем я не прав. Мне очень интересно это услышать.