Ирина Май - Хроники Тридевятого

– А что? «Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…» Пойдём к Дубу, навестим котика. Он ведь, кажется, тоже предпочитает спокойное времяпровождение. Скорее всего, дремлет на солнышке после сытного завтрака. Не могу представить нашего котофея в качестве участника соревнований, которые Иван Иваныч по субботам устраивает.

Гусляр обрадовался:

– А-а-а у м-м-меня есть четверостишье про Кота:

Он начал листать свою видавшую виды тетрадку:

–В-в-вот! Нашёл:

Рыжий кот-полиглот

Возле дуба живёт,

Помнит сказки в стихах

На восьми языках…

К-к-кстати, – Гусляр наконец взглянул на неоконченный этюд Шута, – твои работы могли бы послужить иллюстрациями к летописи. Серия этюдов, например, на тему: «Смена времён года в Тридевятом». Осень, кажется, отлично получается!

– Спасибо, приятель, – полушутя-полусерьезно ответил художник, – люблю, когда меня хвалят.

Гусля отступил на несколько шагов и стал рассматривать начатый этюд. Шут писал пастозно, сочными мазками. Даже в незавершённом пейзаже чувствовался темперамент автора

– З-з-знаешь, у меня родился экспромт, – поэт закатил глаза и продекламировал:

Осенний этюд

Бабье лето – пора раздумий.

Листья – звонкий лимонный кадмий.

Затаился в притихшей роще

ветер, баламут и проказник.

Мысли выше, стройней и проще

на рассвете.

Под берёзами дремлет мирно

несносный ветер.

Я могу запросто сделать из этого хайку в стиле твоего легендарного прадедушки.

Почему бы и нет? Вот так:

Синеву неба,

листьев лимонный кадмий

смешает несносный ветер…

Гусляр явно был в ударе. Он постоял, забавно покачиваясь на длинных ногах и добавил:

– С-с-сделал бы, что ли, серию портретов… У нас такие хар а ктерные персонажи тут – просто клад для художника. Вот, например, Кот Учёный. Ах, да! Мы же его навестить собирались!

– Что же ты стоишь? Пошли!

И друзья, окрылённые новой идеей, резво направились к Дубу, надеясь застать там Кота Учёного.

Как только Шут и Гусляр скрылись из виду, на полянку перед Царским дворцом вышел крупный, вальяжный рыжий кот. Он постоял перед этюдником Шута, разглядывая неоконченный пейзаж, а потом присел «по-человечески» на нижнюю ступеньку Золочёного крыльца.

Кот потрогал лапой Шутовской колпак, оставленный хозяином без присмотра, и заговорил сам с собой:

– Что-то мне это напоминает… Смутно… Семицветная корона? Да нет же! Не может быть – почудилось. Не корона, конечно, но вещь явно ценная. Нужно будет сказать хозяину, чтобы не бросал головной убор где попало.

Трактат о Семицветной короне Кот видел давным-давно в Ватиканской библиотеке, но прочесть внимательно не удосужился, а лишь пролистал, поэтому, как ни старался, вспомнить что-нибудь о пресловутой короне, так и не смог.

Кот огляделся:

– Ага, вижу, наш менестрель тоже недавно здесь был и гусли свои на крыльце оставил. До чего же безалаберная молодежь пошла!

Сидеть молча и думать про себя Кот Учёный не любил – предпочитал размышлять вслух, поэтому он пошевелил усами и продолжал:

– Куда они запропастились? Где Шут? Где Гусляр? Был уверен, что застану их здесь. Поговорить хотел – сказку рассказать. Странно. Ладно, попробую послать телепатический сигнал. Формулировать нужно коротко и ясно. Сейчас… Сейчас… Что-то так: «Приходите к Златому крыльцу. Жду. Кот Учёный».

Кот сделал глубокий вдох, прищурил глаза и начал производить странные пассы передними лапами. Судя по всему, эта гимнастика требовала немалых усилий.

Через пару минут Кот расслабился, посмотрел по сторонам и сказал:

– Должно сработать. Хотя, не уверен, что дойдёт скоро. Эх, что-то стал я форму терять. Нужно больше тренироваться. Кстати, в рассказывании сказок тоже упражняться нужно. Ежедневно. Слушатели мне просто необходимы! Без публики и одичать недолго, забыть человеческую речь. Да где же они ходят!? Помяукать что ли погромче?

Мяукать Коту не пришлось, так как вскоре на поляне перед дворцом появились Шут и Гусляр.

Когда парочка подошла поближе, Кот Учёный не спеша встал на задние лапы и с достоинством поклонился:

– Добрый день, господа! Вижу – мой сигнал до вас дошёл.

Гусляр спросил удивлённо:

– К-к-какой сигнал?

– Телепатический…

Поэт пожал плечами:

– Н-н-нет, просто сходили к твоему любимому дубу, тебя там не застали и вот – вернулись назад.

Кот огорчился:

– Значит, сигнал не получали?

Шут, стукнул себя ладонью по лбу:

– Есть контакт. Вроде бы послание дошло.

Гусляр протянул неуверенно:

– А у м-м-меня, а я-я-я, – но замолчал, потому что Шут наступил ему на ногу и состроил страшную физиономию.

Кот ничего не заметил и быстро вернулся в благодушное расположение духа:

– Что, господа, сказку хотели послушать?

– Сказка это, конечно, здорово, но у нас к тебе серьёзный разговор, – ответил Шут.

– Я – весь внимание.

Шут продолжил:

– Задумали мы с Гусляром летопись Тридевятого царства написать.

Гусляр перебил друга:

– Д-д-даже не летопись вовсе, а книгу рецептов счастья. Без тебя, Котофей, не обойтись. Что скажешь?

Кот пригладил усы лапой:

– А сборник песен и сказок не хотите издать? У меня материала томов на сто накопилось.

Шут сказал задумчиво:

– Можно, конечно, и сказки в книгу вставить и иллюстрации…

Кот кивнул:

– Чем больше всего – тем лучше, тем полнее будет наш труд.

Гусляр спросил:

– Т-т-так… значит, ты согласен вместе с нами работать?

Кот стал серьёзным:

– А вознаграждение полагается? Как доходы делить будем?

Гусляр ответил:

– М-м-мы как-то больше о потомках думали, а не о доходах, но раз об этом зашла речь, предлагаю: на троих. Согласны?

Кот кивнул, а Шут произнёс насмешливо:

– Если взглянуть на нас со стороны, создаётся впечатление, что мы не вполне адекватны. А может, так оно и есть! Сейчас докажу. Оценим факты… Мы хотим сделать что-то, сами не знаем, что – то ли летопись, то ли сборник рецептов, а возможно, собрание сказок и стихов или мемуары. Это «нечто» непременно должно иметь ценность для публики, для истории, для потомства. Никаких сомнений? Редкая самоуверенность клинических идиотов. Не менее абсурдна мысль о том, что это «нечто» должно принести нам доход. Я правильно понял? Мне продолжать или достаточно?

Гусляр расстроился:

– У-у-умеешь ты зарядить позитивом и творческой энергией! Вот так и гибнут великие начинания. Я не хочу, не хочу! Давайте всё с самого начала!

Кот погладил мягкой лапой руку Гусляра:

– Успокойся! Не стоит принимать критику так близко к сердцу, – и, обращаясь к Шуту, строго добавил: