Микки Спиллейн - Под крышкой гроба

— С деньгами все в порядке. Камерон оставил распоряжение передать тебе пакет акций на сумму десять тысяч долларов в течение определенного периода, после того как ты получишь от меня извещение. Учитывая оговорку в завещании, конечно. Если бы ты вернулся в сорок шестом, ты получил бы пять тысяч. Тогда акции котировались гораздо выше. Конъюнктура изменилась с тех пор.

Котировка на бирже понизилась, и десять тысяч сейчас равны двадцати тысячам в акциях. Остальные пять тысяч делились поровну между Альфредом и Дэннисоном. Довольно странный пункт в завещании. Камерой явно не рассчитывал на кризис и нынешнюю инфляцию. Я думаю, он придержал этот пакет, чтобы Альфред и Дэннисон набрались опыта, прежде чем получить большую долю в семейном капитале.

— Речь идет всего о десяти тысячах, — заметил я.

— Побольше.

— Как это?

Хантер повернулся к своей картотеке, вынул пожелтевшую папку и протянул ее мне.

— Не так уж много, но я обязан тебя уведомить. Твой дед как-то приобрел большой участок земли в штате Нью-Мехико в расчете на то, что правительство построит там ирригационную систему. Проект не был одобрен Конгрессом, но земля на месте… прекрасная, сухая, каменистая. Рай для змееловов и фотографов-туристов.

Он побарабанил пальцами по папке и протянул мне авторучку.

— Если тебе удастся найти лопуха, ты можешь сплавить участок по четвертному за акр. Ты выручишь ровно тысячу долларов. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Налог на землю уплачен, он очень невелик.

Расписавшись на бумагах, я вернул их Хантеру.

— Большое спасибо. А как насчет моих десяти тысяч?

— Ты только что подписал извещение о возможности их получения. Передача акций тебе, Альфреду и Дэннисону состоится на официальном сборе всей семьи на Гранд Сайта, в семейной резиденции. Через день тебя устроит?

— А мне обязательно надо присутствовать? — спросил я с явным неудовольствием.

— Боюсь, что да. Разве ты не предвкушаешь радость от воссоединения с семьей?

— Все равно что встретить семейство кобр.

Улыбка мелькнула на лице старика, но я не разобрал, что он пробормотал.

— Что? — переспросил я.

Он покачал головой и улыбнулся.

— Итак, послезавтра. Мы отправимся отсюда. Жду тебя в четыре часа дня.

РАЗМЫШЛЕНИЯ ЛЕЙЛАНДА ХАНТЕРА.

«Все равно что встретить семейство кобр», — сказал Дог и не расслышал, как я ответил: «А кто мангуст?»

Догерон Келли, подросток, которого трудно было раскусить или уличить. Ему на все было наплевать, он и сейчас такой же. Любой принял бы его за бывалого парня, который погулял по белу свету, развлекался и занимался, чем душе угодно. За парня, который никем не стал и ничего не желал.

Ноя стреляный судейский воробей. Нагляделся вдоволь на своих клиентов сквозь тюремную решетку и вижу их насквозь. Как бы они ни отличались друг от друга, всегда оказываются либо по одну, либо по другую сторону закона. Догерон Келли скрывается под маской. Он волк в овечьей шкуре, всегда высматривающий добычу, и везде он чувствует себя, как рыба в воде.

Иногда я задумываюсь, сколько людей он убил на самом деле? За которых не давали медалей. Однажды агенты Интерпола попросили меня помочь опознать человека, по описанию очень похожего на Дога. Этому человеку удалось похитить груз нацистского золота, предназначенного для отправки в Москву. Фотография была нечеткой. Москва вообще все отрицала. В ходе расследования было предположительно установлено, что преступник либо мертв, либо пропал без вести. Фотография хранится в ящике моего письменного стола. Сотню раз я вынимал ее и вглядывался в изображение. Трудно различить. Может, это Догерон Келли, а может, нет.

Кто ты на самом деле. Дог? В твоих глазах прячется нечто давно мне знакомое. Это неистовый напор и еще чпю-то непонятное, чего раньше не было.

Я смотрю на календарь и думаю, когда же грянет взрыв.

Ты бомба, Дог, настоящая ходячая бомба. Но я все равно люблю тебя. Ты внес живую искру в жизнь старика.

ЛИ ШЕЙ…РАЗМЫШЛЕНИЯ.

О Господи! Если уж со мной приключается беда, то не лезет ни в какие ворота, да еще того и гляди на этих воротах появятся объявления «ФБР разыскивает…» Дело пахнет керосином. Так и слышу гул зрителей, ожидающих возвращения присяжных, стук судейского молотка и лязг тюремных решеток. Каково будет ощутить на завернутых за спину руках никелированные браслеты! Единственный из моих знакомых, побывавший за решеткой, говорил, что еда там отвратная, охранники — садисты, а среди заключенных есть такие, что не приведи Господи.

И вот я сижу как набитый дурак перед старым чемоданом и считаю деньги. Хоть бы банкноты были все старые или все новые, и то лучше. А то все вперемешку. Пока я насчитал два с половиной миллиона, я весь взмок, руки у меня начали дрожать, а живот так схватило, что глаза на лоб полезли от боли. Вокруг было зелено, как на свежескошенном газоне, а в чемодане еще полным-полно.

Откуда эти деньги?

Как ему удалось протащить их через таможню?

Чьи они были?

Этот псих Дог оставил все у меня, далее глазом не моргнув. А у меня на двери только один замок и далее револьвера нет. Я озирался вокруг, соображая куда бы припрятать всю эту кучу. В современных квартирах тайников почему-то не предусмотрено, а в стенном шкафу не выкроишь места и для лишней пары ботинок.

Мы, конечно, друзья, Дог. Ты спас мой хвост, и я тебе обязан, но не до такой лее степени, черт побери!

Когда-то ты был мировой парень, такой покладистый. Всегда готов был оказать услугу: сделать лишний вылет за приятеля, если тому загорелось съездить к девочкам в Лондон; заступался за младших по чину, если на них наседал ротный; заботился о девчонке, если ее любезный не являлся на свидание. Боже, ты был типичный простак. Не знаю, что случилось и почему, но ты изменился. Когда война окончилась, ты почему-то не вернулся, демобилизовался в Европе и исчез где-то на задворках мира, напоминая о себе редкими открытками из какой-то тьмутаракани вроде Алжира или Будапешта. Эрни Киррелу показалось, что он видел тебя в Марселе, но он не был уверен.

Я вдруг вспомнил вчерашние последние известия, где говорили о новых мерах по контролю за производством наркотиков. Турция сокращает посевы опийного мака, Франция будет преследовать всех незаконных производителей, Штаты увеличивают ассигнования на беспощадную борьбу с распространителями. Меня опять прошиб холодный пот. Теперь ясно и с открытками и с деньгами. Дог занимался рэкетом, а теперь пытается выйти из игры прежде, чем они его шлепнут. Ты в своем уме, Дог? Спер чью-то добычу и думаешь, что это законопослушная и добропорядочная публика. Да они выследят тебя и перережут горло, как пить дать.