Сергей Власов - Кремлевский детектив. Красная площадь

Отметив про себя, что теперь ему придется объяснять Скороходу, каким образом был убит человек, которого надлежало любой ценой взять живым, Клим повернул голову в другую сторону и увидел бегущих к нему людей в одинаковых черных костюмах и белых рубашках. Черные костюмы местами побелели от собранной с асфальта пыли, а белые рубашки, напротив, почернели от копоти, но в остальном охранники господина Скорохода нисколько не пострадали. Впереди всех, размахивая огромным никелированным пистолетом, бежал Волосницын.

Клим закрыл папку, разогнулся и пошел им навстречу, намертво задавливая в себе острое желание кого-нибудь застрелить или хотя бы разбить чью-нибудь морду.

— Папку, — повелительно произнес Волосницын, протянув руку.

Спрятав в карман мобильный телефон, по которому только что кончил разговаривать, Клим посмотрел на начальника службы безопасности поверх сдвинутых на кончик носа темных очков и промолчал. Простреленная, кое-как оттертая от крови папка с двумя миллионами долларов США лежала у него на коленях, небрежно накрытая ладонью. В другой руке Неверов держал широкий низкий стакан, на дне которого плескалось граммов пятьдесят дорогого шотландского виски. Дразнящий аромат благородного скотча щекотал ноздри, но Неверов медлил пить.

Они сидели в отделанной под средневековый замок кухне господина Скорохода — вернее, Клим и Скороход сидели, а Волосницын стоял в угрожающей позе, нависнув над Неверовым с протянутой рукой.

— Папку отдай, — повторил он с металлом в голосе.

Клим повернул к нему голову, поставил на стол стакан, ткнул указательным пальцем в оправу очков, возвращая их на место, и отвернулся к Скороходу. Лицо его сохраняло бесстрастное, невозмутимое выражение, но Павел Григорьевич его отлично понял.

— Оставь нас, Олег, — сказал он.

— Но…

— Выйди, я сказал! И можешь не возвращаться. Ты уволен.

— Что?! А на мое место ты возьмешь вот этого?..

— Это уже не твое дело, — отрезал Скороход. — Будь любезен к шестнадцати ноль-ноль явиться в офис, чтобы сдать дела и получить расчет.

— Я уйду, — угрожающе объявил Волосницын, — но ты, Паша, еще об этом пожалеешь.

— Я тебе не Паша, — надменно бросил Скороход. — Ступай.

Волосницын вышел, громко стуча каблуками. Из кухни в коридор вела обложенная фальшивыми булыжниками арка. Дверь в ней отсутствовала, и Клим от души посочувствовал бывшему начальнику службы безопасности, которому даже нечем было хлопнуть на прощанье. Впрочем, Волосницын взял свое, так ахнув входной дверью в прихожей, что в окне завибрировали стекла герметичного стеклопакета.

— Итак? — глядя на Клима, с вопросительной интонацией произнес Скороход. — Знаете, — продолжил он, не дождавшись ответа, — мне отчего-то кажется, что вы не согласитесь занять место Олега Константиновича, даже если я вам это предложу.

— Но вы же не предложите, — сказал Клим.

— А какой смысл? — Скороход пожал широкими плечами и привычным жестом поправил артистическую прическу. — По-моему, у вас и так есть работа. Причем достаточно живая и интересная, как раз по вашему темпераменту… Как это вы тогда выразились? «Степень риска не имеет значения, важен размер оплаты»?

— Примерно так, — кивнул Клим, поскольку темнить и отпираться было бессмысленно.

— А с кем вы только что говорили по телефону? Или это секрет?

Клим неопределенно покрутил в воздухе ладонью.

— Секрет не секрет, — расплывчато ответил он, — но я, честно говоря, и сам этого толком не знаю. И, что характерно, не хочу знать. В общем, это был один из тех, кто допрашивал нашего ворошиловского стрелка, майора Свинцова.

— А что, допрос уже закончился? — удивился Скороход.

— Допрос продолжается, — вздохнул Клим, — и впереди еще много таких допросов, но, судя по всему, нашему майору нечего добавить к уже сказанному. Во-первых, ему очень хотелось отличиться и продвинуться по службе, в одиночку взяв киллера и закрыв громкое уголовное дело. Во-вторых, он винил Твердохлебова во всех своих бедах и мечтал пристрелить его как собаку. В-третьих, он вчера напился как свинья и до сих пор не протрезвел. А в таком состоянии люди порой совершают поступки, которые им самим потом кажутся необъяснимыми. Особенно если их умело подтолкнуть в нужном направлении…

— А его подтолкнули? — догадался Скороход.

— Совершенно верно. Кто-то позвонил ему на мобильный и предложил убрать Твердохлебова, назвав точное время и место его очередного нападения на ваше имущество. Из самых элементарных соображений становится ясно, что звонил Свинцову тот самый человек, который руководил Твердохлебовым. Никто другой не мог знать, когда, где и каким образом будет совершено следующее покушение на вашу собственность. Причем, заметьте, Свинцов не отирался на месте событий и не мешал Твердохлебову действовать по плану, а поджидал его на маршруте отхода.

— То есть звонивший не хотел, чтобы Твердохлебова убили раньше, чем тот доведет дело до конца, — снова блеснул сообразительностью Павел Григорьевич.

— Именно так, — кивнул Неверов. — И еще он не хотел сам мараться об мокрое дело. Ну, или не мог в силу каких-то причин. И поэтому пошел кружным и не особенно надежным путем: нанял одного дурака, чтобы тот убрал другого. К слову, это косвенным образом снимает подозрения с Волосницына.

— А, так вы его тоже подозревали! — неизвестно чему обрадовался Скороход.

Он плеснул себе виски, посмотрел на нетронутый стакан Клима, едва заметно пожал плечами и поставил бутылку на стол. С улицы донесся пронзительный рев сирены пожарной машины, которая, выполнив боевую задачу, пробиралась через толпу зевак к выезду со двора.

— Разумеется, — сказал Клим. — Как и вас.

— А почему это снимает с него подозрения? — спросил Павел Григорьевич, оставив в стороне скользкий вопрос о собственной причастности к нападениям на себя самого.

— Потому что он при желании мог превратить Твердохлебова в решето, как только тот швырнул вторую бутылку с зажигательной смесью, — объяснил Клим. — Если бы Волосницын был организатором преступления, он бы точно знал, что в руке у майора не осколочная граната, а обыкновенная стеклянная бутылка, и не стал бы, подобно своим подчиненным, валяться на пыльном асфальте. Он бы дождался, пока Твердохлебов доведет план до конца, и спокойно расстрелял бы его с расстояния, исключающего возможность промаха. И тогда в ваших глазах он был бы не олухом и неумехой, которого только и остается, что прогнать взашей, а настоящим героем — единственным, кто не побоялся вступить в схватку с вооруженным преступником.

— Да, действительно, — задумчиво произнес Скороход. — Уж что-что, а шанс отличиться, заодно спрятав концы в воду, он бы не упустил.