Борис Камов - Сумка Гайдара

А еще я вспомню авиадесантника Сидорова. Сидоров прыгал с транспортного самолета. Вслед за ним прыгнул его товарищ по взводу, у которого не раскрылся парашют. Сидоров поймал товарища в воздухе, и они приземлились на одном парашюте. Рядовой Иванов в моей будущей книге станет похож и на самого себя, и на тебя, Володя, и на сержанта Петрова, и на десантника Сидорова. Это уже будет как бы собирательный образ. И тогда моему герою придется дать новую фамилию: Тутышкин, Свекольчук или Селедкин.

— Селедкин!.. — залился Володя, а Вася просто улыбнулся.

— Селедкин, — подтвердил Аркадий Петрович, смеясь одними глазами. И, немного выждав, добавил: — Или Тимур Гараев.

— Но это ж будет неправда, — пугаясь своих слов, произнес Володя. — Тимур еще пацан.

— Но ведь вы с Васей тоже пацаны, — ответил Гайдар, беря с Володиных колен свою тетрадку и заталкивая ее в сумку, — а стоите на часах, охраняете дом. Помогаете людям, которые попали в окружение. И еще неизвестно, что вам предстоит.

Гайдар опять закашлялся. Володя кошкой спрыгнул с печки и возвратился с большой кружкой остывшего, но достаточно теплого чая. Аркадий Петрович торопливо выпил.

— А покажите еще, где подпись Горького, — попросил Володя.

Аркадий Петрович снова расстегнул карман гимнастерки, который оттопыривался, и вытащил сперва за плоский ствол маленький никелированный вальтер с костяными щечками рукоятки, а потом уже сафьяновую книжечку.

У Володи с Васей за месяц перебывало в руках немало всякого оружия — трофейного и нашего. И, приметив крошечный вальтер, пригодный только для стрельбы на близкое расстояние, Вася усмехнулся:

— Зачем вам этот пистолетик? За воробьями охотиться? У вас же есть парабеллум.

— Парабеллум, — ответил Аркадий Петрович, — для противника. А эта игрушка, — показал он на вальтер, опуская его обратно в карман, — для себя. В окружении всякое может случиться.

В отряде Орлова Гайдара считали скрытным. На самом же деле Аркадий Петрович стал на фронте просто более сдержанным и молчаливым. И в его сегодняшней неожиданной откровенности были повинны уют гостеприимного дома, горячий чай, жаркие кирпичи под спиною и простодушное обаяние умных, любознательных мальчишек.

Что бы о нем ни говорили и ни думали, только с детьми он чувствовал себя вполне раскрепощенно, понимал их и верил, что они понимают его тоже.

...У Володи пропала охота рассматривать подпись Горького. Он вернул билет с тиснением «Союз писателей СССР». Гайдар застегнул карман, который снова начал оттопыриваться, и прикрыл глаза. Очень хотелось спать.

Вася опустил босые ноги сперва на лавку, потом на пол.

А Володя остался сидеть. Лишь в этот миг он осознал, что праздник появления Аркадия Петровича у них в доме означал смертельную опасность для Гайдара и всех гостей.

И никелированный вальтер, оттягивая карман, десятки раз на день напоминал писателю о своем суровом предназначении.

Володе с его воображением не стоило труда представить: вот он сидит сейчас на печи. Гайдар, повернувшись на бок и натянув полушубок, дремлет рядом. За столом в большой комнате — неторопливый говор и позвякиванье посуды.

Вдруг в комнату вбежит Вася и крикнет:

«Усадьбу окружают немцы!»

Гости, схватив оружие, станут возле дверей и окон.

А Володя полезет в подпол — не прятаться, а достать утаенные от родителей две гранаты и высокую жестяную банку из-под монпансье, полную запалов, винтовочных и пистолетных патронов.

И вот лампа в комнате уже не горит. Стекла выбиты. Внутренность дома на короткие мгновения освещается вспышками из винтовочных и револьверных стволов.

Володя подползает к Гайдару, который стоит возле окна и неторопливо, как в тире, выбирая цель, стреляет из парабеллума.

«Аркадий Петрович», — шепчет Володя, протягивая свой арсенал.

«Молодец, — хвалит Гайдар, беря из Володиных рук и тут же бросая в окно гранату. — Ложись!»

Но сражение становится все более жестоким. И, подозвав Володю, Гайдар что-то кладет ему в ладошку и зажимает пальцы.

«Отнесешь в Москву, — слышит он простуженный голос Аркадия Петровича. — Отдашь только в руки Михаилу Ивановичу Калинину».

При очередной револьверной вспышке Володя успевает разжать ладонь — в руке у него тяжелый серебряный овал с фигурками рабочего и крестьянки. И подписью — «Знак Почета».

Но странные дела начали твориться вокруг отряда... Однажды, под покровом ночи, когда часовые не видали даже конца штыка на своих винтовках, вдруг затрубил военный сигнал тревогу, и оказывается, что враг подползал уже совсем близко.

Аркадий Гайдар. Судьба барабанщика

О первом появлении Гайдара в доме лесника мне поведали трое: Анна Антоновна, Леля и Василий Михайлович Швайко, встреча с которым еще нам предстоит. От них же я услышал: в тот день, когда Аркадий Петрович почувствовал себя почти здоровым и вернулся в шалаши, из лесу, часа в три пополудни, прибежал Володя.

— Ховайте еду — немцы! — крикнул он с порога. И помчался прочь.

— А ты куда?! — испугалась Анна Антоновна.

И Володя одними губами, чтобы не слышали соседи:

— До шалашей.

Группа Орлова находилась приблизительно в четырех километрах от дома Швайко. И уже по рассказу Александра Дмитриевича я знаю, что Володя пулей ворвался в лагерь. Видимо, он бежал без остановки всю дорогу, потому что лицо его было белее полотна. И остатков воздуха в легких ему хватило только на одно слово:

— Немцы!..

Поблизости оказался Гайдар.

— Не останавливайся, ходи, — велел он Володе и сам прошел с ним по маленькой опушке два круга и только после этого спросил: — Сколько?

Но Володя замотал головой, не в силах ответить. И Аркадий Петрович решил ему помочь:

— Триста, двести, сто?..

— Сто с гаком!..

— Значит, не больше пятидесяти, — догадался Гайдар.

— Залить костры, уходим в лес, — распорядился полковник.

— Где ты их видел? — спросил Гайдар Володю. — Далеко отсюда?

— Отец послал меня в Хоцки с поручением. Я побежал напрямик, охотничьими тропками. Слышу — едут подводы. И еще слышу голоса. Но что говорят — не разберу.

Я подкрался к дороге. Вижу обоз. Телеги покрыты пятнистым брезентом. В одном месте из-под брезента высовывается пулемет. А рядом с телегами идут солдаты. И уже хорошо было слышно, что они говорят...

— Что же они говорили?! — нетерпеливо перебил его Аркадий Петрович.

— Но они быстро очень говорили. Я не понял. Разобрал только «Hutte» и «Zagerfeuer», то есть «шалаш» и «костер». Это мы проходили еще в школе. По теме «Пионерское лето».

...Полковник Орлов вспомнил, что за короткий срок Володя трижды предупредил их об опасности. И ни разу гитлеровцы не застали лагерь у шалашей врасплох.