Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

С меня и этого довольно. Мне надоела рыбная пища в продолжение восьми дней, проведенных мною в твоей стране. Но ведь твоего города я еще не видал.

– Мы теперь отошли от него довольно далеко. Она находится неподалеку от того берега, на который я выхожу.

Они повернули с ним назад, и когда вернулись, то Морской указал ему на сравнительно маленький городок, где подвел его к пещере.

– В этой пещере я и живу; здесь, в городе, все живут по пещерам. Если кому-нибудь хочется выстроить себе дом, то он обращается к царю; царь посылает с ним целую стаю рыб, которые и выдалбливают камень, избранный тем, кто желает устроиться. У нас здесь нет никакой торговли, питаемся мы одной только рыбой. Но входи же ко мне! – прибавил он.

Они вошли, и Морской призвал к себе дочь. Она была красива, с черными глазами, длинными волосами, полною грудью, тонкой талией, но тоже с рыбьим хвостом. Увидав человека с земли, она спросила у отца:

– Что это за бесхвостое существо привел ты сюда?

– Это, дочь моя, мой товарищ с земли, приносивший мне дары, – отвечал отец, – подойди сюда и поздоровайся с ним.

Она подошла и красноречиво поздоровалась с ним.

– Теперь, – продолжал отец, – принеси нам чего-нибудь поесть, чтобы отпраздновать приход гостя.

Она принесла две рыбы, каждую величиною с барашка.

Абдул-Аллах стал есть, несмотря на отвращение, потому что был слишком голоден. Вскоре появилась и жена Морского. Она была очень красива и привела с собой двух детей, каждый из которых держал в руке по рыбе и откусывал от нее, как бы человек кусал огурец.

– Что это за бесхвостое существо? – спросила она.

Дети тотчас же подбежали посмотреть, точно ли у него нет хвоста.

– В самом деле у него нет хвоста! – закричали они и захохотали.

– Разве ты, брат мой, – отвечал Сухопутный, – привел меня сюда для того, чтобы я служил предметом насмешек для твоих детей и жены?

– Прости великодушно, брат мой, – отвечал Морской, – но ведь между нами нет таких людей, и если кто-нибудь родится без хвоста… то царь берет его к себе для потехи. Не сердись: ведь женщины и дети невежественны.

Они прикрикнули на своих домашних, и те умолкли.

В эту минуту в пещеру вошли десять здоровых морских людей и обратились к хозяину:

– До царя дошло известие, – сказали они, – что у тебя есть бесхвостое существо, а потому царь требует его к себе.

– Да, только это сын Адама, который пришел ко мне в гости, – отвечал Абдул-Аллах.

– Мы ничего не знаем, но только без него к царю не вернемся, – сказали пришедшие люди.

Морской стали уговаривать бывшего рыбака, что бояться ему нечего, но что ему надо пойти с ним к царю.

– Если это необходимо, то пойдем, – отвечал Сухопутный.

Царь, увидав его, захохотал.

– Здравствуй, бесхвостый человек! – сказал они.

Все царедворцы тоже захохотали, а Абдул-Аллах Морской, подойдя к царю, стал ему объяснять, что товарищ его не может жить с ними, и потому ему следует дать позволение вернуться на землю.

– Раз он не может жить с нами, – отвечал царь, – то после нашего угощения ты можешь водворить его на землю. Подайте кушать! – распорядился он.

На стол была подана всевозможная рыба, а Абдул-Аллах, боясь ослушаться, ел ее. После обеда царь спросил его, что он пожелал бы получить от него. Абдул-Аллах отвечал, что желал бы получить драгоценных камней.

– Сведи его в дом драгоценностей, и пусть они выберет сам, какие он хочет и сколько хочет.

Его свели в сокровищницу, и он взял оттуда, сколько хотел. Потом Абдул-Аллах Морской дал ему мешок и сказал, что это приношение на гроб пророка. Он взял мешок, не зная, что в этом мешке, и отправился на землю в сопровождении своего друга и товарища. На возвратном пути они прошли мимо пирующих морских людей, и Абдул-Аллах пожелал узнать, не свадьба ли празднуется.

– Свадьбы у нас не празднуются, – отвечал Морской, – но тут, вероятно, кто-нибудь умер.

– Неужели у вас радуются, когда кто-нибудь умрет?

– Да. А у вас разве не радуются?

Нет, у нас плачут и горюют.

– После этого я прерываю с тобой всякие сношения.

– Это почему? – спросил рыбак.

– Разве вы, земные люди, не Божий народ?

– Ну, да, мы Божий народ.

– Так как же вы не радуетесь, отходя к Господу, а напротив того, плачете? После этого я не хочу иметь с тобой никакого дела.

Морской, не простившись с ним, ушел обратно в море, взяв от него данный им мешок для гроба пророка. Абдул-Аллах Сухопутный отрыл свое платье и, одевшись, взял драгоценные камни и пошел к царю, который очень обрадовался, увидав его.

– Ну, как поживаешь, зять мой, – сказал он ему, – и где ты был так долго?

Абдул-Аллах рассказал ему всю историю и какие видел он чудеса в море. Он долго еще продолжал ходить на берег моря и призывать своего друга и товарища, но тот не откликался и не выходил к нему. После этого Абдул-Аллах отказался от надежды видеть его и жил со своими тестем и со своей семьей счастливо и хорошо до тех пор, пока разлучница смерть не посетила их.

Начинается с половины девятьсот пятьдесят второй ночи и кончается в половине девятьсот пятьдесят девятой ночи

У Эль-Казиба, царя египетского, был сын по имени Ибрагим, необычайный красавец, и царь, боясь за него, выпускал его из дому только по пятницам на молитву. Возвращаясь с молитвы, он прошел однажды мимо одного старика, у которого было множество книг. Ибрагим, сойдя с лошади, подсел к нему и стал пересматривать книги. Он увидал в одной из них портрет необыкновенно красивой женщины. Он сразу влюбился в эту женщину и просил старика продать ему этот портрет.

Шейх поцеловал прах у ног его и сказал:

– Бери, государь, и платы мне не надо.

Но Ибрагим заплатил ему сто червонцев и унес книгу с этим портретом, на который стал смотреть постоянно, и день, и ночь, проливая слезы. Он перестал есть, пить и спать и думал: «Зачем я не спросил у старика, кто это нарисован, может быть, он и сказали бы мне, а если особа эта жива, то я мог бы видеть ее; а если такой особы никогда и не существовало, то я перестал бы страдать и вздыхать о томи, чего никогда на свете не бывало».

В следующую пятницу, проходя мимо книжной лавки, он вошел в нее и сказал старику:

– Скажи мне, дядюшка, кто нарисовал этот портрет?

– Его рисовали, – отвечал старик, – багдадский житель по имени Абдул-Казим-Эле-Сандалани, но я не знаю, с кого снят этот портрет.

Юноша встал и ушел, не говоря никому о том, что с ними делалось.

Выслушав молитвы, он вернулся во дворец, и, взяв кожаный мешок, наполнил его драгоценными камнями и золотом на тридцать тысяч червонцев. Дождавшись утра, он уехал, не сказав никому ни слова, и, присоединившись к каравану, спросил у одного из бедуинов: