Джессика Таунсенд - Вундермастер. Призвание Морриган Кроу

В перерыве, пока арену занимал другой всадник, Готорн взбежал через две ступеньки на трибуны и присел рядом на скамью, потный и раскрасневшийся. Как приятно, когда устаёшь от любимого дела!

– Тот переворот в конце, – улыбнулась Морриган, протягивая ему флягу с водой, – был просто гениальный! Как ты только не вывалился из седла?

– Спасибо! – Он отбросил со лба прилипшую прядь вьющихся каштановых волос. – Главное – не расслаблять правую ногу, и если дракон не сделает какую-нибудь глупость… хотя этот как раз нормальный, надёжный.

– Как, говоришь, его зовут?

Готорн жадно приложился к фляге.

– Ну, полное имя, под которым он на турнирах заявлен – Пронзающий Небеса Яркой Стрелой, но я называю его Пауль.

– А-а… – рассеянно кивнула Морриган.

– Всё думаешь о тех письмах? – Готорн положил ноги на спинку скамьи впереди и стал расшнуровывать щитки. – Кто бы мог их посылать?

– Да, интересно… Может, Элоиза со своей бандой – пятёрка Чарлтона?

Мальчик нахмурился.

– Да, с неё станет… но откуда ей знать, что ты… – Он оглянулся, не подслушивает ли кто, и продолжил шёпотом: – Что ты Вундермастер? Неужто Баз рассказал?

– Как знать…

Они помолчали. Готорн возился со шнурками наручных щитков. Морриган вздохнула, переживая щемящее чувство вины.

– Таддеа никогда не простит мне.

– Тебе? – вытаращил он глаза. – Чего не простит? Ты-то тут при чём?

– Ей приходится охранять мой секрет…

– Не твой, а наш общий! – поправил он. – Тот, кто посылает письма, угрожает всем нам, нашей группе.

Беспалый окликнул Готорна, и тот стал собирать разбросанное снаряжение.

– Слушай, Морриган, – шепнул он, – что толку переживать, пока мы даже не знаем, кто это? Подождём следующего письма, тогда и подумаем.

Она смотрела, как он спускается по ступеням арены, и вдруг поняла, что не может просто сидеть и ждать. А если новое письмо обратит против неё всю группу?

Должен быть способ вычислить шантажиста, и она найдёт его!

И уже знает, с чего начать.

Таддеа стояла на ринге.

Бойцовский клуб собирался раз в неделю в самом большом тренировочном зале на пятом ярусе. Здесь сходились в поединках представители всех видов единоборств. Ни чётких правил, ни ограничения по возрасту – кикбоксёр с голыми пятками мог получить в противники мечника в доспехах, – но Таддеа обожала эти бои больше всего на свете и в конце каждой недели описывала их одногруппникам во всех красочных кровавых деталях. Она была там младше всех, но до сих пор ни разу не проиграла.

Вплоть до сегодняшнего дня.

– Итак… кто у нас сегодня пр-ротив Маклеод?! – выкрикнула плотная мускулистая женщина с курчавой седой шевелюрой, запуская руку в перевёрнутую шляпу. Достала клочок бумаги и развернула. – Уилл Годи! Шагай сюда, паренёк, не дрейфь… Соскучиться не успеешь, – добавила она вполголоса, вызвав дружный хохот зрителей. Даже грозный Брутилус Браун усмехнулся в мохнатую лапу.

Уилл Годи был известный болтун из группы 916, который вечно сыпал историями, где одной левой справлялся с целыми уличными бандами. Никто ему, конечно, не верил, потому что драться Годи не умел совсем и даже искра у него была не боевая. Талантливый композитор, он пошёл на курс бокса, чтобы похваляться за пределами Вункола.

Таддеа его терпеть не могла и теперь стояла на ринге с вытянувшимся лицом. Проиграть впервые – и такому трепливому сопляку? Вот уж унижение из унижений… Если Годи сегодня победит, повод хвастать у него будет до конца жизни.

Неужто подтасовка? Морриган задумалась и покачала головой. Намеренно вытащить чьё-то имя из шляпы могла одна только седоволосая распорядительница, которая едва ли годилась на роль шантажистки. Да и сам Уилл явно струхнул, когда его вызвали биться с чемпионкой.

Морриган еле удерживалась, чтобы не отвернуться. В глубине души она уже желала победы своей одногруппнице. Может, та передумает сдавать бой?

Таддеа не передумала. В начальном раунде – на первой же минуте! – она сделала вид, что растерялась под градом слабых и бессмысленных ударов, причём не очень-то и убедительно, и едва кулак противника впервые коснулся её нарочно подставленного лица, опрокинулась на пол и позволила рефери досчитать до конца.

Конечно же никто из зрителей не поверил. Морриган и сама была в шоке, хотя на победу и не рассчитывала. Тем не менее расслабляться она не могла, потому что ради этого момента сюда и явилась.

Авторы письма наверняка тоже здесь и наблюдают! Она напряжённо вглядывалась в лица, надеясь уловить проблеск… ну, хоть чего-нибудь необычного.

Нет… ни тени злорадства или чего-то похожего – одно лишь изумление от невозможной, немыслимой победы всем известного слабака. Похоже, вымогатели ещё и величайшие в мире актёры.

Уилл Годи нежился в лучах славы, а побеждённая спустилась с ринга и поплелась к выходу.

– Таддеа! – окликнула Морриган. – Погоди, я…

– Оставь меня в покое! – рявкнула та через плечо.

– Я только хотела сказать…

– Не надо!

Морриган провожала её взглядом, чувствуя себя совсем скверно.

Следующее письмо пришло в пятницу вечером. Листок бумаги висел на блестящей синей двери Фрэнсиса.

– Торт? – Он прищурился, не веря своим глазам. – Они хотят торт!

– Что? – Готорн раскрыл рот от удивления.

– Торт. Так здесь написано.

Морриган растерянно захлопала глазами.

– Как, просто торт? Всего-навсего?

– Просто? – вскинулся Фрэнсис. – Всего-навсего? Ты прочитай сначала!

– Что такое… – Морриган вновь заглянула в записку. – Что за Большой Каледонский коронационный?

– Это «всего-навсего», – иронически хмыкнул Фрэнсис, – самый трудный торт, какой только бывает! Три слоя, каждый со своим ароматом и консистенцией, сотни сахарных цветов с золотыми листьями, сложные карамельные узоры и кружевная сахарная корона сверху!

Готорн вытаращил глаза и облизнулся.

– А ещё один можешь сделать?

– Да у меня на один вся ночь уйдёт! – Фрэнсис отвернулся и выхватил у Морриган листок. – А меж тем завтра с утра мне четыре часа с ножом работать! Я же палец себе отрежу!

– Завтра суббота, – напомнил Готорн.

– Как будто я не знаю! Но тётушка Хестер считает, что в технике нарезки я отстаю, и велела записаться на дополнительный курс.

Готорн ахнул. Морриган редко видела его таким возмущённым. Услышав, что кого-то заставляют учиться в выходные, он потерял дар речи.