Иван Панькин - Легенды о мастере Тычке

И тут вышло такое... На заводе работал парень. Сколько ему было лет, не припомню, только по заводскому счету он был в тех годах, когда по-настоящему человек начинает постигать мастерство. А в жизни человека это самый интересный момент. Обычно в это время он перестает замечать не только дни, но и годы.

И вот однажды парню сказали:

— Ерошка, тебе пора жениться.

— Да ну?

— Право слово. И усы уже пора подкручивать.

Погляделся парень в отшлифованную пластинку и призадумался: правду ведь говорят люди!

Прошло какое-то время, по заводу пошла молва: Ерошка женился на ученице Тычки.

Что на это могут сказать люди? Одно: "Жить вам да поживать, а бабам, куда не след, нос не совать".

Но, заметьте, парень только начал входить во вкус своего ремесла. Ему нужно идти домой, а он никак не может оторваться от работы. Да и дома — сядет на минутку к верстаку, а просидит до полуночи.

Молодой жене обидно, что муж не находит с ней даже минуты для разговора, присядет рядом с ним и скажет:

— Ерошка...

— Чего тебе?

— Ты бы поговорил со мной.

— О чем говорить-то?

— Хотя бы о своей работе.

— А что ты понимаешь в моей работе? Возилась бы со своими чугунами — и дело.

После этого она начинала ворчать. Мастеру легче во время работы переносить удары палки по спине, чем ворчание жены. Ерошка тоже на нее начинал повышать голос.

Не прожили они и месяца, как по завода разнеслась несть: "От Ерошки убежала жена. Втором день по городу ее ищет".

Поник сразу парень, и работа у него стала валиться из рук.

Однажды Ерошка вышел из проходной будки и только начал переходить через чугунный мост, что перекинут через Упу, нагоняет его какая-то женщина. Лицо ее закрыто плотным кружевным покрывалом. На ней кофта цвета вороненой стали и коричневая юбка. Юбка разными дивными цветами разукрашена, какими резчики украшают подарочные ружья. А кофта тоже в несказанных золотых узорах.

Женщина ласково дотронулась до Ерошкиного плеча и сказала:

— Я слышала, что от тебя сбежала жена. Если так. то я за тебя выйду замуж.

— А ты кто? — спросил Ерошка.

— Я Тулянка.

Ерошка даже обомлел от ее слов и сказать ничего не может. Ведь он так много слышал о покровительнице ружейных мастеров. А она опять:

— Что ты боишься меня, разве я хуже твоей жены?

Нет, она была лучше его Маньки. Та курносая и какая-то такая... А эта даже с закрытым лицом похожа на царицу. У Ерошки кругом пошла голова. Что делать?

Бок о бок, шаг за шагом Ерошка незаметно с Тулянкои дошел до своего дома. Встал у крыльца и задумался: открывать ей двери или нет?

Та, как будто угадав его мысли, сказала:

— Ну хороню, ты подумай, а как надумаешь жениться, позови. Я каждый вечер буду встречать тебя на чугунном мосту.

— Ладно, — сказал Ерошка.

Тулянка подала ему в знак дружбы платочек и ушла. Когда Ерошка зашел в избу, ему сразу бросился в глаза портрет, висящий в переднем углу, где они с Манькой сидят плечико в плечико, ладошка в ладошку. И так Ерошке стало нехорошо и стыдно, хоть проваливайся сквозь землю. Хотел было выбросить подаренный платок, но на нем увидел такие же дивные узоры, как и на одежде Тулянки. Он сразу бросился к верстаку... А если уж мастер сел за верстак, то лучше не пытайся его поднимать.

Вскоре эти узоры ему принесли такую славу, что его гравюры стали раскупаться даже для музеев. А Тулянка при каждой встрече ему дарила все новые и новые платочки с удивительными кружевными вязями и рисунками русских лесов и все время спрашивала:

— Ну, решил на мне жениться или все еще не можешь забыть прежнюю жену?

Однажды Ерошка подумал: "А в самом деле, что я болею душой за Маньку? Эта хоть мне принесла славу, а та что? Женюсь на Тулянке".

