Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Меня отпустили, и я пошел, едва веря своему избавлению, и явился к своему семейству с двумя провожатыми. Домашние мои, увидав, в каком я нахожусь положении, схватились за головы, но я знаком приказал им успокоиться, и они замолчали. Провожатые мои ушли, а я повалился на постель и проспал до позднего дня, когда, проснувшись, увидал около себя всех моих домашних.

– Кто накликал на тебя такое несчастье, и чья злоба сгубила тебя? – говорили они.

– Принесите мне вина, – сказал я им.

Вина мне принесли, и я, выпив его, сказал им:

– То, что случилось, случилось.

Домашние оставили меня в покой, а я, отдохнув, стал спрашивать: не принесли ли что-нибудь из украденных вещей?

– Часть вещей вернули, – отвечали мне, – какой-то человек всунул их в дверь, но мы этого человека не видали.

Я немного успокоился, но все-таки в продолжение двух дней не мог встать с места. Поправившись, я прежде всего отправился в баню, тревожась в душе об Али, сыне Беккара, и о Шемс-Эн-Нигар, так как в эти дни я не получал о них никаких известий и сам не мог сходить к Али, сыну Беккара, и от страха за себя нигде места не находил. Я раскаивался перед Господом (да святится имя Его) за то, что сделал, я благодарил Его за свое спасение.

Спустя некоторое время, однако же, я порешил сходить к дому Али и тотчас же вернуться. Только что я вышел, как увидал стоявшую на улице женщину и, вглядевшись хорошенько, узнал рабыню Шемс-Эн-Нигар. Узнав ее, я ускорил шаг, но она пошла за мною, а я, дрожа от страха, старался уйти от нее.

– Остановись, – следуя за мною, сказала она, – мне надо сказать тебе кое-что.

Но я шел, не обращая на нее внимания, и остановился, только подойдя к мечети, в которой никого не было.

– Войди в эту мечеть, – продолжала она, – потому что мне надо поговорить с тобой, и ничего не бойся.

Она так упрашивала меня, что я вошел в мечеть, прочел молитвы и потом подошел в ней.

– Что тебе надо? – спросил я у нее.

В ответ на это она спросила меня о моем здоровье, и я рассказал ей все, что случилось со мною и с Али, сыном Беккара.

– А с вами что случилось? – спросил я ее.

– Когда я увидала, – отвечала она, – что разбойники выломали дверь в твоем доме и вошли туда, то страшно испугалась, думая, что это люди, посланные халифом, которые схватят госпожу мою и меня и тотчас же предадут нас смерти, и с обеими девушками я бросилась бежать через террасы и, прячась, добралась до дворца халифа. Мы никому, конечно, не говорили и жили, точно на горячих угольях до вчерашней ночи, когда я, открыв калитку, кликнула лодочника, перевозившего нас в тот вечер. «Мы не знаем, что сталось с нашей госпожой, – сказала я ему, – и потому провези меня вдоль реки, я посмотрю, нет ли ее где-нибудь по берегам». Он посадил меня в лодку, и мы катались с ним по реке до самой полуночи, когда я увидала приближавшуюся лодку с несколькими мужчинами и лежавшей в ней женщиной. Когда женщину высадили на берег, то, вглядевшись в нее, я узнала Шемс-Эн-Нигар. Причалив к берегу, я подошла к ней, не помня себя от радости, что она вернулась. Она приказала мне дать человеку, проводившему ее, тысячу червонцев, и, исполнив ее приказание, мы с двумя девушками перенесли ее и уложили в постель, и всю эту ночь она пробыла в страшном положении, а с наступлением утра запретила рабыням и евнухам входить к себе. Но на следующий день она немного оправилась, хотя видом своим напоминала покойницу. Я спрыснула ее розовой водой, переменила ее платье, вымыла ей руки и ноги и уговаривала ее до тех пор, пока она не выразила желания, поесть чего-нибудь.

Когда же она освежилась и набралась сил, то я сказала ей: «О, госпожа моя, да ты наказала себя, ведь ты довольно настрадалась и чуть было не погибла». – «Добрая девушка, – отвечала она мне, – смерть легче того, что я испытываю теперь; я думала, что буду убита и что никакими судьбами не спасусь. Разбойники, захватившие нас в доме ювелира, спросили: «Кто вы такие и из какого сословия?» – «Я – певица!» – отвечала я, и они мне поверили, и потом спросили у Али, сына Беккара: «А ты кто такой и из какого сословия?» – «Я из простонародья», – отвечал он. Они взяли нас с собою к себе в дом, и, несмотря на испуг, мы шли за ними, но дома, взглянув на меня и увидав на мне ожерелье и другие драгоценности, они не поверили мне и сказали: «Такое ожерелье не может быть у певицы! Будь же правдива и скажи нам правду: кто ты такая?» Но я ничего не отвечала им, думая про себя: «Теперь они убьют меня, для того чтобы завладеть вещами моими». Они посмотрели на Али, сына Беккара, и сказали ему: «А ты кто такой? Потому что ты не из простонародья!» Но он не говорил ни слова. Мы скрывали наши дела и плакали, а Господь расположил к нам сердца разбойников. «А кому принадлежит дом, в котором мы вас нашли?» Мы отвечали им: «Хозяин – ювелир такой-то». На что один из них отвечал: «Я отлично его знаю и знаю, что он живет в другом доме, и сейчас схожу за ним и приведу его сюда». Разбойники порешили запереть меня в отдельную комнату, а Али, сына Беккара, в другую, и сказали нам: «Не бойтесь, что тайна ваша будет открыта, вы у нас в безопасности». Один из них пошел к ювелиру и привел его. Ювелир рассказал им наше дело, и мы отправились с ним, после чего нам достали лодку, в которую нас посадили, и, переправив на другую сторону, высадили нас там. К нам подъехал конный отряд стражников и спросил, кто мы такие. Я же подошла к начальнику отряда и сказала ему, что я Шемс-Эн-Нигар, наложница халифа, что, выпив вина, отправилась в гости к женам визирей, что на меня напали разбойники и увели меня сюда, но, увидав вас, разбежались, и что я могу вознаградить его. Начальник отряда, услыхав мои слова и узнав меня, сошел с лошади и посадил меня вместо себя, и точно так же посадил Али, сына Беккара, и ювелира. Теперь у меня вся душа изныла, тревожась о них, в особенности о ювелире, спутнике сына Беккара, и потому отправляйся к нему, передай мой поклон и спроси у него, что делает Али, сын Беккара?»

– Я порицала ее за то, что она сделала, – продолжала рабыня, – и сказала ей: «О, госпожа моя, берегись за себя!» Но она крикнула на меня и рассердилась. Я же встала и пошла к тебе, но тебя не нашла, а к сыну Беккара я идти побоялась и потому стояла и поджидала тебя, чтобы спросить, не знаешь ли ты, в каком состоянии он находится? Кроме того, я прошу тебя принять от меня деньги, так как некоторые вещи ты взял от своих друзей и их украли, и тебе придется заплатить за них.

– Слушаю и повинуюсь, – сказал я, продолжал ювелир.

Я пошел с нею до своего дома, но, не доходя, она сказала мне: «Постой, пока я не вернусь». Она ушла и вернулась с деньгами, которые дала мне, сказав:

– О господин мой! Где встретимся мы с тобой?

– Я пойду домой сейчас же, – отвечал я, – и употреблю все свои силы, чтобы доставить тебе возможность пройти к нему, что теперь вовсе не легко.