Тито Брас - Алладин и демоны глубин

– Никто толком не знает. Но стоит коснуться водоросли рукой, сразу появляется рубец, потом язвы и нарывы распространяются по всему телу, и человек разлагается заживо. Хорошо ещё, что водоросли не растут на мелководье и не выносят солнечного света. Их плантации находятся на глубине, в садах Демонов Глубин.

– Значит, вино в бочонке было отравлено соком этих водорослей... Интересно было бы узнать, кто приложил к этому руку?

– Кто бы ни приложил, теперь он мёртв, – сказал карлик. – Яд этих растений действует мгновенно.

– Но мы вылили отраву в море. Почему же твой посох продолжает светиться? Что нам угрожает на палубе корабля?

– Куиран говорил, что под действием яда поверхность моря затвердевает. Очень скоро «Искатель» окажется вмурованным в каменную корку. Годами мы будем дрейфовать вокруг Мёртвого моря... Впрочем, о каких годах я говорю! У нас пищи и воды всего на несколько дней. – Гаолон тяжело вздохнул. – Кажется, на этот раз Демоны Глубин нас крепко прижали.

– Как-нибудь выпутаемся, – попробовал улыбнуться Алладин.

Улыбка получилась жалкая. Юноша был в смятении. Впервые он столкнулся с врагом, которого нельзя поразить ни стрелой, ни кинжалом, нельзя обмануть или перехитрить, от которого нигде нельзя спрятаться.

На гладкой, как зеркало, поверхности моря мерцала и переливалась розовыми отсветами маслянистая плёнка. В ней отражались корпус корабля, мачта, склонившийся над бортом Алладин, огромное небо над его головой. Все отражения были окрашены в цвет крови и смерти.

А потом из глубин океана начали медленно подниматься медузы. Маленькие, диаметром не больше десяти сантиметров, и большие, похожие на купола дворцовых башен в Багдаде, они лениво шевелили своими щупальцами и неподвижно замирали у поверхности воды.

Их гребные пластины останавливали своё биение, и только ротовые лопасти продолжали жадно сокращаться, впитывая ядовитый сок глубинных водорослей.

И тут началось самое настоящее колдовство. Прозрачные студенистые тела медуз постепенно тускнели, наливаясь тёмным багрянцем. Их полусферические колокола начали расплываться, подобно размокшим комьям глины, терять чёткость очертаний, слипаться с соседними, затвердевать, становясь похожими на округлые мраморные плиты.

Море вскипало розовыми пузырями, вспучивалось, покрывалось трещинами, из которых вырывались клубы жёлтого удушливого дыма. Снизу поднимались всё новые медузы. Они спешили заполнить своими телами просветы в застывающей тверди.

Вскоре каменные челюсти сомкнулись вокруг «Искателя». Деревянная обшивка бортов прогнулась и затрещала под напором каменных пластов. Корабль вздрогнул, накренился и замер. Его корпус был намертво вмурован в багровые, испещрённые фиолетовыми прожилками камни.

Алладин бессильно наблюдал за происходящими превращениями. Да и что он мог сделать? Юноша отстранённо смотрел на багровый ландшафт плавучего острова и высчитывал, сколько дней сможет продержаться без воды и пищи. Оказалось, что чуть меньше недели.

Алладин вздохнул и отвернулся. Ему очень не хотелось умирать.

Олаф очнулся от жгучей пульсирующей боли. Казалось, что пальцы правой руки лежат на углях. Это было странно, ведь кормчий отлично помнил, как лезвие меча вонзилось в руку, покрытую язвами, как брызнула кровь, и отрубленная кисть упала на палубу. Олаф открыл глаза и осмотрелся.

Он лежал на кровати в своей каюте. Карлик находился рядом.

Гаолон деловито накладывал на рану мазь и ловко забинтовывал кормчему обрубок руки матерчатыми полосами, оторванными от покрывала. Пахло дымом и растёртыми в порошок целебными кореньями. Карлик заметил, что друг очнулся, и пробубнил что-то успокаивающее.

Состояние кормчего внушало Гаолону опасение. Лицо Олафа покрылось бледно-жёлтым налётом, глаза лихорадочно блестели, в них была отчужденность, свойственная только безнадежно больным. Черты его лица заострились, в них едва угадывалось биение жизни: силы кормчего по каплям вытекали вместе с кровью, сочившейся из раны.

– Почему я не чувствую качки? – спросил Олаф.

– Из-за крови змеиной водоросли, – ответил Гаолон. – Помнишь, Куиран нам рассказывал? Ты зря тогда не верил – всё оказалось именно так, как он говорил. Мы дрейфуем в центре плавучего острова и не имеем ни малейшей надежды вырваться из каменного капкана. Такие, брат, дела... – Гаолон закончил накладывать повязку и смотал остатки матерчатого бинта в рулон. – Тебе, считай, повезло. Жив остался. А рана через пару дней затянется. Эта мазь – испытанное средство.

– Что толку? Мы ведь в ловушке.

Дыхание Олафа было тяжёлым. Вся кровать и пол перепачканы кровью. Голос звучал хрипло.

– Да... – угрюмо согласился карлик. – Через несколько дней кончится вода. С едой дело обстоит немного лучше. У берегов этого острова полно рыбы. Я изготовил снасти...

– Как же нам выбраться?

Гаолон пожал плечами.

– Если бы Куиран был здесь! Он бы нашёл нужное заклинание. А что можем мы? Я много думал... Бродил по острову из конца в конец. В мыслях – полный разброд. Всюду камень, пористый, но очень прочный. Он пронизан воздушными пузырями с каким-то едким, удушливым газом. Я пробовал долбить камень, но металл его не берёт. Я целый час махал киркой – только слегка поцарапал поверхность... Боюсь, будущее не сулит нам ничего хорошего.

– Может быть, твой посох нам поможет? Помню, Куиран учил тебя каким-то заклинаниям.

– Я бы с радостью их применил, но знаний не хватает. В море я чувствую себя беспомощным. Боюсь, в данном случае мы не можем полагаться на мой посох – он даже светиться перестал. Колдовство Демонов Глубин более сильное. Я, конечно, попробую ещё раз, но... Меня одолевают большие сомнения.

– А где Алладин?

– Сидит на палубе, – усмехнулся Гаолон. – Обложился бутылками, флягами и чашами с различными порошками и растворами. Смешивает их в разных пропорциях и льёт на каменную корку. Говорит, что нужно не ждать чуда, а самим его совершать. Мол, только вера в победу способна творить чудеса. Знакомая фраза! Уж не тебя ли он цитирует?

– Мальчик далеко пойдёт! – ухмыльнулся Олаф. – Давай-ка посмотрим, чем он занимается.

– Но твоя рука!

– А что рука? При ходьбе больше нужны ноги.

Алладин стоял, облокотившись на планшир, и задумчиво смотрел на каменную равнину.

– Стало быть, молоко не действует, – сказал он.

– Чем ты тут занимаешься? – осведомился Олаф.

– Как здорово! – обрадовался юноша. – Я вижу, что тебе гораздо лучше. Как рука? Ох, прости...

– Ничего, – невозмутимо сказал кормчий. – Придётся научиться держать меч в левой руке, так что потеря невелика. – Олаф заставил себя улыбнуться. – К чему всё эти склянки, горшки, чаши? Решил заняться магией? Вижу, храмовники острова Ста Золотых Башен правильно определили твою профессиональную принадлежность.