Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 4 [litres]

Вечером, лежа у себя в комнате и читая сотую книгу по психологии под названием «Покончить с чувством вины», Спаситель не раз поднимал глаза и поглядывал вокруг с ласковым удивлением. Луиза еще не переселилась на улицу Мюрлен, но он замечал ее присутствие: на тумбочке женский журнал, на полке крем, под подушкой забытая ночнушка. «Спальня-транссексуал», – улыбнулся Спаситель, уплывая в сон и теряя контроль над мыслями.

На этот раз тема вторничных дебатов пришла на ум мадам Дюмейе после некоторых событий. Во-первых, она все еще хранила у себя в ящике стола рисунок с пенисом в состоянии эрекции и надписью «Любов». Она считала его творением одного из мальчишек, которых про себя называла «четверкой»: Матиса, Ноама, Лазаря или Поля. Во-вторых, у нее был разговор с отцом Осеанны, который попросил ее, а вернее, даже потребовал встречи. Встреча с месье Бонасье состоялась в школьном дворе в предыдущую пятницу. Месье Бонасье был не кто-нибудь, а преподаватель истории в университете и сразу давал вам это почувствовать.

– Я с трудом выкроил время, – сказал он мадам Дюмейе, демонстративно убирая в карман мобильник.

Дело было серьезным. Его дочь получила два анонимных письма, их подсунули ей в ранец. Месье Бонасье принес их учительнице на экспертизу. «Письма» представляли собой листки, наскоро вырванные из черновой тетради, на одном было нацарапано: «хочеш будем парочкой на фейсбуке?», на втором: «у тебя класная попа». Украшающие оба послания сердечки не улучшали в глазах месье Бонасье их содержания. Отсутствие подписи навело учительницу на мысль, что и это дело рук все той же «четверки». К тому же Осеанна была заводилой в небольшой компании девчонок-насмешниц. Так что, похоже, это была войнушка, стенка на стенку – мальчики против девочек. Объяснение не устроило разгневанного отца. Он желал дознания.

– Я оставляю вам эту гадость. Я сделал фотокопии. Если не узнаю фамилию и не получу извинения от виновного, напишу жалобу. Родители мальчика с дурными наклонностями должны чувствовать свою ответственность.

Мадам Дюмейе встала в тупик. Она посоветовалась с Евой, своей молоденькой приятельницей, работавшей в детском саду. Ева расхохоталась, увидев две бумажки, потом отпустила насмешливое замечание по поводу грамотности обидчика.

– Тебе смешно, – вздохнула мадам Дюмейе, – а господин профессор считает это трагедией.

Сама мадам Дюмейе со своим-то стажем работы в школе не придавала большого значения таким историям, но все же и она находила, что «теперешние дети знают слишком много».

– Они смотрят реалити-шоу с однополыми и транс… как их там… парами… В общем…

Тут мадам Дюмейе махнула рукой: «И тому подобное». Сама она никогда «тому подобным» не интересовалась.

– Мы представить себе не можем, Кристина, – (у мадам Дюмейе было еще и имя), – нет, не можем себе представить то, что они видят, – поддержала мнение учительницы молоденькая подруга. – И не только по телевизору, но еще и в компьютере.

Ева, современная молодая женщина, была в курсе эволюции современного общества.

– Я вырезала эту статью из «Мари-Клер» [43] Популярный женский журнал. , вот смотри: только семнадцать процентов родителей контролируют то, что смотрят их дети в интернете, а в среднем дети начинают бродить по интернету самостоятельно в восемь лет. По статистике, девочки смотрят свой первый порнофильм в тринадцать лет, а мальчики – в одиннадцать.

– Господи! Бедные дети!..

Памятуя обо всем этом, мадам Дюмейе и предложила во вторник своим «бедным детям»:

– Сегодня мы с вами подумаем, что значит быть ребенком. Есть ли разница между вами и взрослыми?

– Родители все решают, а дети ничего, – сказала Осеанна.

Она умоляла папу не показывать письма учительнице.

– Ребенок, – сказала Райя, глядя очень серьезно, – тоже человек, но маленький. Он не животное.

– Да, тоже сапиенс, – подтвердил один из старших.

– Но человеческий детеныш не способен ходить, а детеныши морской свинки ходят, – заметил Поль.

– Человеческие детеныши вообще ни на что не способны, – объявил Матис, получивший не так давно в подарок сводную сестру.

Чтобы прекратить бесконечные «да, правда» и «нет, неправда», учительница объяснила, что люди своих детей кормят и оберегают гораздо дольше, чем животные своих детенышей.

– И еще детям нужно много всего узнать, чтобы стать взрослыми, – прибавила Розанна.

– Моему папе тоже приходится учиться, он не все знает, – сообщил Лазарь, вызвав у учительницы улыбку.

– Дети иногда умеют больше, чем родители. Вот моя мама, например, не умеет фотографировать на свой айфон, – сказал Ноам тоном «вы мне, конечно, не поверите».

Класс радостно засмеялся: взрослые – они вообще ни на что не способны.

– И е… е… еще раз… раз…

«Никаких улучшений с заиканием», – подумала мадам Дюмейе, постаравшись набраться терпения и дождаться конца фразы Жанно.

– Разница, что вз… вз… Взрослые… с-с-с…

– Смотрят? – спросила учительница.

– Спят, – выговорил наконец Жанно.

Его товарищи поняли, что имеет в виду Жанно: взрослые спят когда пожелают, а их, детей, загоняют в кровать слишком рано, не дают телевизор посмотреть.

– А я смотрю телевизор у себя в комнате, пока не засну, – подначил товарищей Матис.

Во время перемены мадам Дюмейе, вспомнив о вчерашнем звонке месье Бонасье («Вы узнали его фамилию?!»), решила все-таки провести небольшое расследование. Достаточно было сравнить почерк записки с почерками мальчишек «четверки». Она стала листать их черновые тетради. «Завиток у буквы “л” как у Лазаря? Черточка над “т” как у Матиса?» Мадам Дюмейе очень быстро поняла, что графолог из нее никудышный. Возвращаясь к своему столу, она прошла мимо парты Жанно, где лежала открытой тетрадка для так называемых свободных упражнений. Малыш был способен к письму не больше, чем к произнесению речей. Но если бы учительница дала себе труд наклониться над его тетрадкой, она бы заметила удивительное сходство почерков. Но могло ли ей прийти в голову, что семилетний ангелок с синими глазами, романтически влюбленный в Райю, может быть грубияном, неравнодушным к хорошенькой Осеанне?

– Она бастует!

Новость маленькой Мейлис в очередной вторник: рыжая малышка наотрез отказалась что-либо делать в детском саду. Всю неделю она сидела истуканом, ни с кем не играла, от всего отказывалась. Ни угрозы, ни уговоры на нее не действовали.

– Не юбью спитатицу! – вопила она.

– Что необычного случилось на этой неделе? – спросил Спаситель.

– Ничего. Нет, ну да, конечно! Вернулась Клоди. У нее, видите ли, профессиональное выгорание! У нее-то! Когда это я весь месяц света белого не видел!