Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Халиф и султанша, выслушав его, оба захохотали, и, вернувшись во дворец, халиф дал Абу-Гасану тысячу червонцев и сказал:

– Возьми их в виде награды за то, что ты остался жив.

Точно с такими же словами и султанша дала Нушет Эль-Фуаде тысячу червонцев. После этого халиф назначил Абу-Гасану крупное содержание, и он зажил с женою счастливо и весело, пока его не посетила разлучница со счастьем – смерть.

Начинается с половины двести семьдесят первой ночи и кончается на двести восемьдесят пятой

Мне рассказывали, о счастливый царь, что в былые времена в Каире жил купец по имени Шемс-Эд-Дин. Он был самым лучшим и красноречивым из всех купцов, и у него было много прислуги, служащих черных рабов, рабынь и мамелюков. Шемс-Эд-Дин, кроме того, был старшиной купечества и весьма богатым человеком. С ним жила жена, которую он очень любил и которая любила его; но он жил с ней сорок лет, и у него не было ни дочерей, ни сыновей. Сидя в своей лавке, он постоянно видел других купцов, у каждого из которых был сын или два, и сыновья эти сидели в лавках, подобно своим отцам.

Однажды в пятницу старшина пошел в баню, сделал общее омовение и, взяв зеркало, стал рассматривать свое лицо и проговорил:

– Я верую, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Магомет – пророк Его.

Осмотрев свою бороду, он увидал просвечивавшуюся седину и подумал, что седина есть признак близости смерти.

Жена его, зная время его обычного прихода, вымылась и приготовилась принять его, и, встретив, сказала:

– Доброго вечера!

– Ничего доброго я сегодня не встретил, – отвечал он.

– Принеси ужинать, – приказала жена рабыне.

Рабыня подала ужин, а жена купца обратилась к нему со словами:

– Поужинай, господин мой!

– Я есть ничего не хочу, – отвечал он и отвернулся от стола.

– Это почему? И кто тебя так огорчил?

– Ты причина моего горя.

– Как так? – вскричала она.

– Когда я отворил сегодня свою лавку, я увидал, что у всех купцов есть по сыну или по два, и большая часть этих сыновей сидят, по примеру отцов своих, в лавках. Я же, увидав это, в душе проговорил: «Тот, Кто взял моего отца, не оставит и меня». Когда я в первый раз посетил тебя, – продолжал он, – ты взяла с меня клятву, что я не возьму себе другой жены, и не возьму в наложницы ни гречанки, ни абиссинки и никакой другой рабыни, а между тем ты оказалась бесплодной.

В ответ на это жена его высказала ему упрек в таких выражениях, что он, проснувшись утром, горько раскаивался в своих словах, как она раскаивалась в своем упреке. Вскоре после этого жена его сообщила ему, что желание его будет исполнено.

Сын действительно родился, повитуха для устранения бедствия прошептала ему на ухо имена Магомета и Али, прочла молитву и, завернув его, подала матери, которая накормила его грудью, и они заснули. Повитуха пробыла с родильницей три дня, после чего на седьмой день было изготовлено для угощенья сладкое блюдо и совершено обычное торжество посыпания соли. Купец пришел к жене, поздравил ее с выздоровлением и спросил:

– А где же благодать Господа?

Родильница в ответ на это представила ему поразительной красоты семидневного ребенка, которого можно было принять за годовалого. Купец, взглянув на него, увидал, что мальчик красив, как ясный месяц, с родинками на щеках.

– Как ты назвала его? – спросил он у жены.

– Если бы это была девочка, – отвечала она, – я сама могла бы дать ей имя, но ведь это мальчик, и имя должен выбрать ты.

В те времена имена для детей выбирались зачастую по какому-нибудь случайному указанию; так и тут: в то время как шел совет, какое бы дать мальчику имя, один из купцов, обращаясь к своему товарищу, сказал:

– О господин мой Аладин.

– Мы назовем его Аладином Абу-Шаматом, – сказал купец своей жене.

Он поручил ребенка нянькам, и мальчик два года сосал грудь, после чего его отняли, и он подрос и стал ходить. Когда ему минуло семь лет, его поместили в подземную комнату с подземной дверью. Родители его боялись для него дурного глаза, и отец его говорил:

– Этот мальчик не выйдет в эту дверь, пока у него не вырастет борода.

Старшина назначил для ухода за ним рабыню и черного раба. Рабыня подавала ему кушать, а черный раб приносил к нему стол. После обрезания отец задал великолепный пир и затем привел к нему законоучителя, и тот начал обучать его всему, чему нужно.

Но случилось, что однажды черный раб принес к нему стол и оставил по нечаянности подземную дверь отворенной, вследствие чего Аладин вышел и прошел к матери, где застал целое общество знатных дам, беседовавших в ней. Дамы, увидав его, предположили, что к ним ворвался пьяный мамелюк, и все, закрыв лица, закричали его матери:

– Аллах над тобою, как могла ты пустить к себе такого странного мамелюка? Разве ты не знаешь, что скромность есть один из догматов веры?

– Аллах с вами! – отвечала мать. – Ведь это сын мой, радость моей души, сын старшины купцов и зеница нашего ока!

– Никогда в жизни не видали мы такого сына, как твой, – отвечали они.

– Отец боялся для него дурного глаза, – продолжала мать, – и потому поместил его в подземную комнату под подземной дверью, а раб, вероятно, нечаянно оставил дверь незакрытой, и он вошел в нее; но мы не желали вообще, чтобы он выходил прежде, чем у него вырастет борода.

Женщины поздравили ее с таким сыном, а юноша прошел в беседку и сел там. В это время рабы вошли во двор с мулом его отца, и Аладин сказал им:

– Куда водили вы мула?

– Мы возили на нем твоего отца в лавку и привели его обратно.

– А чем торгует мой отец? – спросил он.

– Отец твой, – отвечали они ему, – старшина купечества в Египте.

Аладин пошел к своей матери и сказал ей:

– О мать моя, чем торгует мой отец?

– О сын мой, отец твой купец и старшина всего египетского купечества. Рабы его не продают без его спроса вещей ценою свыше тысячи червонцев. Что же касается до вещей в девятьсот червонцев или менее, они продают без его ведома. И нет таких товаров мелких или крупных, которые не проходили бы через его руки, и вся торговля находится под наблюдением твоего отца. Господь (да святится имя Его) дал твоему отцу такое богатство, какое и сосчитать нельзя.

– Ну так, о мать моя, – сказал он ей, – я благодарю Бога, что я сын старшины купечества. Но зачем заставляете вы меня жить в неволе в подземной комнате?

– О сын мой, – отвечала она, – мы поместили тебя в подземную комнату, боясь, чтобы тебя не сглазили, так как дурной глаз действительно опасен.

– О мать моя, – сказал он ей, – от судьбы разве уйти можно? Предосторожность не помешает провидению исполнить свое решение. Поверь, что Тот, Кто взял моего деда, не оставит моего отца; и если он жив сегодня, то может не быть живым завтра, а если бы отец мой умер, и я пошел бы и сказал: Аладин, сын купца Шемс-Эд-Дина, то никто не поверил бы мне, и старики сказали бы: во всю свою жизнь мы никогда не видывали ни сына, ни дочери Шемс-Эд-Дина, и правительственные чиновники явились бы и взяли состояние отца. Да помилует Аллах того, кто сказал: «После смерти легкомысленного человека состояние его пропадает, и самые низкие люди разбирают его жен». Поэтому-то, мать моя, поговори с отцом и попроси его взять меня с собой на рынок, открыть мне лавочку и выучить меня продавать и покупать, отдавать и получать.