Терри Пратчетт - К оружию! К оружию!

Пес прижал покрытый пятнами нос к полу. Впрочем, исключительно для вида. Отчетливый запах Ангвы висел в воздухе как яркая радуга.

– А ты что, действительно умеешь говорить? – спросил Моркоу.

Гаспод закатил глаза.

– Ну конечно же нет! – ответил он.

Темная фигура уже достигла вершины башни.

На всех улицах горели лампы и свечи. Отсюда весь город был как на ладони. Десять тысяч маленьких огоньков, рассеянных по земле… и он мог погасить любой из них, если бы захотел – просто так, от нечего делать. Это все равно что быть богом.

Просто удивительно, насколько отчетливые и ясные сюда долетают звуки. Слышать их – все равно что быть богом. Порою выли собаки, порою разговаривали люди. Иногда отдельные голоса усиливались, поднимаясь в ночное небо.

Такова настоящая власть. Власть, которой он обладал внизу, – не более чем привилегия приказывать: делай то или делай это… Она человеческая… слишком человеческая. А теперь он чувствовал себя почти богом.

Он поставил рушницу на позицию, со щелчком установил на место блок из шести зарядов и прицелился в случайно выбранный огонек. А потом в еще один. И еще…

Ему действительно не следовало позволять рушнице убивать ту нищенку. Не таков был план. Вначале – лидеры Гильдий, как и планировал бедняга Эдвард. Начать с тех, кто возглавляет Гильдии, чтобы оставить город без руководства и погрузить его в хаос. Чтобы предложить потом своему нелепому претенденту на престол: «Иди и правь – такова твоя судьба».

Подобный ход мыслей – как застарелая болезнь, подхваченная от древних корон под влиянием дурных легенд. Когда начинаешь верить в то, что… ха!.. какой-то жалкий трюк вроде вынимания меча из камня дает человеку право на королевскую власть. Меч из камня? Рушница – вот по-настоящему магический предмет.

Он лег, погладил тело рушницы и принялся ждать.

Наступил день.

– Я ничего не трогал, – пробормотал Углеморд на своей каменной плите для сна и перевернулся на другой бок.

Детрит треснул его дубиной по голове.

– Подъем, солдат! Встаем и в бой! Еще один чудесный день в Страже! Младший констебль Углеморд! Ноги в руки, жалкий человечишка!

Двадцать минут спустя сержант Колон оглядывал войско заспанными глазами. Все сидели, обмякнув на скамьях, за исключением исполнявшего обязанности констебля Детрита, державшегося очень прямо – с выражением крайней официальной услужливости на каменном лице.

– Итак, ребята, – начал Колон, – теперь, когда вы…

– Эй вы! Слушать сержанта очень внимательно! – прогрохотал Детрит.

– Благодарю, исполняющий обязанности констебля Детрит, – устало проговорил Колон. – Сегодня наш капитан Ваймс женится, поэтому мы обязаны обеспечить ему почетный караул. Так всегда делалось в старые времена, когда женился стражник. Я хочу, чтобы все шлемы и нагрудники были вычищены до блеска. Наши когорты должны сиять. Чтобы ни единого пятнышка грязи… Кстати, где капрал Шноббс?

С металлическим дзиньком рука исполняющего обязанности констебля Детрита отскочила от его новенького шлема.

– Никто не видел его уже несколько часов, сэр! – доложил он.

Колон закатил глаза.

– Кто-то из вас должен… А где младший констебль Ангва?

Дзинь .

– Ее никто не видел со вчерашнего вечера, сэр!

– Ну ладно. Пережили ночь, переживем и день. Капрал Моркоу говорит, что мы должны постоянно находиться начеку.

Дзинь .

– Так точно, сэр!

– Исполняющий обязанности констебля Детрит!

– Сэр?

– Что это такое у тебя на голове?

Дзинь .

– Исполняющий обязанности констебля Дуббинс сделал его для меня, сэр. Специальный механический мыслительный шлем.

Дуббинс откашлялся.

– Вот эти торчащие пластины… видите?.. ребра охлаждения. Они окрашены в черный цвет. Заводной механизм я позаимствовал у кузена. Он приводит в действие вентилятор, который гонит воздух над…

Дуббинс осекся, заметив взгляд Колона.

– Так вот над чем ты работал всю ночь, да?

– Ага. Я решил, что мозги тролля тоже могут…

Сержант жестом приказал ему замолчать.

– Значит, теперь у нас появился даже свой заводной солдатик… – пробормотал Колон. – Похоже, мы действительно образцовая армия…

Гаспод впал в географическое замешательство. Он более-менее знал, где находится – где-то за Тенями, в лабиринте доков и скотных дворов. Он мог сколь угодно рассказывать, что весь город принадлежит ему, но все-таки это была не его территория. Здесь водились крысы почти с него размером, но Гаспод, по счастью, внешне напоминал терьера, а анк-морпоркские крысы достаточно умны, чтобы держаться подальше от псины, похожей на собаку-крысолова. Помимо прочего, его лягнули две лошади и чуть не переехала телега. А еще он потерял след. Ангва ходила туда-сюда по крышам и несколько раз пересекла реку. Оборотни на инстинктивном уровне мастерски запутывают погоню. В конце концов, живущие ныне вервольфы – это потомки тех, кто сумел сбежать от разъяренной толпы. Ведь у тех из них, кто не сумел обхитрить людей, не бывает ни потомков, ни даже могил.

Несколько раз запах терялся у стены или какой-нибудь лачуги, и хромающему Гасподу приходилось ходить вокруг кругами, пока он не обнаруживал его снова.

В его шизофренических собачьих мозгах бродили случайные мысли:

«Умный песик спасает мир, – бормотал он. – Все говорят: хороший песик. Нет, не говорят. Я согласился только потому, что мне угрожали. Потому что у меня удивительное чутье. Я не хотел этого делать. Ты получишь косточку. Я всего лишь щепка в океане жизни. Кто у нас хороший мальчик? Заткнись!»

Солнце устало взбиралось по небу, а освещенный им Гаспод устало тащился вперед.

Вилликинс раздвинул шторы, и в комнату мгновенно ворвался солнечный свет. Ваймс застонал и медленно сел на то, что осталось от его постели.

– О боги… – пробормотал он. – И как это называть?

– Почти девять утра, сэр, – с готовностью ответил дворецкий.

– Девять утра ? По-твоему, самое время, чтобы вставать? Обычно я сплю до тех пор, пока не стемнеет!

– Но сэру больше не нужно работать, сэр.

Ваймс посмотрел на скомканные простыни и одеяла. Часть из них за ночь обернулась вокруг ног и завязалась узлом. И тут он вспомнил приснившийся сон.

Вначале он просто шел по городу.

Возможно, это был не столько сон, сколько воспоминание. В конце концов, он каждую ночь ходил по городу. Какая-то часть Ваймса не сдавалась. Он старательно учился быть гражданским, но самая глубинная его ипостась маршировала… нет, скорее следовала в совершенно другом ритме. Ему показалось , что город выглядит заброшенным, и ходить по нему стало сложнее, чем обычно.

– Сэр хочет, чтобы его побрили, или предпочитает сделать это сам?