В следующий вечер он открыл перед ней двери своего дома. Но когда та отбросила от липа покрывало, вместо Тулянки Ерошка увидел свою жену.

Чтобы полюбить царевну-лягушку, надо быть Иваном: не всякий может поверить, что она вдруг станет девицей-красавицей.

В нашем преславном городе, на самой крайней улице, на берегу медовой речки Тулицы когда-то жила девчушечка Лушечка, такой уж она была хлопотушечкой: глазами гусей пасла, голосом песни пела, а руками пряжу пряла. Сама же маленька — чуть повыше валенка. Хоть Лушечка на вид и неказиста и ростом невеличка, но зато ровна, пряма, как елочка, как веретенце. Все бы у Лушечки ладно в жизни было, если не одно горе — парни ее стороной обходили. Как ни разводи руками, а каждой семье охота иметь либо доброго коня, либо здоровую невестку. Кому нужна такая игрушечка, как Лушечка, хотя она и была Хлопотушечкой. И все, кому не лень, ее спрашивали:

— Да когда уж ты вырастешь? — И обязательно напоминали: — По годам тебя уж. поди, пора замуж выдавать.

— А куда мне торопиться? — отшучивалась Лушечка. — Торопливая речка до моря не добежит.

Так-то оно так, да только такие слова-напоминания Лушечка проглатывала с горечью, будто с полынной водой.

— Что поделаешь? — глядючи на нее с сожалением, говорили люди. — Хвощ тоже тощ, однако живет тоненько да помаленьку. Видно, и Лушечке такая судьба уготовлена.

А Лушечке так хотелось хоть немножечко побыть красивой и счастливой, лишь бы узнать, что это такое. Да счастье не конь: хомута на него не наденешь. Но каких только чудес не бывает на свете. Вдруг совсем нежданно ее узрел — не царь-царевич, не король-королевич, как это бывает в сказках, и не какой-нибудь другой богатый да для работы не удатый, а сосед Ивашка, родившийся прямо в золотой рубашке, живущий двор обо двор, двадцать лет и семь ден ходивший мимо Лушечки и ее расписной избушечки, а приглядеться раньше к Лушечке у него как-то не хватало досуга.

Это был чудесный кузнец-молодец. С него хоть вместо Георгия Победоносца икону пиши: очи сокольи, брови собольи, русы волосы — сто рублей, буйна голова — тысяча, а всему молодцу и цены нет. Ходил как Ермак, заломя колпак, грудь наперед выставляя. А грудь у него — не грудь, а что твоя наковальня и вся она завешана медалями — за удаль да за талан. Стоило только Ивашке пройтись с серебряным звоном по родной слободе, как все девушки высыпали на улицу поглазеть на его медали. На то у селезня и зеркальца на крыльях, чтоб утки гляделись.

Может быть, Ивашка никогда бы и не приметил свою соседушку Лушечку, так и хаживал мимо, не ведая к ней никаких чувств, если бы не произошел такой случай. Однажды Ивашка очень занедужил. От какой болезни, я уж об этом поведать не могу. Но болезнь его будто цепью привязала к дому. И вот как-то раз, от скуки выйдя на берег речки Тулицы, протекавшей по другой стороне его улицы, чтобы поглазеть, как хитрые звезды, завидев зарю, с перемигалочкой будут прятаться в темном омуте, пока новая ночь, подобно птице, не махнет крылом и не покроет весь свет одним пером. И полюбоваться, как по заре зарянской прикатит солнце сиянское и во все окошки пустит по белой кошке. Вдруг будто с небес прозвучала девичья песня, обращенная к Ивашке, желая ему великого здоровья и счастья. И эта песня для него оказалась до того чудодейственной, что он вскоре встал и уже мог работать. А у Ивашки душа была высокая, мечтательная. Как только он поднялся на ноги, сейчас же стал искать ту девушку. Каждую ночь ждал ее песню. Но песня не повторялась. А он продолжал ждать. Ивашка представил, какая эта девушка должна быть. По своему воображению он уже на бронзовом листе отчеканил ее фигуру. Она у него получилась высокая, статная, с грудью лебединой с поступью павлиньей.