Журнал «Пионер» - Пионер, 1949 № 10 Октябрь

Почти тотчас же на крыльцо вышел и Джим Робинсон.

- Хэлло, старина! - приветливо помахал он рукой дяде Посту. - Ну и шикарный же у вас экипаж!

- Вам письмо, мистер Робинсон. Видать по марке - из России. Только я хотел вас предупредить: оно уже побывало кое у кого в руках… Имейте в виду. Я-то знаю, откуда оно вернулось к нам на почту и где путешествовало так долго. Жалею, что не успел перехватить его во-время!…

Джим Робинсон повертел з руках искусно заклеенное письмо с маркой, на которой был изображён московский Кремль.

- Хорошо умеют заметать следы, чорт возьми! - усмехнулся он. - Я вам очень благодарен, дядя Пост, за сообщение. Это очень важно.

Дядя Пост нагнулся к певцу.

- Теперь держи ухо востро, сынок, - зашептал он.

Джим невесело засмеялся.

- Ладно, - сказал он, - зайдите, дядя Пост, в дом выпить пивка.

Дядя Пост покачал белой головой. Нет, он: очень торопится. Адресаты Горчичного Рая ждут почту. И, повозившись, как обычно, со. стартёром, почтальон с грохотом покатил дальше.

Джим Робинсон тут же, на крыльце, проглядел письмо и ещё более задумчивый вернулся в дом.

Все выжидательно посмотрели на него.

- Вот, получил письмо из Советского Союза, - сказал он, помахивая белым листком. - Пишут мои русские друзья, сообщают последние новости. Пишут, что на главной улице в Москве расцвели сорокалетние липы, которые при мне только высадили. Мальчик,. сын моего приятеля - слесаря с Автозавода, - окончил с золотой медалью школу и теперь поступает в университет, на историческое отделение. А отец собирается вскоре поехать в санаторий, на берег Чёрного моря, отдохнуть, полечиться.

- Сын слесаря - в университет?!

- Слесарь - отдыхать у тёплого моря?! - прошелестело над столом.

- Расскажи нам, Джим, обо всём, - сказал Цезарь, здоровой рукой притягивая к себе певца. - Ты же видишь, нам прямо не терпится узнать самую настоящую правду!…

- Да, мистер Робинсон, расскажите!… Расскажи, Джимми! - раздались нетерпеливые голоса. - А то нас здесь пичкают чорт знает чем!

Джим Робинсон, высокий, с чуть опущенными усталыми плечами, прошёлся по комнате, задумчиво оглядел обращенные к нему лица чёрных и белых друзей.

- С чего же мне начать? - тихонько спросил он, обращаясь больше к самому себе. - Конгресс… Потом Москва… Россия… Русские люди…

И негритянский певец Джим Робинсон начал рассказывать этим детям Горчичного Рая о далёкой могучей стране, рассказывать правду, которую они слушали, как волшебную сказку.

Леса, возникающие в пустыне. Возрождённые из пепла города. Крестьянки, заседающие в парламенте. Фруктовые сады в городах. Упорство и вдохновение народа. Подземные дворцы метрополитена. Простые рабочие, обучающиеся в консерватории. В аудиториях университета - узбеки, русские, армяне, евреи, таджики; он не помнит их всех, помнит только, что все они настоящие друзья. Студенты получают денежную помощь от государства. А если ты заболеешь, то к тебе придёт врач и будет лечить тебя и бесплатно поместит в больницу. Детям отданы красивейшие сады и дворцы, к ним приезжают учёные, и артисты, и писатели, и каждый человек может выбирать тот путь в жизни, который ему больше нравится.

Постойте, ещё он вспомнил историю белокурой кудрявой девушки-проходчицы из шахты метрополитена. Он познакомился с ней и даже был у неё дома. Эта девушка, её зовут Таня, - она стала депутатом парламента, и к ней на приём ходят люди со всеми своими нуждами, и Таня учится, чтобы разбираться во всех вопросах жизни. А ещё он знавал на Украине простого маляра, который был губернатором целой области величиной с большой штат. И надо было видеть, как умно распоряжался он своим огромным хозяйством, как умело подбирал людей!…

Робинсон рассказывал сбивчиво, перескакивая с предмета на предмет, здесь не кончая, там вдаваясь в мельчайшие подробности, но видно было, что ему страстно хочется передать всем сидящим здесь, в этом доме, свою любовь и восхищение русскими людьми, их страной…

Нет, пусть не лгут вам здешние правители. Русские не хотят войны, и им не нужна Америка. Им достаточно просторно в своей собственной стране. Они строят города, и сажают сады, и учат детей - им вполне хватает дела у себя дома. Нет, русские люди не хотят войны, и он, Джим, клянётся в этом своей жизнью! Он был в сердце страны, и на юге, и на западе - всюду люди мирно трудились.

- А на Карпатах вы случайно не были? - дрожащим от волнения голосом спросил вдруг Иван Гирич.

- На Карпатах? Да, да, конечно, я был и на Карпатах и в Закарпатье, - сказал Джим. - Я был там в одном чистеньком, милом городке. Постойте, как же его название? - Джим торопливо пошарил в карманах. - Ага, вот записная книжка, тут у меня записано, - он развернул книжку. - Вот… Му-ка-чёв, - с трудом выговорил он незнакомое слово.

- Мукачёв?! Да то ж наше мисто! - закричал вне себя от волнения Гирич, переходя на украинский язык и не замечая этого. - Ва-силь, чуешь?! Вин був в Мукачёве!!!

- Чую, - отвечал Василь, тоже охваченный волнением.

- Ох, извините меня, мистер Робинсон! - спохватился Гирич, - Я совсем очумел от радости, да не молчите, расскажите нам, бога ради, о нашей родине! Ведь я родился на Верховине - рукой подать от Мукачёва!

- О, я очень рад, что могу вам рассказать о родных местах! - просиял Джим, - Там очень, очень хорошо. При мне строились целые новые селения, больницы, школы в сёлах. В долинах сажали апельсиновые и мандариновые деревья, разводили новые виноградники…

- Чуешь, Василь, мандариновые деревья? - снова воскликнул Гирич.

- Чую, - отвечал Василь.

Мальчик грудью навалился на стол и не сводил глаз с рассказчика.

- А в горах возле Мукачёва я встретил маленького пастушонка, которого отправили учиться в Ужгород, в музыкальную школу, потому что у него оказались большие способности и он хорошо играл на скрипке, - продолжал рассказывать Джим.

Если бы знал Джим Робинсон, какой огонь сыплет он в открытые раны этих людей! А может быть, он и знал, этот умный, знаменитый на весь мир человек, и нарочно растравлял раны, чтобы заставить людей действовать, бороться, добиваться своих прав?

По-разному слушали Джима Робинсона школьники. Боб и Вик Квинси, которые уже третий день сидели на голодном пайке, отдавали больше внимания оладьям, хотя и прислушивались к тому, что говорил певец. Патриция сидела, побледнев, вытянув тонкую шею, боясь пошевельнуться. Господи, куда она попала?! Оказывается, они не только чернокожие, но и коммунисты! Нэнси и Мэри даже не могли представить того, о чём рассказывал Джим Робинсон, так прекрасна была та страна, о которой он говорил, так непохожа на их собственное существование была жизнь этих далёких русских, и они слушали, затаив дыхание, и могли бы слушать так целую ночь.