Каури Лесса - Золушки нашего Двора

— Так я тебе и скажу, — надулся шут. — С тебя станется и ту лавочку прикрыть! И вообще, ты мне должен золотой!

— За что? — изумился Редьярд, хлопая по карманам. Не найдя монеты, рванул золотую пуговицу с обшлага камзола, кинул Дрюне.

Тот ловко поймал, кивнув на бутылёк.

— За неё, родимую! Давай-ка я смотаюсь на кухню, наберу подносик еды, и мы с тобой посидим, как в старые добрые времена... Кроме того, ты мне обещал рассказать кое-что!

— Помню, — помрачнел король. — Изюму возьми. Страсть как хочется пожевать, а до ужина ещё далеко!

— Бегу, — улыбнулся Дрюня.

Но вернулся шут без улыбки, хотя и с подносом. Глядя в его расстроенное лицо, Редьярд сочувственно поинтересовался:

— Ярится твоя-то?

— Ярится, — вздохнул шут, накрывая на стол. — Расфырчалась как Аркаешева кошка! Вещи свои из наших покоев забрала... Видать к отцу вернуться намеревается.

— Кольцо не сняла? — уточнил король.

— Не сняла.

— Тогда не переживай. Ну, хочешь, я с ней поговорю?

— Ты что? — побледнел Дрюня. — Даже не думай! Перепугаешь её до смерти, дуру мою любимую!

Редьярд хмыкнул и сел за стол.

— Разливай, братец шут.

— Рассказывай, братец король, — в том же тоне отвечал тот, берясь за бутылку. — Договор дороже денег!

— С чего бы начать... Да хоть с того дня, когда мы встретились с тобой в том трактире... Который 'какие-то кости'!

Шут кивнул, показывая, что слушает. Откупорил бутыль, ноздрёй втянул тонкий кисловатый аромат, покинувший горлышко. Дал вдохнуть Его Величеству.

— Пресвятые тапочки! — блаженно закатил глаза тот. — Словно в прошлое вернулся!

— Я жду! — напомнил Дрюня, наполняя стопки из Драгобужского хрусталя и подавая собутыльнику огромный бутерброд, сооружённый из двух кусков серого хлеба, зелени, мощных ломтей ветчины и варёного мяса.

— Отец тогда лежал при смерти. Однако старый хрыч и в этом нашёл выгоду, потому что отказать умирающему родителю в просьбе жениться я никак не мог...

— За короля! — перебил его шут, поднимая стопку.

— За короля! — согласился Редьярд.

За отца нынешнего венценосца выпили, не чокаясь.

— Я лишь ЕЁ видел рядом... ОНА заставила меня забыть обо всём, будто и не случалось в моей жизни никаких других баб! Но когда я предложил ЕЙ стать королевой, она отказалась...

— А как её звали-то? — поинтересовался Дрюня, кусая бутерброд. — А то все ОНА, да ОНА!..

***

Ранней осенью над Узамором всегда стоял туман, лёгкий, как одеяние призрака. Таким же туманом в необжитых пока покоях королевы повисла пауза. Лёгкая, ни к чему не обязывающая, но такая многозначительная!

— Винни, я умоляю тебя, — не выдержав молчания, заговорил высокий черноволосый мужчина, одетый в простой чёрный камзол с заткнутым за пояс охотничьим хлыстом. — Умоляю! Давай сбежим? Я найму пиратский корабль, в конце концов! Они ходят запретными течениями, королевский флот не сможет нас догнать! Мы покинем Тикрей ради того, чтобы быть вместе.

Её Величество вскинула руки в безмолвном жесте отчаяния. Кружева, которым были обшиты рукава платья, отогнулись, обнажая белые запястья королевы. Совершенные. Прекрасные.

— Где ты был раньше, Ронни? — она резко развернулась от окна, куда глядела с тоской и... смирением. — Я так ждала твоего прихода к отцу! Ждала, что ты попросишь моей руки!

