Каури Лесса - Золушки нашего Двора

— Мне, к сожалению, пора! В следующий раз я проведу тебя по дворам и садам внутри замка!

— Спасибо! — только и сказала Матушка, однако он уже развернулся и шёл прочь — прямой и опасный, как лезвие.

Неумело, а оттого неизящно придерживая пышный подол платья и проклиная про себя куртуазные одеяния каждое по отдельности и все, вместе взятые, Бруни спустилась в кухню. Здесь царила своя, отличная от других помещений дворца, жизнь. Над котлами вились дымки, из очагов иногда пыхало пламя, подобное Аркаешевым демонам, разозлённым добрыми поступками человеков, туда-сюда метались поварята, меряя кухонный зал оглашенными криками, дюжие подмастерья в белых рубахах, штанах и кожаных фартуках ощипывали, потрошили, разделывали, рубили, шинковали... В дальнем углу Матушка разглядела кресло с мастером Понси Понсилом, главным королевским поваром, похожим на мумию, присыпанную пылью веков.

Из 'хлебной' части помещения потянуло сдобой. В желудке у Бруни заурчало — после так и не законченного завтрака с Каем прошло уже достаточно времени. Матушка с надеждой посмотрела в ту сторону и разглядела среди булочниц, одетых в голубые платья, белые передники и чепчики, сдобные плечи подруги, чьи рыжие волосы были тщательно убраны под головной убор. Ванилла колдовала над тестом, словно священнодействовала. Перед ней, на большом деревянном круге, лежала опара, только что вываленная из мисы. Старшая королевская булочница плавным движением руки посыпала её мукой, потом прихватывала за края, заворачивала их внутрь и вдруг принималась давить на опару с обеих сторон, точными, выверенными движениями. Затем замирала, осторожно отрывая ладони от теста, задумчиво зачерпывала муки из стоящей рядом кадки и снова сыпала...

Бруни поспешила к подруге с радостью, стараясь не замечать косых взглядов и не слышать шушуканий за спиной. Ещё издали позвала:

— Ванилька!

Та недоумённо повернула голову, развернулась. С мгновение исподлобья разглядывала Матушку и вдруг присела в низком реверансе.

Бруни остановилась, будто налетела на невидимую стену. Видимо, все эмоции: растерянность, разочарование, сердечная боль, отразились в этот момент на её лице, потому что Ванилла с болезненной гримасой бросилась к ней и, схватив за руки, зашептала горячечно:

— Бруни, прости меня, дважды прости! Трижды! Не узнала тебя в этом платье, а потом узнала и растерялась, как, думаю, себя с ней вести, с этакой знатной дамой! И ещё — я виновата перед тобой, смерть как виновата! Пресвятые тапочки, знала бы, что этот дурак покажет сама знаешь кому письмо от сама знаешь кого, ни за что бы ему не дала!

С сердца Матушки будто свалился огромный камень! Словно солнце выглянуло сквозь бесконечную череду облаков, лаская чью-то улыбку нежным теплом! Какое ей, Матушке, дело до перешёптывающихся поварят, когда близкие люди возвращаются в её жизнь, словно лезвием топора отсечённую от обычного бытия сегодня утром?

— Есть тут место, где можно выпить? — спросила она, оглядывая зал, в котором все были, как на ладони.

— Ваше Высочество! — вдруг раздался за спиной дребезжащий голос.

Ванилла, испуганно отступив, порскнула к рабочему месту. А Бруни медленно обернулась, не веря своим ушам. За ней стоял мастер Понсил. Блеклые глаза худого как щепка повара обежали с интересом и вниманием гостью, посетившую его владения. А затем улыбка осветила лицо в старческих пятнах.

— Рад видеть вас здесь, Ваше Высочество! — поклонился Понси, опираясь на руку поддерживающего его могутного подмастерья. — Желаете отведать наши яства?

— Но я еще не... — виновато улыбнулась Матушка.

— Я пока не ослеп! — вдруг рявкнул мастер, да так, что поддерживающий его вьюнош подскочил. — Вы — наречённая нашего Аркея? А значит — принцесса, как она есть!

— Я хочу выпить, — севшим голосом повторила Бурни, сжимая в потных ладонях хрусткие кружева с рукавов платья, — и съесть чего-нибудь на ваше усмотрение, мастер!

— Куда подать кушанья? — бойко поинтересовался подмастерье.

— Неси в покои Его Высочества Аркея! — так и не дождавшись ответа, проворчал Понсил и повторно поклонился Бруни: — Возвращайтесь туда, Ваше Высочество! Сейчас вам всё принесут!

Матушка развернулась и пошла прочь, позабыв про Ваниллу, будто во сне. Всего два слова — Ваше Высочество! — огорошили её, лишив с таким трудом обретаемого покоя. Но, как мудро сказала Туссиана Сузон, 'деваться-то некуда'.

Сама себя не помня, Бруни добралась до башни. Прошла в гостиную и села на диван, где давеча оставила книгу. Та так и лежала, глядя в потолок потёртым корешком — народного любимца не печатали в фолиантах с золотым тиснением.

Открылась дверь. В неё проскользнула Ванилла без передника и чепчика, но с огромным подносом. Огляделась, деловито вопросила:

— Ну, Твоё Высочество, куда харчи скидывать? Мастер Понсил тебе вино собственноручно выбрал — я таковую бутылку один раз в жизни видела, когда герцог Ориш в первый раз приезжал, принцессу ихнюю сватать!

— Какое я тебе Высочество? — рассердилась Матушка, вскакивая с дивана. — Ты мне эти штучки дворцовые прекрати!

— Это ты прекрати с судьбой спорить! — невозмутимо отрезала Ванилла и поставила поднос прямо на пол у камина. — Если мастер сказал — принцесса, значит, быть тебе принцессой! Он никогда в людях не ошибается — возраст не тот!

— Ты не смей меня так звать! — повысила голос Бруни и тут же подала назад: — Пожалуйста!

Подруга посмотрела на неё как тогда, на кухне — исподлобья. И вдруг улыбнулась.

— Наедине не буду, Брунь, Пресвятыми тапочками клянусь! Но на людях припечатаю тебя, как положено! Иначе случится конфуз для нас обеих!

Матушка махнула рукой. Что спорить с упрямой девой? Скинув неудобные туфли, прошла на ковёр и опустилась рядом с подносом.

Бутылка была предусмотрительно открыта. Вокруг горлышка витал изящный, как бабочка, аромат гаракенского розового вина. Вдохнув его, Бруни даже глаза закрыла от наслаждения. Пить такой напиток казалось кощунственным — им можно было только дышать, наслаждаясь, как воздухом после грозы, полным запахов свежести и зелени.

— Сейчас попробуем! — кровожадно провозгласила Старшая королевская булочница, тревожа волшебство момента. — А всё-таки в подруге-принцессе есть свои преимущества!

Матушка сердито фыркнула.

Ванилла разлила вино по чудным высоким бокалам, сунула ей в руки кусок сыра, похожий на кружево и, подняв бокал, сказала грубовато:

— Ну... за то, чтобы ты меня, наглую любопытную дуру, простила!

— Знаешь, я на тебя и не сердилась, — тихо произнесла Бруни, касаясь её бокала своим, — просто не успела понять, что происходит. Теперь же, наоборот, благодарна тебе от всей души! Только ведь, в связи со всеми этими событиями, появилась у тебя одна проблема, которую с кондачка не решишь...