Морин Джонсон - Встречайте Круэллу!

– Возможно, ты захочешь держаться поближе... – тихо сказала Эстелла.

– Возможно, – согласился юноша и взял её за руку.

Девушка едва заметно вздрогнула от его прикосновения. Она столько раз преодолевала этот маршрут, что знала каждую трещинку в полу, каждый столб и каждый поворот. Сейчас она как никогда радовалась царящей здесь темноте, ведь благодаря ей Питер не мог видеть её раскрасневшихся от смущения щёк и полных паники глаз.

«Расслабься, – повторяла она себе. – Расслабься и продолжай идти».

Наконец вдалеке забрезжил свет, и они вышли к ещё одной лестнице, которая в этот раз вела наверх. Прочные бетонные ступени вывели ребят на первый этаж старого здания. Сквозь заколоченные досками окна пробивались тонкие лучики света. Юноша отпустил руку Эстеллы, но всё ещё держался рядом.

– Куда теперь? – с любопытством спросил он.

– Наверх.

Девушка подвела музыканта к крутой деревянной лестнице. И пусть на вид она выглядела вполне сносно, на деле многие ступени уже успели насквозь прогнить.

– Сейчас может быть немного сложно, – предупредила Эстелла. – Наступай только туда, куда наступаю я, и в точности повторяй за мной каждое движение.

Пролёт за пролётом они поднимались по скрипучей лестнице заброшенного дома. Девушка полностью сосредоточилась на безопасности своего спутника, и это помогло ей на время отвлечься от осознания того, что она вела его в Берлогу, к себе домой.

– Долго ещё? – спросил юноша, остановившись, чтобы перевести дыхание.

– Нет, почти пришли.

Вскоре они и впрямь добрались до самого конца ступеней и через небольшой люк вылезли на крышу.

– А теперь самое сложное, смотри. – Эстелла прошла чуть вперёд, улеглась на спину и спустилась вниз по пологому склону крыши, делая странные движения, напоминающие походку краба. Да, это выглядело не особо изящно, зато полностью соответствовало их собственной технике безопасности. Она остановилась возле большого квадратного проёма, вновь ведущего куда-то вниз. Питер послушно следовал за ней.

– Это наша дверь, – объяснила девушка, свесив ноги с края дыры. Метрах в трёх под ней лежал большой старый матрас. – А теперь прыгаем!

Она оттолкнулась от крыши, свела ноги вместе и скрылась в проёме. С годами ей удалось достигнуть совершенства в том, чтобы приземляться точно на ноги и при этом не падать. Очутившись на продавленном матрасе, Эстелла поспешила отойти в сторону и уступить место своему гостю. Тот попытался повторить её движения, но оттолкнулся недостаточно сильно и тяжело приземлился на колени, а затем по инерции повалился вперёд вниз лицом.

Девушка в ужасе затаила дыхание.

– Ты в порядке?

Питер в ответ расхохотался и лёг на бок.

– Умоляю, – простонал он, – только не рассказывай об этом своей шикарной компании.

Юноша уже собирался подняться, когда на него вдруг наскочил безумный комок шерсти. Пёс Эстеллы увидел в Берлоге незнакомца и решил проявить своё гостеприимство, облизав ему лицо.

– Знакомься, это Бадди, – улыбнулась девушка.

Мигун недовольно выглянул из корзины с тканью, где спал каждый раз, когда никто не мог ему в этом помешать. Уставившись на гостя своим единственным глазом, он пронзительно зарычал.

– А это Мигун, – объявила Эстелла, кивнув в сторону разъярённого чихуа-хуа.

Сняв с Питера своего безмерно дружелюбного пса, девушка наконец позволила ему встать. Тот отряхнулся и вытер обслюнявленное лицо тыльной стороной ладони.

– Дом, милый дом, – пропела Эстелла, стараясь прогнать охватившее её смущение. Краем глаза она видела, как музыкант ошарашенно оглядывается по сторонам.

Он медленно бродил по Берлоге, заглядывая в каждый уголок. Остановившись на кухне, юноша осмотрел стопки разномастных тарелок, заплесневелый хлеб, который, судя по всему, ещё планировали съесть, и крохотную кладовку, сплошь забитую консервными банками без этикеток. Затем он вернулся в комнату и остановил взгляд на многослойной мишуре обоев, которые местами свисали со стены, обнажая под собой тёмно-красный кирпич. Но больше всего Питера поразили разноцветные зонтики, закреплённые под самым потолком в тех местах, где, судя по всему, протекала крыша.

Закончив изучать интерьер, он взялся за детали и направился в сторону проигрывателя. Возле него аккуратной стопочкой лежали четыре музыкальных альбома.

– А ты, я смотрю, меломан, – пробормотал паренёк. – Теперь смогу говорить, что есть одна девушка, которой я предоставил аж целую четверть её домашней коллекции пластинок.

– Мы нечасто их покупаем... – промямлила Эстелла. Она не стала уточнять, что пластинки очень тяжело украсть, потому что они довольно большие и в то же время очень хрупкие.

– И давно ты здесь живёшь?

– С двенадцати лет.

– А где же твои родители? – нахмурившись, спросил музыкант.

– Я не знаю, кто мой отец. Меня воспитывала мама, но она умерла.

– Как это случилось?..

Девушка вздохнула. Она ещё никому не рассказывала о своей семье, разумеется, за исключением Джаспера и Хораса.

– Это длинная и не самая приятная история.

– В этом я даже не сомневаюсь. И всё же... Как это случилось? – мягко повторил Питер свой вопрос.

– Меня выгнали из школы, – затараторила Эстелла. Она хотела поскорее всё рассказать и покончить с этой темой. – Там со мной частенько случались неприятности. Но не по моей вине. Я отличалась. Я была бедной... Другой. И меня за это нередко били. А я била в ответ. Я дала отпор, отомстила. И меня исключили.

– Да, школа – это ад... – понимающе кивнул юноша, призывая её продолжать.

– Мама была особенной... Не как другие взрослые. Она всегда меня понимала. Она знала, чтобы добиться успеха, я должна жить в Лондоне и шить одежду. Так что мы собрали все свои вещи и отправились сюда... – Голос девушки стих, она больше не могла говорить о маме. – Но произошёл несчастный случай, и она умерла.

– Значит, с тех пор ты совсем одна?

– Не совсем. У меня есть Джаспер и Хорас. Они тоже живут здесь со мной. Это наша Берлога.

– Кто они такие?

– Друзья... Или скорее братья, – с теплотой ответила Эстелла. – Оба мои ровесники. Мы встретились, как только я приехала в Лондон. Сразу после смерти мамы... Они приютили меня и разрешили здесь остаться.

Питер удивлённо приподнял брови.

– Значит, вы выросли вместе? Сами по себе, без взрослых?

– Ага, – отрешённо подтвердила девушка.

– Но кто же заботился о тебе, когда ты болела?

– Мальчишки. Мы всегда заботились друг о друге. Правда, один раз мы все одновременно слегли с ветрянкой. Было непросто, но мы и с этим справились.

– Даже не могу представить, каково это, – тихо признался музыкант. – Мы с матерью очень близки. А вот с отцом – нет. Он считает, что играть в труппе – это не работа. А маме нравится наша музыка. Когда я был маленьким, она учила меня играть на пианино. Именно с этого всё и началось. Она поддерживает меня во всём. Переживает... Когда уезжал из дома, она заставила поклясться, что я буду звонить ей через день.