Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Ну, полно, нечего тебе бояться. Сколько фунтов желаешь ты взять?

– Фунтов пять, – отвечал он.

И продавец отвесил ему пять фунтов и сказал:

– У меня есть очищенное масло, но сотового меду нет. Кунафех с патокой вкуснее, чем с медом, а патока у меня есть. Бери с патокой, не все ли это равно.

Маруф сильно смутился, так как денег у него не было.

– Ну, давай с патокой, – сказал он.

Он сделал ему кунафех на очищенном масле и облил его патокой, отчего кунафех казался таким вкусным, что его можно было подавать к царскому столу.

– А тебе не надо ли хлеба и сыру?

– Надо, – отвечал чеботарь.

Он дал ему хлеба, сыру и кунафеха и сказал, сколько он ему должен за все это. Маруф поблагодарил продавца и пошел домой.

– Ну, что же, – спросила его жена, – принес ты мне кунафеха?

– Принес, – отвечал он и положил перед нею кунафех.

Она посмотрела на кунафех и, увидав, что он с патокой, вскричала:

– Да разве я не сказала тебе, что хочу кунафеха с сотовым медом? Зачем же ты ослушался меня и принес мне с патокой?

– Ведь я взял это в долг, – отвечал он.

– Пустяки! – крикнула она. – Я хочу кунафех с сотовым медом.

Она так рассердилась, что швырнула кунафех прямо ему в лицо.

– Ах ты, негодяй! – продолжала она кричать и до крови разбила ему лицо, а он, обороняясь, слегка ударил ее по голове, после чего она вцепилась ему в бороду и начала сзывать на помощь мусульман.

Прибежавшие соседи высвободили его бороду из ее рук и осыпали ее упреками, и уговаривали ее до тех пор, пока она не примирилась с мужем. Но лишь только посторонние вышли, она побожилась, что не станет есть этого кунафеха.

– Ну, так я съем его, – сказал Маруф, чувствовав сильный голод.

Жена, увидав, что он принялся есть, начала проклинать его и, не умолкая, ругалась до самого утра, а утром она засучила рукава и избила его.

– Ну, полно, – сказал муж, – потерпи, я принесу тебе другого кунафеха.

Он пошел в мечеть помолиться и потом открыл свою лавочку. Но просидел он очень недолго, как к нему пришли два служителя кадия и увели его с собою, так как жена его подала на него жалобу. У кадия он увидал свою жену с подвязанной рукой и с кровью на покрывале. Она стояла и плакала.

– Ну, боишься ли ты Бога, – сказал ему кади, – можно не бить жену до того, чтобы переломить ей руку и выбить ей зубы?

– Если я бил ее, – отвечал чеботарь, – или выбил ей зубы, то подвергни меня какому хочешь наказанию.

Он рассказал, как было дело и как прибежавшие соседи мирили их. Кади был человек в высшей степени добрый; достав денег, он подал Маруфу и сказал:

– На вот, возьми и купи ей кунафеха с медом, и помирись с нею: ты, жена, должна повиноваться мужу, а ты, муж, будь к ней снисходителен.

Маруф отдал деньги жене, и они, выйдя от кади, пошли в разные стороны; муж сел в свою лавочку, куда вскоре к нему пришли полицейские служители и потребовали за труды.

– Кади, – отвечал Маруф, – не только ничего от меня не взял, но даже сам дал мне денег.

– Нам дела нет до кади, – сказали служители, – отдай нам деньги, или мы возьмем их у тебя силой.

Они схватили его и потащили по рынку. Чтобы избавиться от них, он продал свои инструменты и удовлетворил служителей. После чего он сел и пригорюнился, сожалея, что работать ему без инструментов стало невозможно. В то время как он сидел и печалился, вдруг к нему пришли два человека отвратительной наружности.

– Вставай, – сказали они ему, – и иди к кади. На тебя пожаловалась жена.

– Да ведь кади помирил нас с нею, – отвечал Маруф.

– Мы присланы от другого кади.

Маруф встал и пошел с ними к кади, где увидал свою жену.

– Да ведь мы помирились с тобою, – сказал он ей.

– Помириться совсем мы не можем никогда, – отвечала она.

Маруф рассказал кади все, как было, и как они уже были у кади.

– Ах ты, бессовестная женщина! – крикнул на нее кади. – Зачем же ты напрасно на него жалуешься?

– Он прибил меня после этого, – отвечала она.

– Ну, довольно, помиритесь, – продолжал кади, – а ты, чеботарь, заплати служителям за труды.

Маруфу пришлось заплатить; затем он вернулся в лавочку и сел в раздумье.

Вдруг к нему подошел какой-то человек и сказал:

– Ну, Маруф, спрячься скорее, потому что жена твоя пожаловалась на тебя в верховный суд, и тебя идут взять.

Маруф тотчас же запер лавку и, купив на последние деньги хлеба и сыру, обратился в бегство в Баб-Эн-Назр. Дело было зимою, дождь лил как из ведра, так что он промок весь до костей. Он зашел в мечеть и, проходя мимо какой-то развалившейся кельи без дверей, вошел туда, чтобы укрыться от дождя и просушиться.

Слезы полились из глаз его, и он в отчаянии вскричал:

– Куда же мне бежать от этой злой женщины? О Господи! Пошли мне кого-нибудь, кто помог бы мне скрыться так, чтобы она не нашла меня!

И в то время как он сидел и плакал, стена расступилась, и к нему явилась громадных размеров фигура, при виде которой мороз пробежал у него по коже.

– О человек, – сказал великан, – зачем ты обеспокоил меня? Я двести лет живу здесь, и никто еще не входил ко мне, что тебе надо, скажи, и я исполню твое желание, так как чувствую к тебе сострадание.

– А ты кто такой? – в свою очередь спросил Маруф.

– Я домовой здешних мест.

Маруф рассказал домовому все, что произошло между ним и его женой; после чего домовой спросил его:

– Так ты желаешь, чтобы я препроводил тебя в такое место, куда жена не могла бы явиться к тебе?

– Желаю, – отвечал чеботарь.

– Садись ко мне на плечи.

Он сел к нему на плечи, и домовой полетел; он летел с ним всю ночь до рассвета, когда опустил его на высокую гору.

– Человек, – сказал он ему, – сойди с этой горы, и увидишь внизу город, в который и войди. Жена твоя не будет знать, где ты, и ей до тебя не добраться.

Сказав это, он покинул Маруфа.

Маруф находился в полном недоумении. Вскоре взошло солнышко, и он подумал, что сидеть тут, на месте, ему совершенно незачем. Он спустился вниз и увидал город с высокими стенами, большими беседками и прелестно украшенными зданиями. Он вошел в ворота и увидал, что в таком городе жить можно. Народ же, видя незнакомого человека, стал с любопытством смотреть на него и, наконец, окружил его, потому что одет он был не так, как другие.

– Ты, верно, чужестранец? – спросил его один из горожан.

– Да, – отвечал он.

– Откуда же ты?

– Из благословенного города Каира.

– Давно ли ты оттуда?

– Со вчерашнего вечера, – отвечал Маруф.

– Идите-ка сюда, господа! – крикнул горожанин. – Послушайте, что говорит этот человек.

– Что же он говорит?

– Он утверждает, что он из города Каира и вышел оттуда только вчера вечером.

Все захохотали.

– Ты, должно быть, помешанный, – говорили ему, – от Каира до нашего города целый год пути.