Елена Блонди - Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

Так они и поступили, заодно принюхиваясь к аппетитным запахам из тронного зала, где снова вовсю благоухали приготовленные поварами вкусные яства. Все изрядно проголодались, утомленные приключениями.

Ариссия всплеснула руками, смеясь от радости. Важно кивал, блестя мокрыми от тайных слез глазами, Эррис король. И конечно же, все — стражи, слуги, садовники, повара с поварятами, горничные и прачки, и даже один дворник с метлой — все громко кричали, славя принцессу и радуясь вместе с королевской четой.

Принц Эли в суматохе протолкался к Келайле, взял ее руку, вытаскивая из толпы. Засмеялся ее счастливым глазам и щекам, горящим румянцем.

— Какая ты красивая у меня. Научишь так же ловко пуляться косточками, маленькая Келайла?

— Чтобы ты щелкнул меня по лбу, и я тоже ходила дальше с царапиной? — поддразнила Келайла, — а что дашь взамен?

— Взамен, — важно ответил принц, — я буду ждать два года или три года, сколько там положено, пока ты не вырастешь по-настоящему, чтобы мы смогли по-настоящему пожениться.

— Скажите какой важный. Ладно, мой принц. Научу. Только обещай мне, что никогда не будешь пуляться косточками в птиц. Ой, меня зовет королева!

Они пробежали через толпу, и все расступалась, сверкая улыбками. Принц подтолкнул Келайлу к сестрам, которые стояли перед Эррисом, Ариссией и Эрлой. Эрла крепко держала руку мастера, не собираясь ее отпускать.

— Теперь, — важно возгласил Эррис король, — кроме любимой дочери я получил, нежданно и радостно, еще четырех ее названных сестер! И все, как на подбор — милые красавицы! Нам с королевой так повезло…

Все захлопали и закричали, соглашаясь. А Лейла ахнула, раскрывая синие глаза и глядя на улыбку Кайлы и блестящие тяжелые волосы Кейлы. То, что выманил когда-то обманом у сестер злой Асур, то, от чего они отказались потом сами, даря от всего сердца принцессе Эрле, оно вернулось, и вот чудо — Эрла не изменилась! Казалось, волшебное зеркало отразило красоту, перемешивая ее со счастливыми улыбками и радостными взглядами, и раздавало всем, кто смотрит в него, любуясь не собой, а другими. Так же сияли синие глаза Эрлы, так же улыбались ее алые губы, так же текли по плечам тяжелые волны блестящих волос.

— А ты у меня, — вдруг заорал принц Эли, — самая красивая все равно!

Келайла засмеялась, любуясь сестрами.

— Своим указом я повелеваю, — почти строго закончил Эррис, — жить вам хорошо и дружно, а когда пожелают ваши сердца, и пусть это случается часто, приезжайте в гости, мы с королевой всегда будем рады вам и вашим друзьям, мои девочки. Я бы пригласил вас жить с нами, но вы…

— Нет, — закричали сестры, — спасибо! Нет, мы хотим домой, мы скучаем по маме и отцу! И там наш сад, персики и абрикосы, а еще комната, и улочки с вишневыми деревами, и друзья… Кошка с котятами. Птицы…

Король кивал, пока они перечисляли, а королева смеялась, прижимая к себе дочку.

Потом был пир, тоже совсем настоящий, все вволю наелись вкусностей, запивая их фруктовыми напитками из прохладных хрустальных кувшинов. И отправились напоследок прогуляться по королевскому парку, пока слуги, по приказу Эрриса короля, нагружали повозки подарками.

Витая тропинка манила в глубину, под свешенные ветки с блестящими зелеными листьями, пели птицы, садясь на плечи, витали вокруг ароматы живых цветов: лилий, шиповника, жимолости и жасмина.

После семи поворотов, оставляя позади веселые крики и звонкие песни, тропа кончилась, выведя всех на тайную поляну: сестер, принцессу с мастером Сенуром, Целесту, которую бережно поддерживал под локоть бравый Гейто с расчесанной бородой, и Явора с пышными усами на довольном круглом лице. Пока все, ахая, любовались открывшейся картиной, на мягкую травку выскочил Котик, красуясь парадной лентой Придворного Кавалера, повязанной лично Эррисом королем, а за ним, важно вышагивая, прошел Крыс-Прогрыз, на кафтанчике которого сверкал орден Защитника Королевства, пожалованный лично Ариссией королевой. Парочка гордо прошествовала по траве к сверкающей чаше, полной прозрачной воды и солнечных зайчиков, Крыс нажал лапкой тайную кнопку, какую показал ему Сенур, и вода вскинулась, рассыпаясь драгоценными искрами. Будто в чашу бросили сто горстей алмазов, яхонтов, лалов и изумрудов. Звеня, капли падали вниз, сливаясь с зеркалом воды, и снова выпрыгивали, сверкая на солнце.

— Вот, — сказал Сенур, — я делал этот фонтан, чтоб ты сидела в тенечке, любовалась и слушала пение птиц. Делал и думал о тебе, моя Эрла.

— Я очень счастливая принцесса, — ответила ему Эрла, — если все дарят мне такие подарки. А я? Пока что я могу подарить вам только свою любовь. И — свое сердце. Тебе нравится такой подарок, мой мастер?

Тут они, забыв обо всех, наконец, поцеловались. И все, оглядываясь на чашу, снова ушли, чтобы не мешать влюбленным.

Тут бы и попрощаться, но Эррис и Ариссия ужасно не хотели так быстро отпускать сестричек, потому поступили по-королевски — сели в самую большую карету и отправились провожать девушек до самой крайней границы. Так что, через равнины, прорезанные глубокими ущельями с водопадами и горными лесами, не торопясь, двигалась по дорогам и трактам большая процессия. Тут была королевская карета, и еще одна, в которой ехали вдвоем мастер Сенур и принцесса. Была удобная повозка, нагруженная подарками, в ней ехали Лейла, Кайла и Кейла. Смирный мул Костран тащил новенькую повозку (тоже подарок щедрого Эрриса короля), в ней, среди горы клеток восседала Целеста в ярком платке, рядом — Гейто, красуясь новой рубахой, а правил повозкой Явор, выпячивал грудь, подмигивая деревенским красоткам, что махали ему и смеялись, алея щеками.

В отдельной карете покачивались на высоком сиденье принц Эли и Келайла, на коленях девочки дремал Котик, который еще не решил, поедет ли он жить в деревенский домик или вернется с принцессой Эрлой, она с поклоном попросила его остаться. А Крыс-Прогрыз лихо правил тройкой коней, как заправский возница, только очень маленький.

Обок кареты неторопливо бежал старый олень Оллис, иногда ревел, покачивая единственным рогом, и в ответ очень издалека доносился еле слышный рев — это садовник королевского парка и перелесков, полных диких цветов, отвечал ему, чтобы Оллис знал — в лесах и чащах все в порядке…

У самой границы, где пора было всем расставаться, из толпы выскочила грубо накрашенная женщина, таща за собой хмельного потрепанного мужчину.

— Ты, — закричала она Гейто, толкая спутника под самые копыта Кострана, — тоже мне, верный муж, бросил меня, сироту, а теперь вот и дом большой продан и деньги потрачены. И этот вот, оказался паршивым воришкой, последнее унес, а клялся Нарише, что будет любит ее вечно! Немедля возвращайся, глупый старик, твоя жена заждалась, сижу без денег, грызу одни сухари!