Борис Камов - Сумка Гайдара

А за столом, на лавках вдоль стен и даже прямо на полу сидело и ужинало так много народу, что гул от голосов напоминал леплявский клуб перед началом кино.

— А это мой младшенький, Владимир, — громко, с любовью и гордостью произнес отец.

Еда и разговор сразу прекратились. И все гости повернулись в его сторону. Одни смотрели на парнишку только из вежливости, другие с интересом и уважением, понимая, что сын помогает отцу. Но Володе казалось, что глядят на него насмешливо.

И он было рванулся, чтобы выбежать, но отец, думая, что мальчик в лесу немного одичал и стесняется, крепко обнял его за плечи и повел к столу. Отцу хотелось, чтобы сын часок-другой посидел в обществе необыкновенных людей, которые посетили их дом.

— Мы уже знакомы, — услышал вдруг Володя голос того самого полковника, который поинтересовался на улице, не мог бы Володя, стоя на посту, играть в менее опасные игры.

И новая волна стыда пронизала парнишку. Но деваться было некуда. Отец по-прежнему крепко и нежно держал его за плечи. И, опустив низко голову, так что подбородок вдавился в грудь между ключицами, и ничего не видя по сторонам, Володя обреченно шел к столу, над которым вилась струйка пара от большого, на целое ведро, чугуна.

Думая уже только о том, чтобы поскорее сесть, Володя стал искать глазами свободное место. Но гости вокруг стола расположились так плотно, что ни о каком месте не могло быть и речи.

Чуть скосив глаза влево, Володя заметил высокого, массивного летчика — полковника с орденом Красного Знамени и медалью. С обеих сторон от него сидели еще двое с четырьмя шпалами на петлицах. Но по строгости выражения лица летчика Володя догадался, что он главный даже среди полковников.

А возле худощавого капитана милиции в тонких золотых очках преспокойно и деловито солил картошку брат Василий.

В душе Володя обрадовался тому, что за столом для него не будет места и через минуту-другую он сможет уйти и уже никогда больше не встретится с этими людьми, перед которыми он так опозорился: окруженцы редко приходили к ним в дом чаще одного раза.

И вдруг незнакомый, глухой и простуженный голос произнес:

— Садись-ка, Володя, вот здесь...

Не подымая головы, Володя быстро, исподлобья вскинул взгляд.

Сперва он увидел огромную ладонь, которая похлопывала по отполированной доске лавки, показывая, где Володя может сесть, а потом и самого владельца ладони и простуженного голоса.

Это был крупный, с могучими плечами рядовой. Володе он показался уже немолодым.

«Столько лет — и все еще рядовой?» — недоуменно подумал парнишка.

Но, заметив орден над карманом гимнастерки и обратив внимание, как свободно чувствует себя этот рядовой среди командиров, Володя про себя решил: «Это он для маскировки».

И еще Володя подумал, что переодетый рядовой, скорей всего, прошел через пост Васи, не знает недавнего происшествия и потому так приветлив.

Упрямиться было глупо. Володя неловко перекинул через доску ногу в нечищеном сапоге. Потом вторую. Сел. И его тут же, как в картине про шпионов, которую он недавно видел, сдавили с обеих сторон плечами. Он почувствовал себя как бы туго спеленутым. О том, чтобы шевельнуть рукой или дотянуться до чугуна, из которого лениво вился дразнящий аппетит пар, нельзя было и помыслить.

Но в следующий миг Володя вдруг заметил, что плечи и руки его освободились.

— Замерз, наверное? — заботливо спросил его рядовой, поворачиваясь к Володе и кладя перед ним кусок хлеба, две большие картошины и придвигая солонку.

У соседа было крупное лицо с белесыми бровями, болезненно припухшими веками и внимательными зрачками. Володя обрадовался спокойному, располагающему взгляду рядового и теплой интонации в его слегка охрипшем голосе.

Володя хотел толково ответить, что дело не в холоде, а в нелепости, которая произошла. И если бы они остались с соседом вдвоем, то он бы, не мешкая, про эту нелепость рассказал. А когда столько народу, разве объяснишь? И Володя, ничего не ответив, покраснел, наклонил голову, ощутив на щеке недоуменный и, показалось, обиженный взгляд соседа.

Окончательно смутясь, Володя начал торопливо сдирать с картошины шелуху. Картошка была горяча и обжигала пальцы, а Володя жалел, что она не жжет еще сильней.

— Аркадий Петрович, доскажите вашу историю, — обратился к Володиному соседу милицейский капитан.

— У нас тут новый слушатель, — напомнил сосед, снова поворачиваясь к парнишке. — Так что, извините, я коротко повторю. Понимаешь, Володя, — ища взглядом глаза мальчика, произнес сосед, — мы находились в окружении в Семеновском лесу. Полковник Орлов, — сосед слегка поклонился в сторону летчика, — послал меня в разведку. Я добыл сведения, которые нас интересовали, а кроме того, принес известие, что противник окружил один наш очень крупный штаб...

Все, кто сидел за столом, понурились. Но Володя этого не заметил. Он поднял голову и теперь внимательно смотрел на своего соседа. Случалось, отец рассказывал о гражданской войне, о том, как служил в дивизии Николая Щорса, где, кстати, и познакомился с мамой, но чтобы совсем чужой человек, которого он впервые видел, остановил взрослый разговор для пояснений ему, мальчишке...

Володя метнул взор в сторону брата — видит ли Вася, что происходит? — и заметил едва приметную улыбку соседа, которого обрадовало внезапное оживление Володи.

И тут мальчик неожиданно понял: «Да ведь он же все знает!»

А сосед продолжал рассказ:

— Так вот, выхожу я из землянки полковника и вижу, что гуляет по нашему лесу новенький...

— Вы что же, знали в лицо всех, кто попал в окружение? — с иронией спросил милицейский капитан, сняв очки и протирая их не очень свежим платком.

— Александр Македонский знал в лицо и по имени каждого своего легионера, — невозмутимо ответил сосед. — Эдак тысяч шестьдесят. Я на свою память пока тоже не жалуюсь. Но чтобы у вас, товарищ Долгов, не возникло сомнений в подлинности моего рассказа...

— Что вы, — смутился капитан. — Я только спросил.

— Понимаю. И потому предлагаю вам, капитан, решить криминалистическую задачку, которую пришлось решать мне.

Капитан неизвестно зачем опять снял только что протертые очки, проверил на свет, чисты ли стекла. Все ждали. Водрузив очки на место, поправив дужки, капитан, заметно волнуясь, ответил:

— Я готов.

— Прекрасно, — обрадовался сосед и с немного озорным видом посмотрел вокруг.

Все заинтригованно следили за начавшейся игрой.

— Итак, я увидел лейтенанта лет двадцати, в новом шерстяном обмундировании. Ствол и диск автомата ППД отливали синевой. У лейтенанта еще был чистенький заплечный мешок, который, похоже, ни разу не бросали на землю. Новая командирская сумка из кожзаменителя... И пистолет ТТ в новой кобуре. Что вы на это скажете, капитан?