Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Харита метнулась с крыльца с отчаянным визгом. Рука милиционера опустилась на ее плечо с тяжестью камня в тот же миг.

Алешка как-будто бы оглянулся, но ничего не увидел. Хариту втолкнули в открывшуюся дверь сильные руки, и над головой у нее прогремело сурово:

— Ах, ты, дрянная девчонка! Смо-о-отри!

Она задрожала, закусила губы до крови и, ничего не ответив, покорно стала подниматься по лестнице вверх.

Обратный путь рыбаки плыли на веслах. Лодка вниз по течению с пустыми корзинами шла легко. Увек показался еще засветло. Старик, сидевший за кормовым веслом, пригляделся к развалинам, сказал парню, кивнув головой на берег:

— Гляди, пожалуйста, все ищут, ведь!

Парень подержал весла над водой, посмотрел:

— Должно быть, нашли что!

— Да уж будто все перекопали! Чего бы там находить?

— А уж не знаю! Нашли, значит, коли копают! Зря рыться не станут.

Парень опустил весла.

— Добеги, — сказал старик, — как пристанем, узнай, что там такое, пока я управлюсь с лодкой!

Парень кивнул головой, налегая на весла. Лодка полетела стрелою. Берег бежал мимо, до места дошли в полчаса. Парень вышел на берег, вытянул лодку.

— Управляйся, Герасим Андреич, а я пойду, погляжу.

— Дойди, дойди.

Герасим едва управился с корзинами, сетями и веслами, как парень вернулся. Он бежал, сломя голову. Старик ждал его с любопытством.

— Ну, и что-ж?

— Человека отрывают, говорят!

— Как человека?

— Девчонку какую-то там, говорят, задавило!

— Вот урожай на девчат пошел, — вздохнул рыбак, — одну только что отвезли, другую выручать надобно. Как она туда попала?

— А спряталась от мужиков. Мужики убить хотели — избу спалила она в Поленовке вчера. Нянька, что ли.

— Кто-ж дознался-то? Видели, что ли?

— Не видел никто! Братишка говорит. Плачет мальчишка, — убивается. Вчера еще обвалилось!

— Живая не будет! — задумчиво сказал рыбак и, подумавши, побрел туда, — пойти поглядеть, что ли! Побудь тут!

— Побуду!

Рыбак потихоньку пошел по берегу лощиной, потом, вздыхая, стал взбираться вверх к развалинам мертвого города.

— Сколь этого несчастного народу! — ворчал он, — разве на всех город выстроишь? Тут ни земли, ни капиталу нехватит!

Он подошел к мужикам, качая головою. Мужиков оставалось лишь двое. Они молча стояли, опершись на лопаты, и смотрели, как Алешка, выбиваясь из сил, выкидывал из ямы полные лопаты свежей земли и рыхлых кирпичей.

У края ямы стоял человек, одетый по-городскому. Он заглядывал вниз, кричал:

— За безбожничество наказал тебя господь! А я тебя не так еще накажу, только вернись в деревню! Я тебе покажу, как про меня сплетню распускать!

Алешка кидал землю, не отвечая. Рыбак подошел к яме, посмотрел:

— И следу нету?

— Ничего нет! — вздохнул Алешка, вытирая пот и втыкая лопату в землю, — не отрыть!

— Все равно издохла! — кричал тот.

Алешка выхватил лопату и метнулся с ней к нему:

— Убью, попеныш! Уйди!

Попович отшатнулся, отошел подальше.

— Вернись в деревню, вернись! — погрозил он.

Алешка вылез из ямы. Он был страшен от гнева, усталости и муки. Попович посмотрел на него и пошел прочь, оглядываясь и грозя кулаком.

— Про что это они? — обернулся рыбак к мужикам.

Мужики пересмехнулись. Один ответил равнодушно:

— История промежду них пошла. Алешка этот, наш батрачок деревенский, доказывает, что этот попович самый рядится по ночам чортом и деревню пугает! А попович на него за сплетку эту грозится. Действительно, что он и в деревне-то эти дни не был!

Рыбак сказал добродушно:

— А похоже на него, ишь, жирный какой! Мне вчера как раз девочка рассказывала, что шляется тут какой-то чортом!

— Какая девочка? — встрепенулся Алешка, — это мы его с Хариткой видели! Тут же он в кургане рядился!

— Вот, вот, и она потом говорила, что в кургане!

— Да где вы ее видели, дяденька? Когда?

Рыбак посмотрел на испуганные глаза Алешки, на задрожавшие его руки.

— Да вот нонеча вез ее в лодке в Саратов, она и рассказывала! Вчера подошла к костру, посидела с нами, а утром я ее отвез.

Алешка обомлел. Руки у него ослабли. Во рту пересохло. Он стукнул себя по лбу — ведь, могла же и Харита не попасть под обвал, как он сам!

— Какая она? В куртке, в сапогах, платочек с горошками?

— Похоже, что так!

— А звать-то, звать-то ее как, сказала она?

— Харитой, что ли?

Алешка вздохнул и сел прямо на сырую земляную насыпь, ноги у него ослабли и сердце упало:

— Дяденька, дяденька, да, ведь, это она!

— Кто?

— Да сестренка, ее мы ищем-то! Значит, она ушла тем ходом через курган, ушла, ведь! И к вам попала!

Глаза у Алешки стали влажными. Голос набух слезами радости. Он потянул к себе старика:

— Дяденька, да куда же вы ее отвезли?

— В Саратов, говорю! Дальше она поедет… — старик замялся, — да погоди! Парень мне сказал, что вы поленовскую девочку ищете!

— Поленовскую, сестру мою!

— Ну, а та из Синеньких шла! Синенькская та, не поленовская.

Алешка согнулся. Под тяжестью новой муки он готов был лечь и не вставать. Мужики посмотрели на него, качая головами:

— Шимашедчий ты, чорт! Ты бы разобрался вперед, а потом бы уж народ собирал! Продержал ты нас тут целый день и зря! Тьфу, бить тебя надо!

— Да не она это, не она! — поднялся было Алешка, — слышите, та из Синеньких!

Мужики повернулись, вскинули лопаты на плечи и пошли прочь, поругиваясь и ворча.

— Изобьет тебя попович, и за дело! — обернулся один издали, — смотри! Заступаться не будем, смутьян!

Алешка вскочил на ноги, заорал им вдогонку:

— Я в Саратов уйду! Я в газете про него напечатываю, как он вас, мужиков-дураков, морочит!

Мужики остановились погрозиться, помахали лопатами и ушли.

Старик подсел к Алешке:

— А ты, парень, иди-ка скорехонько в Саратов. Город ты знаешь? Бывал?

— Был раз!

— Вокзал знаешь?

— Найду!

— Так иди ты на вокзал и погляди там. Девочку эту на вокзале ищи, она в Москву ехать хотела! А я ей и деньжат на дорогу дал, проводил! Хорошая девочка! Увидишь — сестрица это или нет! А тут что рыть без толку? Отроешь — все равно зарывать придется, да на кладбище нести, да лишнее горевать!

Алешка слушал молча. Старик погладил его руку:

— Ишь, руки-то! Мозолищи-то натрудил! Почто ее рыть, все равно живой не будет! А коли жива она осталась да вышла, — иди, ищи скорей! Чудно мне, что она не рассказала ничего про землятресение это тутошнее!

— Да, ведь, боялась, что узнают ее!

— Э-э… — протянул рыбак удивленно, — да, ведь, может быть, и про Синенькие она сболтнула, чтоб не дознался я, почему она из Поленовки ушла.