Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Мостовые города удивили ее. В улицах встретились блиставшие лаковыми стенами вагоны трамваев. На них смотрела Харита долго и пристально. Сердце у нее замерло от восторга.

— Что, хорошая штука? — спросил рыбак, смеясь.

Харита промолчала, потом ответила тихо:

— Значит, дяденька, правда все?

— Что правда?

— А что прохожий вчера рассказывал?

— А что ему зря плести за нужда? — добродушно подтвердил старик, — теперь, милая, все возможно! По воздуху люди в машинах летают, в колясках без коней ездят, так неужели не придумают машины, как прохожий рассказывал, для нужды бедного человека? Свой, рабочий человек, во главе всех глав встал, так он о себе и заботится! А первая забота — облегчение труду рук своих! А раз Карла Маркса капитал пожертвовал, так за чем остановка может быть? Остановки теперь быть не может!

Бешеный автомобиль, ревя и фыркая, проскочил перед ними на перекрестке двух улиц. Харита отшатнулась, посмотрела ему в пыльный след. Таинственный город становился правдоподобным, как эти улицы, трамваи, автомобиль, как рыбак и сама Харита.

— Да вот найдешь город — увидишь! — сказал рыбак, выходя на длинную, подымавшуюся в гору, ровную, как пол, и прямую, как межа, улицу, — а теперь, девонька, расставаться нам с тобой надо!

Он остановился, вынул из кармана тряпочку с деньгами, долго разворачивал ее и, развернув, отсчитал Харите рубль.

— Возьми на дорогу, — сказал он, вкладывая ей деньги в руку, — возьми!

— Мне не надо, дяденька! Я так доеду как-нибудь!

— Ну, ну! — сурово зажал он ее пальцы с деньгами, — бери. В дороге на кусок хлеба пригодится, а люди разные бывают! Другой, хоть ты помирай у него на глазах, куска хлеба не даст! Бери!

— Спасибо, дяденька!

У девочки навернулись на глаза слезы. Она смотрела на лохматую рыбацкую голову, на седевшую рыжую бороду, в которой торчали рыбьи чешуйки, и думала о том, что есть на свете хорошие люди. Слов у нее не нашлось, она потерлась головой об руку рыбака, как ласковый котенок, и ничего не сказала.

— Иди прямо по этой улице! — показал рыбак, — прямо до конца. Приведет она тебя к вокзалу, там увидишь, как люди в вагоны садятся и уезжают. Прицепись и ты с ними! Ребята наши деревенские больше все под вагонами, в дровяных ящиках катают. Там не найдут, а доедешь хорошо! Ну, да видно будет! А в Москве, доченька, люди не пропадают, там ты свое место найдешь! Дорогу в город покажут, а я думаю, что и сами тебя на казенный счет довезут! Тебе бы только до Москвы добраться.

— Доберусь! — кивнула упрямо головой Харита, — знаю я, как ездить! Мы с отцом ездили в те голодные годы и на пароходах, и в поездах.

— Ну, и прощай, стало быть! Грамоты ты не знаешь?

— Чуть-чуть!

— Письма мне не сочинишь?

Девочка задумалась, потом ответила решительно:

— Сейчас не сумею, а там, как маленько меня подучат, так первому тебе и напишу, дяденька!

— Пиши так: в Увек, на учителя Рукавичкина и передать рыбаку Герасиму! Пиши все, как доедешь и какая там жизнь в том городе, и кого принимают!

Рыбак погладил ее голову, наклонился и поцеловал:

— Ну, ну, иди!

Он торопливо свернул в другую улицу. Харита же пошла твердыми шагами прямо. В темном подъезде она аккуратно завернула в подобранную бумажку свои и рыбаковы деньги, оставив лишь гривенник на хлеб, и спрятала в сапог. На гривенник купила она хлеба, с хлебом же к вечеру добралась до вокзала. Шла тихо, оглядываясь кругом.

Невиданные дома, улицы, рельсы, столбы и трамваи, нарядные люди удивляли ее. В каждом окошке стояли чудесные, непонятные вещи, которые нужно было рассмотреть со всех сторон. Ее толкали прохожие, оглядывали внимательно стоявшие на углах милиционеры, она шла хвоим путем, не замечая ничего.

В вокзал ее не пустили. Харита постояла возле подъезда, посмотрела на извозчиков, высаживавших пассажиров с чемоданами и корзинами, потом пошла по стене, возле решеток, отыскивая другой вход. Везде стояли сердитые люди, они еще издали замечали Хариту, грозили, кричали:

— Проходи, проходи, девочка! Куда лезешь? Что надо?

На сложенных в кучу камнях, против платформы для дачных поездов, имевшей свой выход на улицу сидели два мальчугана. Харита посмотрела на них издали и подошла.

— Вы, ребяточки, не ехать хотите? — спросила она.

Мальчишки посмотрели на нее сурово:

— А тебе что?

— Примите меня к себе.

Рыжий мальчишка посмотрел на товарища, сказал покровительственно:

— Тебе куда надо-то?

Харита помялась.

— Мне бы в Москву.

Мальчишки засмеялись.

— Что же? Покупай билет, да и поезжай! Мы-то тут при чем?

— А вы разве не едете?

— Мы безбилетные! — ответил другой мальчишка, — нам с тобой не рука!

Харита решительно села на камни:

— Я с вами. У меня билета нету. Научите меня, братики, как мне сесть!

Голос у Хариты дрогнул. Мальчишки помолчали Рыжий спросил:

— А чего дашь?

— Ничего у меня нет! — жалобно развела руками Харита.

— А коли нет, так сиди тут до ночи. Как вечер придет, поулягутся все спать, пройдешь — не заметят. А там забирайся в вагон, какой знаешь, и лежи!

— А куда он пойдет?

— Куда-нибудь да пойдет! — захохотал мальчишка, — беда небольшая, коли в сторону уедешь!

— Отсюда все на Москву идут! — серьезно ответил другой и встал, — намозолим мы тут глаза до ночи! Пойдем-ка, Ваняка, отсель пока что!

Ребята ушли. Харита тверже уселась на камнях, достала свой хлеб и стала жевать потихоньку.

За решеткой ходили люди. Ушел один поезд, пришел другой, выгрузивший своих пассажиров с корзинами, чемоданами и мешками. Извозчики вереницею двигались к подъезду, хватали пассажиров и уезжали.

Харита слушала свистки, глядела на вокзальную суматоху, ждала терпеливо, думала про себя:

«Значит, уеду!»

И было ей жаль только одного — почему нет с ней Алешки и почему она раньше не убежала от хозяйки, от хнычущих ребят, когда на свете все так просто складывается и гладко выходит.

К вечеру улегся шум, стали реже реветь свистки, скрылись извозчики. Мальчишки не возвращались; сумерки, точно потерявшись, долго не наступали. Харита прилегла на камнях, заснула. Проснувшись же, она ахнула испуганно: на платформе было светло, как днем, огромные матовые фонари сияли ослепительным светом повсюду. Харита подошла к платформе; из окошка деревянной будки бросился ей в лицо крик:

— Куда, рваная?

Девочка покорно отошла. Голубоватый электрический свет напомнил о необыкновенном том городе. Он был где-то, — она уже не сомневалась теперь в этом, — но добраться до него было трудно: все дороги туда крепко охранялись сердитыми людьми, не похожими на деревенских рыбаков.

Неожиданно кто-то легонько тронул Хариту за плечо. Она оглянулась проворно — сзади шли ребята. Рыжий махнул ей рукой: