Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Все счастливы и находят радости в детях, а у меня нет сына, и если я завтра умру и оставлю свое государство, и трон, и мои богатства, и сокровища, все возьмут от меня чужие люди, и даже не вспомнит никто обо мне: я буду забыт всеми.

Случилось так, что он сидел однажды на троне, окруженный эмирами, визирями, сановниками и военачальниками, и погрузился в такие печальные думы и так загрустил, что заплакал и, сойдя с трона, сел на пол, и наклонил голову. Когда царедворцы и сановники увидали, в каком он находится положении, то они обратились к народу и сказали ему, чтобы он расходился по домам и не приходил бы, пока царь находится в таком состоянии.

Все разошлись, и царь остался только с визирем, и когда царь пришел немного в себя и поднял голову, визирь поцеловал прах у ног его и сказал:

– О царь веков, о чем это ты плачешь? Скажи мне, кто из царей, или из владетелей замков, или из эмиров и сановников сделался твоим врагом, и скажи мне, кто восстал против тебя, о царь, для того чтобы мы могли броситься на него и вырвать у него из груди душу.

Но царь не говорил ни слова и не поднимал головы. Тогда визирь во второй раз поцеловал прах у ног его и сказал:

– О царь веков, ведь меня ты можешь считать за своего сына и раба, или гораздо более того: ведь я воспитал тебя и теперь не знаю причины твоего горя и того отчаянного положения, в котором ты находишься. Кто же, кроме меня, может лучше знать тебя и утешить? Сообщи же мне, почему ты плачешь и скучаешь?

Но царь не говорил ни слова, не открывал рта, не поднимал головы и не переставал плакать, и, наконец, стал громко рыдать, и стонать, и охать. Визирь продолжал смотреть на него терпеливо и, наконец, сказал ему:

– Если ты не скажешь мне причины своего горя, то я сейчас же на твоих глазах убью себя, что мне будет легче, чем смотреть на твою печаль.

После этого царь Азим поднял голову, вытер слезы и сказал:

– О верный мой визирь, оставь меня в моем горе и несчастье! Сердце у меня полно отчаянием.

– Но скажи мне, о царь, – продолжал визирь, – о чем ты так плачешь: может быть, Господь через меня пошлет тебе облегчение?

– О мой визирь, – отвечал царь, – плачу я не от недостатка богатств, или лошадей, или чего-нибудь в этом роде, а плачу я потому, что дожил до таких преклонных лет – ведь мне сто восьмидесятый год – и у меня не было ни сына, ни дочери; так что, когда я умру, меня похоронят, и я исчезну бесследно, и даже имя мое забудется; чужие за-владеют моей короной и государством, и никто даже не вспомнит обо мне.

– О царь веков! – отвечал на это визирь. – Ведь я на сто лет старее тебя, и у меня тоже никогда не было детей, и я тоже горюю об этом и день, и ночь. Но что же нам с тобою делать? Я слышал о славе Сулеймана, сына Давида, слышал, что он обладает такой силой, что может сделать все, что захочет, хорошо было бы мне отправиться к нему с подарком и попросить его обратиться к Господу: может быть, Веемогущий даст нам обоим по ребенку.

Царь согласился.

Визирь приготовился к путешествию, взял с собой роскошный подарок и явился с ним к Сулейману, сыну Давида.

Что же касается до Сулеймана, сына Давидова (да будет мир над ними обоими), то Господь открылся ему и сказал:

– О Сулейман, царь египетский послал к тебе своего главного визиря с подарками и редкостями вот такими-то и такими-то. Пошли к нему навстречу твоего визиря Асафа, сына Bapхия, с продовольствием на места стоянки, и когда он явится к тебе, скажи ему: «Царь послал тебя ко мне, чтобы спросить то-то и то-то, и твое дело вот какое. И предложи ему принять истинную веру».

Сулейман тотчас же приказал своему визирю Асафу взять с собой подчиненных и прислугу и встретить гостя с должным почетом и уважением, и снабдить продовольствием места стоянок. Приготовив все, что нужно, Асаф выехал навстречу и ехал, пока не встретил Фариса, визиря египетского царя. Он встретил его, поклонился ему и обошелся с ним и с его спутниками с должным почетом, кормил их в местах остановок своим продовольствием и обратился к визирю с такой речью:

– Милости просим, господа дорогие гости! Можете радоваться, что желание ваше будет исполнено. Да возрадуется ваше сердце, и да возвеселятся очи ваши!

Визирь же подумал про себя: «Кто же мог сказать им об этом?» – и затем сказал визирю Асафу:

– А кто же рассказал вам о нас и о наших желаниях, господин мой?

– Сулейман, сын Давида, сообщил нам.

– А кто же, – продолжал визирь Фарис, – рассказал Сулейману?

Царь небесный и земной и Создатель всего живущего сказал нашему царю Сулейману.

– Бог ваш, – заметил Фарис, – должно быть, могущественный Бог!

А Асаф, сын Bapхия, сказал ему:

– Да разве вы не веруете в Него?

– Мы поклоняемся солнцу, – отвечал Фарис, визирь царя египетского.

– О визирь Фарис, – отвечал ему Асаф, – солнце есть звезда из числа звезд, созданных Господом (слава его совершенству), и вовсе не Бог, потому что солнце является на время и скрывается, а Господь наш всегда вездесущ и никогда нигде не отсутствует. Для Него все возможно.

Они двинулись в путь и ехали потихоньку, пока не подъехали к столице Сулеймана, сына Давида, и тут Сулейман приказал своим войскам, людям, шайтанам и животным стать в ряды. Таким образом, дикие морские звери и слоны, и леопарды, и рыси, все встали по обе стороны дороги. Каждые звери стали отдельными кучками, как стали отдельно и шайтаны, пугая своей страшной наружностью. Все шайтаны стояли двумя рядами, а птицы, щебеча на разные лады, распростерли свои крылья, так что многие стояли точно в тени. Когда египтяне приблизились к ним, то испугались и не решились двигаться далее, но Асаф сказал им:

– Идите, и проходите мимо них, и не бойтесь их – все это подданные Сулеймана, и никто вас не тронет.

Асаф первый пошел мимо зверей, и все двинулись вслед за ним, в том числе и визирь царя египетского со своими провожатыми, которые все-таки чувствовали страх. Так они дошли до города, где их поместили в доме для приема гостей и обращались с ними с большим почетом, и задавали им пиры в продолжение трех дней.

После этого их привели к Сулейману, пророку (мир праху его!), и визирь, войдя к нему со своей свитой, пожелал поцеловать прах у ног его, но Сулейман не допустил его до этого и сказал:

– Человек должен кланяться только одному Богу (да святится имя Его!), Создателю неба и земли и всего другого, и тот, кто из вас желает стоять, пусть стоит, но стоять передо мною не должен никто.

Вследствие этого визирь Фарис сел, как сели и некоторые из его служителей; но несколько человек остались стоять. Прислуга тотчас же начала накрывать столы, и все присутствующее стали есть и ели, пока не насытились. После этого Сулейман приказал визирю Фарису сообщить, что ему нужно, для того чтобы он мог исполнить его желание.