X Ньюкомб - Гарфилд

Гарфилд тяжело вздохнул. Джон тоже будет забывать покормить меня? Только не это! ЧТО УГОДНО, но только не это!

– Но, немного погодя, новизна ощущений исчезла, и к Пасхе положение улучшилось, – продолжала рассказывать Скарлет. – Пушинка выросла и перестала быть такой милой. Она превратилась в кусок мяса длиной в километр и столько же шириной. Уже и дети стали бояться ее. – Скарлет ликующе улыбнулась. – И на самом деле они не забыли, какая я прекрасная. Их внимание просто-напросто на какое-то время отвлекла «новая игрушка». А сейчас я, как мне и полагается, снова на высоте. Да, и еще я досаждаю Пушинке, когда мне вздумается.

Гарфилд в окно смотрел на Скарлет и слушал ее рассказ. Может, и Джон также устанет от Оди, и все вернется назад, и жизнь снова станет прекрасной, как полчаса до этого. Единственное, что Оди не такой злой, как Пушинка. Слюнявый – да, но не злой .

Хозяин Скарлет вернулся к машине, залез в нее, повернул ключ зажигания.

– Не забудь, кот, что я тебе говорила. Сначала все это кажется мрачным, но потом дела пойдут на лад, вот увидишь.

Джип вырулил со стоянки и умчался прочь.

Гарфилд смотрел, как Джон и Оди выходят из магазина. Джон шел, нагруженный сумками, а Оди игриво скакал вокруг него. Засмеявшись, Джон сказал:

– Не правда ли, ты самый милый, самый прекрасный пес на свете?

Если бы Гарфилда немного не успокоил рассказ Скарлет, то все его надежды рухнули бы окончательно.

Джон подъехал к своему дому и остановился. Они с Оди слезли с передних сидений, а мрачный Гарфилд так и сидел сзади.

– Давай, Гарфилд. Мы дома.

Мы. Ха! Я помню, когда «мы» было только я и ты .

Гарфилд нехотя вылез из машины. Джон тем временем был занят тем, что доставал сумки из багажника.

Оди, энергия которого била через край, носился по своему новому двору, обнюхивая все, что там было, и валялся в сочной зеленой траве. Он задрал лапу возле одного из камней, лежащего рядом с дорожкой.

Гарфилд раздраженно наблюдал за всем этим.

– Даже и не думай о том, чтобы пометить мой камень, собачья морда, иначе этот день будет последним в твоей жизни.

Но своим поведением Оди показывал, что он не слышал ни слова, и Гарфилд громко зашипел.

Оди подбежал к Джону и играючи потянул за сумку, болтающуюся в его руке. Джон потрепал его по голове:

– А ты у нас живчик, малыш, да?

Оди распустил слюни от удовольствия и последовал за Джоном ко входу. Со своего места Гарфилд с ужасом наблюдал за этим действом. С другой стороны улицы прибежали Нермал и Арлин и уселись рядом с ним.

– Гарфилд, Джон привел в дом собаку? – спросил Нермал, немного смущаясь.

– Не видишь, что ли?

– А с чего это вдруг ему это вздумалось?

Гарфилд, прижав уши, повернулся к нему и взглянул на него так, как будто хочет убить. Но сиамский котенок этого не заметил.

– Не знаю, Нермал, – процедил Гарфилд.

Нермал покачал своей прекрасной пустой головой.

– Я имею в виду, что это, знаешь ли, как-то странно брать в дом собаку, где уже есть кот.

– МОЖЕТ, ХВАТИТ ОБ ЭТОМ! – взорвался Гарфилд, и Нермал и Арлин с испугу подпрыгнули на метр.

Гарфилд взял себя в руки и безразлично бросил через плечо:

– Я не думаю, что это такое уж великое, грандиозное событие. Просто еще один жук, размазанный по лобовому стеклу моей жизни. Тупой, вонючий паразит, с которым я быстро расправлюсь.

