Л Шейко - Том и Джерри на Диком Западе

– Женщины на все способны, – философски заметил Джерри.

– Все три мужа были миллионерами. Ты догадываешься?

– О чем?

– Кто остался наследницей этих миллионов?

– Ты знаешь, Томми, до меня дошло!

– Миссис Брейтон еще молода, ей нет и сорока, она очень красива по всем человеческим меркам, у нее длинные ноги, тонкая талия, высокая грудь, пышные волосы, белые зубы, здоровый цвет лица...

– Томми!

– Что, Джерри?

– Ты не слишком увлекся расписывая миссис Брейтон? Это имеет какое-то значение?

– Собственно, никакого. Хотя...

– Почему ты замолчал?

– Я думаю.

– И долго ты будешь думать? Может, я пока вздремну?

– Тебе не интересно меня слушать?

– Что ты, Томми! Я сгораю от любопытства, как. сгорал ты, когда слушал меня. Но очень может статься, что и до глубокой старости я не дождусь того часа, когда ты дойдешь до сути.

– Я думал о том, почему бы миссис Брейтон не выйти в четвертый раз замуж.

– Гениальная мысль! – притворно восхитился Джерри. – Но какой смысл в этом?

– Вокруг нее вьются женихи. В основном – обедневшие фермеры. Пусть бы она тратила свои миллионы на одного из этих жалких типов.

– Так, так, так, – начал догадываться Джерри. – А вместо этого миссис Брейтон...

– Именно! – воскликнул Том. – Она завела себе кошачий питомник. Подбирает всех бродячих кошек и котов, умывает их, кормит, холит... Когда я очнулся и увидел перед собой двух кошек, то еще не знал, кто они. Но тут на их усиленное мяуканье прибежала миссис Брейтон и взяла меня на руки. Вот мой погибельный миг! Она принесла меня в дом. Я увидел сотню, а то и больше сытых, самодовольных, откормленных котов и кошек.

– В нашем семействе прибыло! – вскинул лапу Джерри. – Признайся, Томми, хозяйка сказала эти слова.

– Откуда ты знаешь? – удивился Том.

– Нетрудно было догадаться.

– Да, она произнесла такие слова.

– Но, Том! Тебя же не посадили на цепь! Или ты любишь хорошо покушать и сладко поспать?

– Нет, Джерри! Я воин, поэтому могу довольствоваться куском хлеба и кружкой воды.

– Тогда в чем же дело? Ты мог сразу убежать. Ну, конечно, хорошо отобедав.

– Ты прав, Джерри. Мне надо было тут же убежать, даже не пообедав. Но я решил показать себя воспитанным котом. Я должен был отблагодарить новых друзей за то, что они перевязали мои раны, помогли мне прийти в себя. Я остался обедать. Во время обеда меня попросили рассказать, кто я и откуда. И я, еще не подозревая об опасности, стал повествовать о своих приключениях, свидетелем которых ты был. Коты и кошки слушали меня, затаив дыхание. А вечером Матильда призналась, что влюбилась в меня и что эта страсть ее сжигает.

– Матильда? Это еще кто?

– Самая красивая кошка.

– И ты поддался ее чарам?

– Джерри, я не забываю ни на миг о моей прелестной Мери Крайтон. Если б в моем сердце родилось какое-то иное чувство, я нашел бы силы задушить его. Уж поверь мне! Но тут совсем другое.

– И что ж тут?.. – со скрытой насмешкой спросил Джерри.

– Как ты не понимаешь!

– Не понимаю пока. Такой тугодум...

– Матильда любит меня. Если я уйду, она умрет.

– Ты в этом уверен, Томми, то есть в том, что она умрет?

– Совершенно уверен!

– Так, значит, вот почему ты не можешь продолжить путь, который сулит великие подвиги!

– Эти подвиги не оправдают смерть Матильды.

– Ты думаешь?

– Да.

Теперь пришло время задуматься Джерри. Он вытащил бы друга из огня. Он выволок бы его из воды. Но из того сладкого плена, в который Том сам себя загнал, спасти было трудно, потому что сердце великого странника было поистине благородным.

Надо было крепко подумать.

Но прежде – разведать обстановку.

Поместье, или асиенда миссис Брейтон протянулась вдоль дубовой рощи, за которой текла неширокая речка. Если измерить асиенду в ширину, то можно набрать более трех милей, но к югу в прерию она уходила на шесть миль.

Дом стоял на срезанном плоском холме. В первую очередь бросались в глаза его чистые белые стены. Местоположение асиенды было выбрано из соображений самообороны, ибо строилось в те времена, когда колонисты опасались набегов индейцев.

Фасад дома был обращен в сторону прерии, которая расстилалась до самого горизонта. Архитектурный стиль помещичьего дома можно было назвать мавританско-мексиканским. Дом – двухэтажный, с плоской крышей, асотеей, был обнесен парапетом. Внутри находился вымощенный плитами двор – «патио» – с фонтаном и лестницей, ведущей на асотею. Массивные деревянные ворота главного входа впечатляли своей солидностью, по бокам находилось два окна, через которые можно было увидеть, кто стучится в дверь.

Том и Джерри ловко забрались на сложенный из кирпича забор и устроились там, притаившись под ветвями Дерева, которое росло рядом.

Во дворе лениво прогуливались кошки, в основном, парами. Одни, о чем-то неторопливо беседуя между собой, другие нежились на солнце, вытянувшись на чистых плитах близ фонтана, третьи сидели на ступеньках лестницы, ведущей на крышу, а четвертые ходили по асотее и даже собирались группами, оживленно спорили. Тут было такое количество кошек, что у Джерри бешено заколотилось сердце. Едва ли еще какому-то мышонку в мире доводилось видеть столько котов и кошек сразу!

Из дому вышла хозяйка, яркой и броской внешности женщина в легком платье, через которое просвечивало ее тело. Она несла на руках две подушки. Женщина заботливо подложила подушки под задремавших котов, которые даже не соизволили приоткрыть глаза, а только лениво промурлыкали.

– Ах вы, мои хорошие! – лепетала женщина. – Я поняла, что вы мурлычите. Я знаю, как вы меня любите.

На самом деле первый кот, когда хозяйка стала укладывать его на подушку, сказал приятелю:

– Уж лучше бы отстала эта дура. Царапнуть ее, что ли?

– Не валяй дурака, Генри, – ответил второй. – Ты забыл помойную яму, возле которой мы жили последние месяцы?

– Ты прав, Майкл, нам не надо забываться. Но было бы куда лучше, если бы она убралась.

Хозяйка погладила кота с умилением.

– Ах, моя умница! Ах, моя прелесть! Какая у тебя стала шерсть. Гладкая да пышная. А каким ты пришел. Голубчик мой!

Джерри, как и Том, запросто понимал человеческий язык. Люди в его глазах выглядели жалкими и ничтожными, потому что не понимали даже элементарного кошачьего языка, уж не говоря о мышином. И он не преминул тотчас сообщить об этом Тому.

– А это что еще за мышиный писк? – легкая гримаса появилась на лице хозяйки, когда она услыхала голос Джерри.

– Надо ж такое подумать! – воскликнул Джерри с возмущением. – Разве можно после этого уважать людей! Мышиный писк! – передразнил он. – Да за этим мышиным писком стоит язык Диккенса и Рабле!