— Я был глуп... И слеп... И труслив... — названный шагнул к ней, прижав руки к груди. — Оттого умоляю теперь... Мне не страшно пойти на плаху ради тебя, Винни, я не боюсь насмешек этих тупых южан и гнева самого тупого южанина из них — твоего мужа...

— Атрон! — в лице королевы боролись сдержанный, но страстный темперамент клана Морингов, Северных князей Ласурии, и долг, навсегда лишивший её крыльев свободы. — Редьярд — мой муж. Изволь говорить о нём с почтением!

— С почтением?! — рыкнул тот. Быстро подойдя к королеве, притянул её к себе, принимаясь целовать. Задыхаясь, заговорил: — К демонам почтение! Я знаю, что ты любишь меня, а не его! Мы знакомы с детства, Винни, и лишь моё уважение к тебе не позволило мне сделать тебя своей по-настоящему!

Рэйвин отпрянула, словно её окатило холодной водой. Закрыла глаза, вытянулась струной, не отвечая на поцелуи. Только Духи Ветров и Пресветлая знали, чего ей это стоило.

— Ты прав, — очень тихо сказала она. — Я люблю тебя, но... поклявшись в верности у алтаря Индари, намерена выполнить клятву.

Просить Атрона отпустить её не потребовалось. Он отошёл сам, тяжело дыша, сжимая кулаки, будто собирался драться. Остановился на положенном этикетом расстоянии, насмешливо поклонился.

— Какие ещё будут приказания, Ваше Величество?

Рэйвин жадно смотрела в его лицо. Рю Воронн был красив и знал это, но не использовал обаяние на практике, предпочитая быть мрачным и замкнутым. Своеобразная защитная реакция, призванная оттолкнуть от него тех лиц женского пола, которые вожделели его, однако были самому Атрону неинтересны. Интересна ему всегда была она, Рэйвин, младшая дочь Узаморского князя. Королева помнила возлюбленного мальчишкой, помнила безусым юнцом, юношей, молодым мужчиной. Он всегда был рядом, и в самых горячих мечтах она видела себя его женой, в болезни и старости, и пока смерть не разлучит их. Однако мелкий лен и небольшой титул сдерживали юного Атрона от скоропалительных шагов. 'Мне нужно стать для твоего отца незаменимым, важным... Только тогда у меня есть шанс получить ответ 'Да' на свой вопрос!' Известие о браке с наследным принцем прозвучало для влюблённых как гром с ясного неба. Согласия Рэйвин отец не спрашивал — поставил перед фактом, даже не усомнившись в том, что она разделит его гордость и радость. 'Северянки из-за любви не плачут!' — говорила народная молва, и Рэйвин не плакала, когда отец объявлял Атрона главой свадебного кортежа, направляющегося в Вишенрог... Она знала каждую морщинку на обветренном лице Ронни, каждую гримасу его узких губ, каждую нотку во властном голосе. Ей были известны его сны и предпочтения в лошадях и охоте. Она знала про него всё, надеясь, что когда-нибудь это станет достоянием её семьи. А оно на глазах становилось достоянием прошлого!

В лице Атрона что-то дрогнуло, прошило взгляд болью. Он медленно опустился на колени.

— Ты останешься верен мне? — не глядя на него, спросила она. Тонкие пальцы, сжатые в кулак, побелели.

— Всегда, Винни, — тихо ответил Атрон. — Я останусь рядом, и пусть видеть тебя ежедневно станет для меня наказанием! Больше я не заговорю о нас... не попрошу...

Она шагнула вперёд, и она больше не была Винни, хрупкой большеглазой девушкой, похожей на молодую олениху. Она была королевой.

— Встань, прошу тебя! — Узкая ладонь легла на его склонённую голову. — Я принимаю твою клятву и твою службу, Атрон рю Воронн. И... благодарна тебе за всё!