Шатаясь от тяжести сумок, Джон, стоя на крыльце, оглянулся и позвал Гарфилда.

– Вот видите, народ, я все еще любимчик Джона, – высокомерно заключил кот. Он круто развернулся и, высоко задрав голову, гордо зашагал к дому. Оди опередил заходящего в дом хозяина, и Джон по рассеянности захлопнул за собой дверь прямо перед носом Гарфилда.

Нермал и Арлин понимающе переглянулись.

– Ха, ха, ха! – заревел Гарфилд, смеясь, пожалуй, громче, чем нужно. – Думаю, это он за то, что я натворил за завтраком. Типа, расплата! Это было даже круче, чем в тот раз, когда я засунул тапочки Джона в виде кроликов в мясорубку!

На прощание он помахал лапой и полез в кошачью дверцу. Но ни один производитель никогда не учитывал того, что бывают кошки таких размеров.

Кошачья дверь оказалась самым ужасным кошмаром Гарфилда.

Внутри у обиженного кота отвисла челюсть. Оди смотрел на Джона и вилял хвостом, от чего раскачивался стеклянный журнальный столик. А Джон показывал Оди его новый дом.

– Вот это – гостиная, Оди. Гос-ти-на-я. – Джон говорил медленно и громко, как будто его слушатель знал язык, на котором он говорит.

Джон, что ты делаешь? Он все равно не задержится здесь надолго .

Оди встал на задние лапы и стал прыгать вокруг него. Джон рассмеялся и взял его за передние лапы:

– Ты хочешь потанцевать со мной? Ну, ладно, давай! – Джон начал вертеть его и трепать за уши.

Как это трогательно, смотреть противно...

Потом Оди понесся на кухню и начал рыться в мусоре. Затем он вернулся в гостиную с пустой коробкой из-под лазаньи «Папа Луиджи» в зубах. О нет, не смей. Забудь о «Папе Луиджи», приятель. Ты никогда его не видел, ничего о нем не слышал и ничего о нем не знаешь, понял?

Джон с удовольствием смотрел, как Оди носится по дому.

– Тебе ведь все интересно, да, малыш? – смеялся Джон. – Давай, давай, обнюхай все хорошенько!

Что касается кошек, то любопытство еще никого не помогло им убить, разве только скучный вечер. А вот за собаку я не ручаюсь .

Оди сидя проехался по отполированному деревянному полу и врезался в стену.

– А вот Суши, наша золотая рыбка, – сказал Джон, указывая на журнальный столик. Оди подбежал к нему и начал пить воду из аквариума. – Нет, Оди, не надо! – крикнул Джон, еле сдерживаясь от смеха.

И он все это одобряет .

– У меня есть кое-какие дела наверху, так что вас, ребята, я оставлю знакомиться наедине. А пока Гарфилд закончит экскурсию для тебя, – с улыбкой сказал Джон. Оди радостно тявкнул и со всей дури понесся к Гарфилду, натолкнулся на застывшего кота и врезался в дверь. Он рухнул на пол. Шмяк!

Раскрой глаза, Джон! Проснись и внимательно посмотри на эту собачью морду: У НЕГО НЕТ МОЗГОВ! Ты привел опасность в нашу спокойную жизнь. Все сейчас встанет с ног на голову, Джон! Куда мы катимся?!

Джон тем временем поднимался вверх по лестнице, неся под мышкой большую непромокаемую подушку.

Гарфилд забрался в заветное кресло, подобрал под себя лапы и свернулся клубком. Он наблюдал, как Оди, словно мячик, носится от книжного шкафа к дивану, от дивана к комнатному растению.

Это просто дурной сон. Когда я проснусь, все снова будет в порядке. Гарфилд зажмурился. Одна тысяча, две тысячи, три тысячи... Он почувствовал правду прежде, чем успел снова открыть глаза, и увидел своего врага в сантиметре от себя. Оди смачно облизывал его усы. От этого ощущения по телу Гарфилда пробежали мурашки.