Николай Иовлев - Поединок

Служил я в учебке воздушно-десантных войск специального назначения в Печорах, под Псковом. Хлебнуть там пришлось под завязку. Даже когда стал сержантом. А призывался из Питера, где три года до этого отучился в Политехе. Подсел на иглу и бросил Политех. Вся энергия и свободное время уходили на торговлю наркотой, чтобы иметь возможность торчать самому. Надоело это дело до полного офигения. И поэтому когда призвали под боевые стяги — сдался без промедления. В надежде, что жесткий армейский режим отвадит от зелья. В этом-то я не ошибся, но вот в другом… Действительность в самых активных войсках оказалась не просто жесткой, а в полном смысле этого слова жестокой. И касалось это не столько тягот физической подготовки, сколько отношений между военнослужащими различных призывов. Дедовщина в нашей части была просто страшной. Впрочем, и все два года иначе как издевательством не назовешь.

Дембельнулся уже далеко не тем человеком, который призывался. Циником стал прожженным, насмешником — едким, а негодяем — ну просто первостатейным. Что такое угрызения совести — вообще забыл.

Долгое время не знал, куда приткнуться. Проживал крошечные родительские переводы. Бывший сослуживец, уволившийся на полгода раньше, предложил влиться в ряды братвы. Тогда еще немногочисленной, неопытной и даже безоружной. Заставлял я себя уговаривать недолго.

Действовали мы поначалу, как это сейчас видно с высоты опыта, довольно убого, наивно и даже примитивно, хотя тогда всякое наше дело казалось более чем серьезным — и не только нам. Доили барыг, отбивая их от наездов со стороны. Несговорчивых попугивали подрывами ларьков и магазинов. Шантажировали тех, на кого удавалось скопить криминал. Выбивали долги. Контролировали наперсточников, валютчиков и угонщиков машин. Держали десятка два путан по гостиницам. А большей частью мотались на стрелки, разводки и всяческие терки и перетирки. Пока в конце концов нас вместе с наработанной нами клиентурой барыг и темнил не подмяли под себя казанцы. Был, впрочем, выбор. Можно было примкнуть к тамбовцам, малышевским или чеченам. Но казанцы предложили первыми, мы взвесили все выгоды и недостатки этого предложения — и приняли условия. И, как видно, не ошиблись, потому что и малышевские, и тамбовские — где они теперь? А казанцы по-прежнему всюду. Как, впрочем, и чечены. Но с теми мы бы работать не стали. Да они бы и сами не дали. Странные они какие-то, своих же дербанят. Зверье, одним словом.

Поначалу нас подключили к бригаде потрошителей сейфов. Бугор — матерый рецидивист в розыске с погонялом Дед — чистил сейфы за милую душу. Иной раз за ночь мы брали сразу несколько сейфов, расположенных в разных частях города, чем, думаю, не давали сыскарям повода заподозрить, что все три или даже четыре взлома минувшей ночи — дело рук одной банды.

Дед был необычайно толковым и опытным медвежатником. К тому же хладнокровным и жестоким. Вставшего на его пути мог бы, мне кажется, убить без малейшего колебания.

Не менее натасканными были и прочие члены бригады. К тому же все они слыли настоящими профессионалами, каждый — своего дела. Один был слесарем, другой сварщиком, третий сверловщиком, четвертый подрывником, пятый электриком, шестой разбирался в системах сигнализации, седьмой был первоклассным стрелком, восьмой выполнял в случае надобности более грубую работу — вырубал наповал с одного удара. А Малыш, хоть и не владел никакой специальностью, мог, поднявшись по водосточной трубе, пролезть в любую форточку, даже самую миниатюрную, потому что имел росту метр с кепкой.

У самого Деда имелась целая коллекция отмычек, работал он быстро и бесшумно. Правда, в конце концов мы пришли к тому, что любой, даже самый сложный замок легче всего обезвредить горячим способом, попросту говоря, с помощью автогена. Поэтому на складе нашем стало появляться сварочное оборудование различных систем, а Дед, повышая квалификацию, изучал книги по сварочному делу.

И все же Дед, чье искусство в обращении с сейфовыми замками было вытеснено примитивными и прямолинейными действиями газовой горелки, оставался нашим бугром. И по праву. Каждую операцию он готовил тщательно, выверяя все до мелочей, моделируя ситуации, просчитывая возможные и запасные ходы.

В каждой операции было задействовано строго необходимое число бойцов бригады. И каждый четко знал и выполнял поставленную перед ним задачу.

У Деда я многому научился. И в стратегии, и еще более в тактике преступного ремесла. И может быть, постиг бы еще немалые премудрости криминального искусства, но однажды при попытке взятия сейфа одной серьезной коммерческой структуры нам было оказано суровое огневое сопротивление. Этого мы никак не ожидали, ведь, по достоверным данным, в офисе на ночь должны были остаться всего двое охранников. Тем не менее цириков оказалось гораздо больше, человек пять или шесть, и они, выбравшись из засады, в ответ на выстрел нашего ликвидатора открыли ураганный огонь, которым и были закошены наповал Дед и еще трое наших братил. Сам я, тогда еще безоружный, чудом унес ноги от верной гибели.

После трагического исхода операции остатки нашей бригады перебросили к Утюгу, плотно сидевшему на теме бодяжной водяры. Дело было поставлено с размахом. Под него покупались или брались в аренду гигантские склады, ангары, гаражи. В их подвалах и бодяжились тонны спирта. На верхних этажах были установлены мощные вентиляторные системы. В считанные минуты они вытягивали спиртоносные пары. А с нижних ярусов можно было отправить наверх в грузовом лифте сразу несколько десятков ящиков. С бутылками, наполненными смешанным с водой спиртом и снабженными этикетками и пробками в точности такого же качества, как и оригинальный продукт.

Затем по каким-то своим, оставшимся мне неизвестными соображениям Удав, наш тогда еще звеньевой, перебросил меня на совершенно непаханный участок работы. Мало было братве фуфловой водяры, решили еще и кофейком банковать. Ввозили откуда-то из-за бугра дешевый кофейный порошок. Из других краев подгоняли специально заказанные жестяные банки с маркировкой и красочно намалеванной этикеткой. Фасовали в них низкосортный товар и выбрасывали его на рынок по цене сорта высшего.

А потом пришло время легализации. Относительной, конечно, потому что заказные убийства, проституция, наркотики, бодяжная водка и оружие всегда оставались, как и остаются до сих пор, на плаву. И легализацией здесь не пахнет. В недобром предчувствии возможных перемен отцы наши решили подстраховаться. Выдвигались самостоятельно и оплачивали предвыборные кампании своим протеже для избрания на политические и административные посты всех уровней. Не отставали от них и мы: если раньше для отмазки у ментов нашим прикрытием были справки из психдиспансера, то теперь мы козыряли ксивами помощников депутатов. Хвастались друг перед другом: у кого ксива круче…