Терри Пратчетт - К оружию! К оружию!

– Не откажусь, Фред.

– Дай один собачке, – протявкал Гаспод.

Колон дал, но сам не понял почему.

– Вот видишь? – спросил Гаспод, разгрызая конфету гнилыми зубами. – Я гениален. Просто великолепен !

– Молись, чтобы тебя не застукал Большой Фидо, – усмехнулась Ангва.

– Да ладно! Он меня не тронет. Я внушаю ему беспокойство. У меня есть Сила. – Он энергично почесал за ухом. – Слушай, тебе не обязательно туда идти. Мы могли бы отправиться в…

– Нет.

– В этом вся моя жизнь, – вздохнул Гаспод. – «Смотрите – там Гаспод! Давайте его пнем!»

– А я думала, у тебя есть большая счастливая семья, куда ты можешь в любой момент вернуться, – сказала Ангва, толкая дверь.

– М-да? Ах, ну да, точно, – поспешно ответил Гаспод. – Так и есть. Но мне больше нравится моя, так сказать, независимость. Я могу вернуться домой в любое время – когда захочу.

Ангва взбежала по лестнице и распахнула ближайшую дверь.

За ней оказалась спальня Моркоу. Запах самого Моркоу, подобный золотисто-розовому свечению, заполнял комнату до краев.

К одной из стен был аккуратно пришпилен чертеж гномьей шахты. На другой висел огромный лист дешевой бумаги, на котором четкими карандашными линиями была отрисована карта города со множеством исправлений и пометок.

Перед окном стоял маленький стол – как раз в том месте, куда бы его поставил любой здравомыслящий человек, желающий максимально использовать дневной свет, чтобы не расходовать казенные свечи попусту. На столе лежала бумага, возле которой стоял стаканчик с карандашами. К столу был придвинут довольно старый стул, под одну из ножек которого был подсунут сложенный листок бумаги.

А еще здесь был комод с одеждой, и больше ничего. Спальня Моркоу напомнила Ангве комнату Ваймса. Это было место, куда приходят ночевать, а не жить.

Ангва задумалась, а бывает ли в Страже кто-нибудь когда-нибудь действительно свободен от дежурства? Она не могла представить себе сержанта Колона в гражданской одежде. Если ты Стражник – ты Стражник всегда , каждую секунду своего времени, что, кстати, выгодно для города, который оплачивает тебе только десять часов службы в день.

– Так! – сказала она. – Мне нужна простыня с кровати. А ты закрывай глаза.

– Это еще зачем? – удивился Гаспод.

– Ради приличия!

Озадаченно поморгав, Гаспод произнес:

– Ах вот ты о чем! Ну конечно! Кажется, я понял! Боги, как я мог подумать, что ты разрешишь мне смотреть на голую человеческую самку! Уму непостижимо! Я же немедленно приду в возбуждение. Я ведь такой… странный пес!

– Не кривляйся. Ты понял, о чем я.

– Не знаю. Не уверен. Я вообще плохо разбираюсь в одетости. – Гаспод почесал за ухом. – Для собак в этом слове мало смысла. Извини.

– Я про другое. Ты знаешь, кто я. А собаки от природы голые!

– Как и люди, кстати…

Ангва Превратилась.

Гаспод прижал одно ухо к голове и непроизвольно взвизгнул.

Ангва потянулась.

– А знаешь, что самое неприятное? – спросила она. – Волосы! Распутывай потом эти колтуны… И все ноги в грязи .

Она стянула с кровати простыню и задрапировалась в нее, как в импровизированную тогу.

– Впрочем, – добавила она, – на улицах ты видал и не такое. Гаспод!

– Что?

– Можешь открыть глаза.

Гаспод моргнул. Оба обличья Ангвы – и волчье, и человеческое – были приятны глазу, но секунда или две между ними, пока проходила трансформация, были не тем зрелищем, которое хочется увидеть на полный желудок.

