Борис Камов - Сумка Гайдара

Надо полагать, с той же ответственностью он выполнил и другие, если они были.

Из Москвы Володе ответили то же, что и его маме: по неофициальным сведениям, Аркадий Петрович погиб. Володю просили обстоятельней рассказать о пребывании Гайдара во вражеском тылу, о том, в каких боевых операциях участвовал Аркадий Петрович, находясь в партизанском отряде.

Но в Союз писателей от рядового Швайко не поступило больше ни строчки. Или где-то затерялся ответ из Москвы. Или не дошло до столицы второе Володино письмо. Или просто, раз Гайдар погиб, Володя не увидел смысла в дальнейшей переписке.

Словом, произошла техническая неувязка, и она стала одной из причин того, почему в конце войны или вскоре после победы не был разыскан тайник лесника Швайко.

Ведь каждое слово о Гайдаре в Москве внимательно изучалось. В более подробном рассказе Володя мог упомянуть о бумагах Гайдара, оставленных отцу, или просто о тайнике.

На эту подробность, можно не сомневаться, перед своей поездкой в Лепляву обратил бы внимание капитан Башкиров. Он бы расспросил Анну Антоновну, с которой встречался в Михайловке.

Но...

...Воевал Володя храбро. Из пехоты попал в танкисты. Машину подбили. Володю тяжело ранило в обе ноги. По счастливой случайности, он избежал ампутации. После выздоровления был направлен в личную охрану маршала К. К. Рокоссовского, но отпросился на передовую — он мечтал найти, быть может, даже освободить брата. Васю на фронте Володя не встретил. Был ранен во второй раз, а затем и в третий... Последнее свое ранение он получил уже на немецкой земле.

...Анна Антоновна, когда закончилась война, поселилась во Львове. Вскоре к ней переехал и Володя.

В 1951 году издательство детской литературы в Москве выпустило сборник «Жизнь и творчество А. П. Гайдара».

В нем впервые был напечатан переставший быть секретным отчет А. Ф. Башкирова, где упоминалось о семье Швайко, говорилось о том, что у партизана Гайдара были дневники и рукописи, которые после его гибели исчезли.

Но к Володе в руки этот сборник не попал. И никто ни разу не спросил бывшего адъютанта: «Владимир Михайлович, а лесник Швайко, с которым в окружении встречался Гайдар, вам, случайно, не родственник?»

В июне 1965 года я ехал в Житомирскую область к Василию Михайловичу Швайко. Для меня это был последний шанс узнать что-либо о тайнике его отца.

Но предстоящая встреча волновала и по другой причине. Я многое слышал об удивительной дружбе Гайдара с детьми. И здесь тоже заключалась какая-то удивительная тайна.

Куда бы ни приехал Аркадий Петрович — в Пермь, Архангельск, Хабаровск, Москву или глухое село, — через день-два возле него уже крутились озабоченные мальчишки, связанные с ним загадочными делами. Одного слова Гайдара оказывалось достаточно, чтобы любой из них кинулся очертя голову выполнять любое поручение.

Писатель Рувим Исаевич Фраерман вспоминал, что еще в начале тридцатых годов, когда слава Гайдара была не так велика, стоило Аркадию Петровичу выйти из дома, как невесть откуда возникали мальчишки. Вытягиваясь по-военному, они спрашивали:

— Аркадий Петрович, не будет никаких приказаний?

И Гайдар отвечал:

— Сегодня не будет. Если будут — позову. Ступайте на свой пост.

«Где находился этот пост и какой это пост, понять было невозможно», — добавлял Фраерман.

И вдруг помощь ребят понадобилась. И тогда Гайдар подошел к окну, раскрыл его — оно выходило на улицу, где уже стоял летний московский вечер, — и несколько раз негромко свистнул.

Казалось бы, кто мог услышать этот свист в столичном шуме? Однако вскоре у входа раздался звонок, в дверях появился мальчик лет двенадцати и произнес:

— Аркадий Петрович, вы подавали сигнал. Я явился за приказанием.

— Есть для вас задание, — ответил Гайдар. — Отдаю вам всем боевой приказ...

С помощью мальчишек в тот день удалось спасти от гибели немолодого уже человека, талантливого писателя, который тяжело заболел, а у него было слабое сердце.

Но удивительнее всего, что та же картина повторилась и на войне.

«Невозможно подсчитать, сколько их было, «адъютантов» Гайдара, за время нашего с ним пути (по тылам противника. — Б.К.), — вспоминал полковник А. Д. Орлов. — Стоило наведаться в какое-нибудь село, как возле Аркадия Петровича (других в его присутствии мальчишки не признавали) вырастал, словно гриб после дождя, какой-нибудь Петро или Гришко, который с готовностью сообщал, что за обстановка в деревне и много ли немцев.

Можно было подумать, что Гришко нарочно сидел и ждал, когда мы наконец появимся.

Я не переставал удивляться этому дару Аркадия Петровича мгновенно завоевывать доверие ребят — от пятилетних малышей до комсомольцев. Никаких заискивающих, добреньких слов он им при этом не говорил. Но тянулись к нему гурьбой».

Полузнакомые мальчишки-комсомольцы по просьбе Аркадия Петровича вывезли из окруженного гитлеровцами Семеновского леса подводы с ранеными. Это позволило полковнику Орлову и Гайдару повести на прорыв из кольца всех, кто был способен носить оружие.

А ведь мальчишки рисковали головой.

Почему все это мне вспомнилось по дороге на Житомирщину? До сих пор про «адъютантов» Гайдара я только слышал. А теперь мне предстояло знакомство с бывшим мальчишкой, который сам выполнял опасные поручения Аркадия Петровича.

И я думал: «Вдруг Василий Михайлович по собственным своим ощущениям и впечатлениям объяснит, в чем же заключалась притягательная сила личности Гайдара?»

Ведь сам я Аркадия Петровича ни разу не видел.

До колхоза «Перемога», что означает «Победа», я добирался на поезде, автобусе, а потом еще пешком. И Василий Михайлович заметил меня из окна, когда я уже подходил к его дому.

Пожимая мне руку, он, как его мама, чуть поклонился, подхватил с земли мешок с магнитофоном и чемодан и внес в избу. Познакомив с женой и сыном, накормив обедом, Василий Михайлович пригласил меня в «зал».

Пол, подоконники, двери тут блестели от свежей масляной краски. И комната походила на большую китайскую лакированную шкатулку.

Среди фотографий на стенах я обнаружил знакомые лица, но сейчас меня больше всего интересовал хозяин.

Василию Михайловичу было за сорок. Когда-то светлые, почти соломенного цвета волосы его начали седеть. Ходил он медленно, слегка сутулясь, но в его фигуре ощущалась большая физическая сила. Голос Василия Михайловича был чуть басовит, с приятным раскатом. Отвечал он не спеша, всегда секунду-другую подумав.

— Володя сообщил в Союз писателей, — начал я, — что дружил с Гайдаром. Вы тоже?