Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса IV

Нет. Эва не русалка. С чего бы мне с русалками дружить, я пока в своем уме.

Приятно слышать, что не сомневаешься.

Да, так вот. Будильники. На том берегу ими можно пользоваться, а на этом не стоит. Строго говоря, нельзя ни в коем случае, но у нас не любят прямых запретов, считается, это грубость, дурной тон. Поэтому когда тебе говорят: «не стоит», – имей в виду, что подразумевается: «ни в коем случае». Это мало кто из приезжих понимает, а когда объясняешь, пропускают мимо ушей и вечно влипают в неприятности.

Дались же тебе эти будильники. Кто меня вообще за язык тянул?

Ну ладно, ладно. Но ты же сейчас опять начнешь от меня шарахаться и глазами вращать, как будто я невесть что болтаю. Конечно неприятно, а ты как думаешь?

Хорошо, смотри. Нет, погоди, отсюда ты ничего не разглядишь, иди на мост, оттуда, по-моему, прекрасный вид на холмы. Посмотришь и возвращайся.

Холмы как холмы, согласна. Штука однако в том, что под одним из них спит наш Князь. Ну как это – какой? Который наш город приду… то есть построил.

Сперва во сне знамение увидел, а наутро, чаю не попив, сразу взялся город строить. Так, во всяком случае, в летописях записано. Но летописи наши – дело темное. В одних документах говорится, будто Князь проснулся, построил город, правил много лет, а потом умер и его под холмом похоронили. Но есть и такие, где черным по белому написано, что Князь с тех пор вообще не просыпался. Совершенно верно, спит и видит наш город во сне. Умные княжеские волхвы сразу смекнули, что город ему снится в стратегически правильном месте, поэтому Князю лучше бы теперь вовсе никогда не просыпаться. Ну и уложили его в пещере под тем холмом, там тихо, спокойно, не шумит никто над ухом.

Как – что? Ну ты даешь. Никто же не знает, какая из летописей правдивая. Историки, конечно, спорят. Вот сколько город стоит, примерно столько они и спорят, однако холм рыть и княжий гроб на свет вытаскивать даже самые упертые не решаются. Потому что всегда остается сомнение: ну а вдруг? Я имею в виду: а вдруг про сон – правда, и если Князь все-таки проснется, город исчезнет, и мы все вместе с ним?

Да нет, никто в такие глупости особо не верит, а все-таки лучше не рисковать, археологов к холму близко не подпускать и продолжать теоретические споры, от них-то точно никакого вреда.

А несколько лет назад мы выбрали нового мэра. Так вот, его дед по матери – историк, причем как раз той школы, которая считает, что Князь все-таки спит и видит сон. И дед внука соответствующим образом накрутил. Так что не успел наш мэр вступить в должность, тут же появилось предписание: в Заречье – никаких будильников. Вернее, не предписание, а «официальная просьба», так это у нас называется, я же говорю, тут прямые запреты считаются грубостью, и начальству приходится изворачиваться, чтобы никого не оскорбить.

Ну да, конечно, смешно. Еще как! Когда вышли утренние газеты с новостью про будильники, мы тут в кафе от хохота под столы сползали, и не мы одни. Но будильники все-таки попрятали, потому что одно дело – нарушить предписание и в случае чего заплатить штраф, подумаешь, велика беда. Но просьбу, пусть даже официальную, не выполнить – некрасиво. Пожили немного без будильников, а потом как-то незаметно привыкли, что так и надо, теперь даже волнуемся немного. Вдруг кто-нибудь из туристов снимет комнату на нашем берегу Вильняле, а хозяева забудут сказать ему про будильник? И что тогда?

Это, знаешь, такой хитрый момент: если достаточно долго исполнять ритуал, который искренне считаешь бессмысленным, со временем начинаешь думать, что ритуал этот совершенно необходим. Потому что если уж я столько лет это делаю, значит, иначе никак нельзя. Знакома тебе такая логика? Понимаешь, о чем я?

Хорошо, что понимаешь. Знал бы ты, как мне надоело – слова на ветер, вечно слова на ветер, ветер от моих слов уже тучен, как утки от булок, хоть на Рождество его режь, а я продолжаю его кормить, и конца этому не видно. Ну хоть сегодня будет у нашего ветра разгрузочный день, спасибо тебе.

Это как раз ничего. Ты молодец, слушаешь внимательно, верить не веришь, но запоминаешь, потом еще, чего доброго, в тетрадку запишешь, чтобы, к примеру, родных и приятелей дома насмешить. Да мне все равно, зачем, главное, что на ус волей-неволей мотаешь, до первой русалки как-нибудь на одном любопытстве продержишься, а уж потом, когда поймешь, что к чему, вернешься небось расспрашивать, что тут да как. Может, завтра же и вернешься. Или послезавтра, или через неделю. Кто тебя знает.

Конечно, расскажу.

Да ну что ты, не выдумывай. Город как город. Таких больше нет, конечно, тут ты прав. Но только потому, что все города разные. Про любой можно сказать, что таких больше нет. Если я приеду туда, где ты живешь, мне, наверное, тоже многое покажется удивительным.

В таких случаях принято говорить: «тебе виднее», но поверь на слово, виднее все-таки мне. Всякий город – таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.

Ну как. У кого глаза открыты, а ушки на макушке, тот и замечает. Знание всегда награда за доверчивость и любопытство, иных доблестей не требуется. Когда человек хоть немного любопытен – вот как ты нынче утром – ему непременно достанется пригоршня новых сведений, по большей части забавных, но бесполезных. Хотя, конечно, как поглядеть. Это как наш речной жемчуг, который русалки со дна таскают, – невелико богатство, а все же иметь его куда приятнее, чем не иметь.

Знакомая песня. Все говорят: «Ни за что теперь не уеду», – а у самих куплен заранее обратный билет. И все, конечно, уезжают как миленькие, потому что ближе к сроку обратный билет начинает ныть в нагрудном кармане, а людям кажется, что это ноет сердце, никто этой муки не выдерживает, а билет выбросить не догадываются, да и жалко, наверное, он все-таки денег стоит. У тебя есть обратный билет?

Ну вот видишь.

Пятьдесят центов с тебя за чай. Нет, больше не возьму, и не уговаривай. Мало ли что в меню написано. Меню – для тех, кто не умеет слушать, я от них устаю, вот пусть и платят вдвойне.

Конечно иди. А если все-таки увидишь русалку, ни в коем случае не давай ей суши, а то полезет к тебе, дурочка, станет по утрам ракушки в постель таскать, а ты через неделю уедешь, и как она тогда?

Падший ангел Муся ест мороженое. Муся счастлива, потому что мама только что открыла ей тайну, такой великий секрет, что его даже в книжках не пишут. Мама сказала: чтобы колдовать, недостаточно просто взмахнуть волшебной палочкой и объявить, чего хочешь. Надо, оказывается, еще досчитать до ста! Причем быстро и про себя, а не вслух, загибая пальцы.

Мусе теперь наконец-то стало понятно, почему у нее ничего не получается: она пока умеет считать только до десяти, этого, конечно, не хватит для настоящего колдовства. Мусе совсем не обидно, потому что понятно, как это исправить. «Все получится, – думает Муся, – я быстро научусь считать и тогда наконец наколдую, чтобы облака спустились с неба на землю. Они ласковые, как большие кошки, они знают много сказок и всегда готовы рассказывать, просто пока они так высоко в небе, почти ничего не слышно, только отдельные фразы: «…ветер был еще маленький…», «…девочка улетела…», «…и вот тогда звезда…» Я скоро узнаю, что дальше!»