– Я думал, ты будешь кататься по полу со страшным воем и драть из себя шерсть, – проскулил он.

Ангва разглядывала прическу в зеркале, пока не исчезло ночное зрение.

– С чего бы?

– Ну… пока происходит эта штука… ты разве не испытываешь боль?

– Нет. Это как чихнуть всем телом. У него ведь должен быть гребешок, да? В смысле, расческа . У всех имеются расчески…

– Что? Серьезно? Как будто чихнуть?

– Даже щетка для одежды сгодилась бы.

Дверь со скрипом отворилась, и они замерли, как преступники, застигнутые на месте преступления.

В комнату вошел Моркоу. Не заметив их в полумраке, он поплелся к столу. Вспыхнул огонек, запахло серой: Моркоу зажег спичку, а от нее свечу.

Затем он снял шлем и обмяк, словно позволив грузу забот придавить его плечи.

– Невероятно! – услышали они его голос.

– Что именно? – спросила Ангва.

Моркоу мгновенно обернулся.

– Что ты здесь делаешь?

– Твою одежду украли, пока ты шпионила в Гильдии Убийц, – подсказал Гаспод.

– Мою одежду украли, – ответила Ангва, – пока я была в Гильдии Убийц. Шпионила там… – Моркоу недоуменно смотрел на нее. – Какой-то старикан украл, который все время бормочет, – добавила она с отчаянием.

– Про жуков, длань тысячелетия и креветок?

– Да, точно…

– Старикашка Рон, – вздохнул Моркоу. – Наверняка уже все пропил. Но я знаю, где он живет. Напомни, когда у меня будет время. Схожу к нему, потолкую.

– А ты не хочешь спросить, во что она была одета, когда проникала в Гильдию? – спросил Гаспод, на всякий случай спрятавшись под кровать.

– Заткнись! – прикрикнула Ангва.

– Что? – не понял Моркоу.

– Я разузнала о той комнате, – быстро проговорила Ангва. – В ней жил некто по имени…

– …Эдвард д’Муэрто, – закончил за нее Моркоу, присаживаясь на кровать.

Древние пружины жалобно и печально скрипнули.

– Откуда ты знаешь?

– Я думаю, именно д’Муэрто украл рушницу. И он же убил Бино. Но… чтобы Наемный Убийца убил без оплаты? Это даже хуже, чем гному пользоваться чужим инструментом. Или клоуну чужим лицом. Я слышал, Проблемс не на шутку расстроен. Убийцы ищут парня по всему городу.

– Ого. Не хотела бы я оказаться в шкуре Эдварда, когда его найдут.

– Я бы тоже не хотел. Потому что знаю, где сейчас находится эта шкура. Она на бедняге. Который уже мертв.

– Значит, Наемные Убийцы его нашли?

– Нет. Вначале его нашел кто-то другой. А потом нашли Дуббинс и Детрит. Судя по всему, Эдвард мертв уже несколько дней. Поняла теперь, что именно невероятно? Но я стер грим Бино, снял с лица красный нос, и под ним определенно оказался д’Муэрто. И парик на нем тот самый – из рыжих волос. Должно быть, он посещал в нем Крюкомолота.

– Но… кто-то ведь стрелял в Детрита. И убил девушку-нищенку…

– Ага.

Ангва присела возле Моркоу.

– И этот кто-то не мог быть Эдвардом…

– Вот именно.

Моркоу отстегнул нагрудник и снял кольчугу.

– Значит, мы должны искать кого-то еще? Кого-то третьего?

– И у нас нет ни единой зацепки! Мы знаем только, что по городу бродит человек с рушницей. Он может быть где угодно! А я так устал…

Пружины снова взвизгнули, когда Моркоу встал с кровати и, пошатываясь, подошел к столу. Затем он тяжело опустился на стул, придвинул к себе лист бумаги, взял один карандаш из стаканчика, подточил его мечом и принялся писать.