Екатерина Соболь - Короли будущего

Он остановился перед приоткрытой дверью – той самой, возле которой они с принцем когда-то дрались из-за ключа. Изнутри раздавалось бормотание и гулкий стук – значит, дворец вывел его правильно. Генри толкнул дверь и шагнул внутрь.

Оказалось, внутри не так уж темно: штор на окнах не было, и сполохи от пожара за крепостной стеной заливали комнату дрожащим красным светом. Все здесь выглядело так, будто владелец вышел ненадолго, – на столе беспорядок, одежда брошена на кровать, – но, судя по слою пыли, не возвращался он уже много лет.

И мебель, и одежда предназначались для кого-то маленького, в половину человеческого роста, и от этого комната казалась ненастоящей, волшебной. А в дальнем углу творилось что-то жуткое. Принц, сжавшись на полу, мерно бился головой о паркет, а над его скрюченной фигурой нависло огромное черное существо. Оно держало принца за плечи, прижимаясь своей бесформенной, безглазой головой, будто говорило что-то ему на ухо. Генри сглотнул. На каминной полке стоял тяжелый подсвечник, которым можно было отбиваться, но Генри знал: дракой тут не поможешь. И он заставил себя шагнуть вперед, приподняв обе руки. Половица скрипнула, и принц оторвал голову от пола.

Одежда на нем была рваная, волосы спутались, по виску размазалась кровь: кажется, он всерьез пытался разбить себе голову об пол. Живая тень, накрывшая его темнотой, тоже повернулась, и сердце у Генри поползло куда-то вниз – тьма вглядывалась в него, и он ей не нравился. Тень крепче прижалась к принцу, зашептала, и принц с тихим рычащим звуком поднялся на ноги и сделал два нетвердых шага вперед, будто заново учился ходить. А потом существо обхватило его своими призрачными руками и ногами, повисло, как огромный горб, зажимая глаза, и принц бросился на Генри.

Тот нырнул за кресло, которое принц тут же оттолкнул. Генри отступил за стол, и вскоре стол тоже врезался в стену. Все это выглядело довольно жутко, но после того ужаса, который охватил Генри в тронном зале, его способность бояться как-то поблекла и больше не мешала соображать. Кое-чего мерзкое существо не понимало: сам по себе принц неплохо дрался, но оно заставляло его в слепой ярости бросаться на любую преграду, не давало ему думать, делало его неуклюжим. И Генри не стал драться: он просто скользил, полз и перекатывался от одного тяжелого предмета к другому, а принц сбивал их с пути, пытаясь до него добраться.

К тому времени, как половина мебели в комнате была опрокинута, принц начал уставать, и Генри решил: пора. Над маленькой кроватью с потолка свисала бумажная белая птичка, и Генри, вскочив на покрывало, дернул поделку на себя. Веревка, на которой она висела, оторвалась от крюка на потолке и осталась у него в руках. Генри не глядя сделал на веревке скользящую петлю и, выбрав самое мощное кресло в комнате, спрятался за него. Принц рванулся следом, и Генри, резко выпрямившись, врезал ему кулаком в лицо. Удар был простой, незамысловатый, но чувствительный – принц пошатнулся, а Генри толкнул его в кресло, набросил широкую петлю разом и на него, и на спинку, и дернул конец веревки.

Петля затянулась, вжимая принца в кресло. Теперь его локти были крепко прижаты к телу, и, пока он не опомнился, Генри завязал веревку самым крепким узлом, какой знал. Существо выскользнуло из-за спины принца и повисло над ним, явно уговаривая напасть снова, но принц истратил слишком много сил на борьбу с мебелью и только вяло мотал головой, прикрыв глаза. Взгляд у него был совершенно бессмысленный, кровь текла из пореза на лбу, и Генри вдруг вспомнил, каким увидел его в первый раз: на коне, в сияющем мундире, в лучах солнца. Он прокашлялся. Сейчас ему нужно было вернуть того человека, а это можно было сделать только способом, который давался Генри хуже всего: словами.

– Я знаю, почему ты здесь. – Он опустился на пол за подлокотником, так, чтобы принц не мог оттолкнуть его ногой. – Ты не послушал эту тварь и сбежал сюда, верно? Спрятался, чтобы никому не навредить. Иначе ты был бы еще там. Бросался бы на всех и не остановился.

Принц мутно посмотрел на него. Глаза у него были красные – мелкие сосуды полопались от напряжения.

– Это существо велит тебе убить меня, – сказал Генри, и это был не вопрос. – Я знаю, уж поверь. Но ты держишься, и я уважаю твою силу.

– Подавись своим уважением. Ты занял мое место. – Принц с трудом выталкивал слова, но говорил определенно он, а не черная тварь, и это уже было неплохо. – Выскочка. Ненавижу тебя. Грязный выродок из леса. Все испортил. Я должен был стать наследником Сиварда. Я бы все исправил.

А что ты хотел исправить? – спросил Генри и по скривившемуся лицу принца сразу понял: неудачный вопрос. Тварь жадно подняла голову, и Генри попробовал по-другому: – С твоим братом и матерью десять лет назад что-то случилось, да? И после этого ночи стали темнее.

У принца застыло лицо – и тут до Генри дошло.

– Так вот чья это комната, – медленно проговорил он. – Твоего брата. Он умер, так? А ты все равно сюда приходишь. Но ты же… ты ведь его не убил, нет?

Генри сжался: он был не вполне уверен, что людям можно задавать такие вопросы, но принц не разозлился. Он вдруг обмяк, будто из него выбили весь воздух.

– Он меня звал. Я не пришел, – выдохнул принц, глядя прямо перед собой. – Все кончено, звереныш. Замок проклят. Уйди.

Генри осторожно вытянул руку и похлопал его по локтю. Он успел выучить мало жестов людей, но этот запомнил точно: утешение.

– Ничего еще не закончилось. И если ты хотел славы, она вся будет твоя, – твердо сказал Генри, снизу вверх глядя ему в глаза. – Ты слышал, что сказали духи. Мне конец. А тебе – нет. Людям нужен такой герой, который им понравится, а не такой, как я. – У него вдруг перехватило дыхание, но он заставил себя договорить: – Завтра ты всем скажешь, что это ты нашел Сердце, понял? Ты станешь их героем. Барс нас слышит, он всех слышит, а это мое последнее желание. Он тебе поможет.

Глаза у принца расширились, отрешенное выражение на его лице исчезло, стало настоящим: удивленным, недоверчивым, растерянным. И Генри заговорил снова. Ему казалось, что внутри у него – бесконечное свободное пространство, все дороги открыты, и нет ничего невозможного. Эта пронзительная ясность затапливала его, и больше ему не нужно было искать слова: они приходили сами.

– Даже если ты помогал Освальду, даже если все это из-за тебя, мне все равно, слышишь? Это неважно. Никогда не поздно все исправить. Я в тебя верю, я вижу твою силу. И я на тебя не злюсь. А теперь помоги мне, ладно?

Генри протянул ему руку, и принц, медленно разжав кулаки, стиснул его ладонь. И в ту же секунду Генри почувствовал: что-то изменилось.

– Оно исчезло, – потрясенно выдохнул принц, оглядываясь.