Л Шейко - Том и Джерри на Диком Западе

– Пусть себе здравствуют, – раздался слабый голос кукольника, – а мне пришла пора умирать. Еще минуту назад я почитал себя властителем королей и президентов, я разыгрывал представления, от которых зрители приходили в восторг и платили мне монетами из собственных карманов, а теперь я разорен, унижен, беден и нищ. Но хуже всего, что удрала обезьяна: теперь я набегаюсь до кровавого пота, прежде чем заполучу ее снова. И все это из-за безрассудной ярости господина, утверждающего, что его призвание – защищать сирот, восстанавливать справедливость и совершать иные милосердные дела. Только меня одного не коснулось его великодушие. Но я не ропщу на судьбу. Что случилось, то случилось. Я был бы вполне удовлетворен, если бы господин заплатил за мой разоренный театр.

– О каких убытках вы говорите? – не понял Том.

– О каких убытках?!–воскликнул кукольник. – А обломки на этом полу? Кто разбросал их? Не ваша ли могучая рука? И кому, как не мне, принадлежали эти куклы? И разве не ими я кормился?

– Я не знаю, о каких куклах идет речь? И при чем тут куклы? Я побил индейцев, которые хотели похитить мою возлюбленную. И пусть кто-то попробует доказать обратное!

Том угрожающе поднял кухонный нож. Зрители поспешно стали расходиться. Никому не хотелось попасть под горячую лапу сумасшедшего кота.

– Эти дикари могли и вас порезать, – продолжал Том, обращаясь к кукольнику. – Так что благодарите меня, что остались живы. Но я не требую от вас благодарности, оставьте их при себе. Я почувствовал бы себя удовлетворенным, если бы вы за чудесное спасение расплатились с хозяином корчмы за обед, который мы позволили себе с моим другом Джерри. К сожалению, у нас в карманах нет ни цента, от чего аппетит не меньше, как вам должно быть известно.

Когда кукольник услыхал, что за душой у этого господина нет ни гроша, из глаз его ручьем хлынули слезы.

Джерри пожалел несчастного. Он подошел к Тому и сказал:

– Ты не подумал об одном, Томми.

– О чем я не подумал? – спросил с вызовом Том, еще не остывший после боя.

– Конечно, верно, что ты его спас, – Джерри показал на кукольника.

– Ты признаешь это, Джерри?

– Признаю, Томми. Но было бы проще, если бы он погиб.

– Я не мог этого допустить. Я представляю, как благодарна мне Мери. И этот человек, я вижу, плачет от радости.

– Не совсем.

– Это еще почему?

– Да потому, Томми, что если бы он погиб, у него не было бы забот прокормить себя. А ты спас его, и теперь ему приходится ломать голову, где раздобыть деньжонок, чтобы в животе не урчало от голода.

– Я понимаю тебя, Джерри. Голод – не тетка. Ты можешь быть уверен, что если бы у меня было даже несколько тысяч долларов, я отдал бы их ему тут же. Или сомневаешься?

– Ни капли. Но твоя готовность отдать несуществующие деньги мало утешит несчастного.

– Что ты предлагаешь, Джерри?

– Я уступил бы ему своего жеребца, – сказал Джерри.

Кукольник тут же перестал рыдать и спросил:

– Вы ничего не путаете? Именно жеребца? Там еще есть кобыла. Она мне не очень приглянулась.

– Замолчи! – грозно поглядел на кукольника Том. – Ты не смеешь судить о моей Бабьеке!

– Вы правы, господин. Я просто хотел уточнить, какую лошадь имеет в виду ваш друг.

– Как же отдашь своего жеребца, если нам предстоит еще столько ехать? – растерялся Том.

Джерри было жаль расставаться со своим конем, но он понимал, что если друг Томми когда-нибудь поймет, что разорил кого-то, то будет страдать так, что его никогда не утешишь. Кукольник явно пройдоха, но он бедный кот, и его по-настоящему жаль. Жеребца он продаст на первой же ярмарке и купит себе новых кукол. Пусть будет так.

– Мы поедем на Бабьеке, – сказал Джерри. – Я сяду на круп. Так мы будем ближе друг к другу, и никакой враг не застигнет нас врасплох. А в горах едва ли очень понадобятся кони. Нам придется взбираться на скалы и спускаться в пропасти. Этому же коту мы должны помочь.

– Если ты так решил, Джерри, я не буду спорить, – согласился Том. – Насчет гор ты прав. Поступай, как считаешь нужным. А я теперь хотел бы отдохнуть. Поверь мне, что нелегко уложить троих индейцев. Они были на редкость ловкими и сильными. Я не против вздремнуть, чтобы восстановить силы и увидеть во сне, как бесподобная мисс Крайтон записывает в свой дневник строки о моем последнем подвиге.

По настоянию Тома друзья вышли в путь к ночи. Джерри долго не соглашался, но Том был слишком настойчив. Пришлось уступить.

– Куда мы так спешим, – ворчал Джерри,

устраиваясь на крупе Бабьеки, которая не очень обрадовалась второму всаднику и не постеснялась это выразить помахиванием хвоста и мотанием головы. – Что изменит одна ночь?

– Даже час промедления может многое изменить, – рассудил Том. – Мы не знаем следующей выходки Дракона. Он может натворить такое... Мы никогда не простим себя за то, что зря тянули время. Чем быстрее достигнем его логова, тем правильнее будет.

– Но впереди ночь!

– Вспомни, как мы прекрасно провели ночь, когда встретились после долгой разлуки. А эта ночь будет тихой и лунной.

– Очень сомневаюсь. Небо уже затягивают тучи. К полуночи начнется дождь. Мало приятного мокнуть...

– Нет, уверяю тебя, Джерри, ночь будет лунной.

Джерри по опыту знал, что разубеждать Тома, если он в чем-то убедил себя, бесполезно.

Они двинулись в путь, направляясь к горам, которые виднелись на горизонте и были их последней целью. Во всяком случае, на этот раз.

Настроение у Тома было самое благодушное.

– Я представляю, как себя чувствует Дракон, – вдруг сказал Том и рассмеялся.

– Думаю, недурно, – пробурчал Джерри.

– Не скажи! Уж непременно ему доложили, что мы поблизости. Я думаю, его агентура работает отлично. Видишь, летит воробей'?

– Охота мне на него смотреть!

– А зря, мой друг. Надо быть бдительным. Почему он так спешит? Почему оглядывается? Почему он покружился над нами?

– Я не заметил, чтобы он кружился над нами.

– Ты многого не замечаешь. А для странника очень важно все видеть и все слышать. Ты можешь себе представить странника, которому завязали глаза черным платком и «законопатили» уши?

– Я не думал об этом.

– Такой странник похож на кота, который истуканом сидит в темной комнате.

– Почему истуканом?

– Потому что ничего не видит и не слышит, словно статуя. Мы не должны уподобляться ему. Смотри, воробей летит прямо в сторону гор. Не может быть сомнений, что это лазутчик Дракона. И я могу предположить, что далеко не первый. Думаю, каждую минуту к Дракону прибывают лазутчики и докладывают о нашем приближении. Я боюсь одного...

Том задумался.

– Чего ты боишься, Томми?

– Не сбежал бы он?