Ивар Рави - Зеноби

Чувство возбуждения тем временем отступило, оставив чувство глубокой неудовлетворенности: неприятные ощущения в груди, болевые ощущения внизу живота и полная разбитость. Вот уж не думал, что и у женщин могут «опухать яйца». Эта девушка меня сильно волнует, не думаю, что у меня хватит выдержки быть рядом ней и не сорвать такой прекрасный цветок. Я первым ей повода не давал, эта девушка сама пылает ко мне страстью, судя по ее реакции и словам. Я все-таки не железный, и ничто человеческое мне не чуждо.

Мое самокопание прервала Хадижа:

— Может, сегодня на пробежку вдвоем побежим? — лукаво улыбнулась она, выхватив из всей моей речи лишь словосочетание «любить друг друга».

— Посмотрим, не хотелось бы отказывать девушкам, они все же настроены на пробежку, — начал я, но заметив, как тень набежала на лицо Хадижи, продолжил: — Никого специально звать не буду, если опоздают и не придут, пробежимся вдвоем. На том мы расстались, и я спешно потопал в туалет, чтобы привести себя в чувство. Закрывшись в туалете, начал ласкать себя руками, тело требовало разрядки, а я без секса, в любом его проявлении, практически четыре месяца. Но то ли я не знал, где найти у себя эрогенные зоны, то ли поезд ушел, а перрон остался, но на все мои потуги мое либидо хранило упорное, я бы сказал, партизанское молчание. Так ничего не добившись, с тяжелым сердцем и с не менее тяжелой грудью пришлось ретироваться из санузла восвояси, тем более что шарканье ног за дверью говорило о наличии на улице страждущего.

День пролетел в обычной суете, я уже привык к такому распорядку: до обеда суета, а после полудня время практически останавливалось, становилось тягучим, пока мы не выходили на пробежку. Вот и сейчас, легко поужинав, собрался на пробежку, из головы не выходили слова и действия Хадижи. В принципе, если все по обоюдному согласию, то почему и нет. Я отгонял мысли, но зрительная память снова и снова показывала мне шоколадный сосок девушки, а тактильные ощущения совсем недавно доказывали, что тело мое более чем отзывчиво на ласку.

Первой у моей палатки появилась Хадижа, ее спортивный костюм был не из брендовых, но на ее фигурке смотрелся классно. Мы сидели и болтали, ожидая других девочек, но время шло, а никто не появлялся. Если ждать больше, то пробежка закончится в темноте. Увидев сияющее лицо Хадижи, когда, наконец решив больше не тянуть время, я направился к выходу, понял, что не обошлось без манипуляций этого ангелочка. «Чему быть, того не миновать», — я мысленно произнес эту, ставшую крылатой фразу.

Выйдя за ворота, легким бегом припустил в сторону аэропорта, сопровождаемый моей красавицей арабкой. Аэропортом в полном смысле этого слова трудно было назвать взлетно-посадочную полосу посреди пустыни, здесь не было никаких радиотехнических маяков, диспетчерских кабин и прочих технических служб, и помещений. Это была взлетно-посадочная полоса из асфальта длиной чуть более километра. Единственным зданием на территории полосы была щитовая будка, в которой хранился инвентарь: веники, лопаты, ведра. Если полосу заносило песком, то перед прилетом самолета с гуманитарной помощью силами беженцев полоса приводилась в порядок. Садиться и взлетать с нее можно было только днем, так как никаких навигационных огней не было.

Я мог сразу направиться в будку, но решил пробежать до конца полосы и обратно, чтобы немного помучить и себя и Хадижу. Конечно, можно было вернуться в лагерь, просто продолжив пробежку. Но с самого утра мое тело требовало к себе внимания, внимания в определенном смысле. Добежав до конца полосы, мы развернулись и припустили обратно. Хадижа отставала понемногу с каждой секундой, девушка тренировалась всего-то ничего, я бегал практически три месяца с редкими перерывами на «женское недомогание». Поэтому неудивительно, что, подбежав к будке, я опережал девушку на добрую полсотню метров. Дверь кладовки не запиралась, никому и не пришло бы в голову переться в пустыню, чтобы украсть видавшую виды садовую утварь.

Вообще арабы — удивительный народ, им ничего не стоит стянуть кошелек у зазевавшегося туриста, но незакрытую машину или квартиру не тронут. Чужая собственность для них неприкосновенна, но почему-то на кошельки, особенно жирных и беззаботных туристов, это правило не распространяется. Хадижа добежала до меня и пыталась отдышаться, уперев руки в колени, ее легкие свистели даже на расстоянии.

«Самое удачное время для секса, — с иронией подумалось мне, — делай с ней что хочешь, она даже возразить не сможет». Через приоткрытую спортивную куртку девушки была видна грудь в простеньком белом лифчике, которая бурно вздымалась во время дыхания. Тем не менее, время шло, и надо было еще после всего возвратиться в лагерь до темноты: свалив стоявшие в углы веники и метелки я накрыл их небольшим тентом синего цвета с символикой ООН, получилось совсем уж неплохо. Конечно, впервые заняться сексом пропыленными и вспотевшими мне казалось противоестественным, но учитывая нашу ситуацию и тысячи глаз в лагере, пришлось закрыть глаза на эстетическую сторону вопроса.

Тем временем, отдышавшаяся Хадижа скользнула внутрь будки, не теряя ни минуты, обвила меня руками. Я ответил на неумелый поцелуй и мягко повлек ее за собой на наше ложе любви. Сегодня мне впервые в своей жизни предстояло узнать ощущения девушки во время секса, пусть и однополого. Но все было против того, чтобы я смог познать прелесть любви.

Звук моторов мы услышали лишь за секунды до того, как несколько машин остановились, резко тормознув перед нашей кладовкой. Я подумал, что это директор Труассо, обеспокоенный нашим отсутствием, послал за нами. Отстранив девушку, поднялся, кипя праведным гневом, с брезента, на который опустился секунду назад. Дверь открылась в тот самый момент, когда я взялся за ручку: сила рывка была такой, что я чуть не упал, и мне пришлось постараться сохранить равновесия, изображая фигуры из танцев на льду.

Подняв глаза, я проглотил свое возмущение, готовое вырваться из уст, наткнувшись на здоровяка в черной форме с винтовкой в руках. За его спиной виднелись фигуры еще нескольких людей в такой же черной одежде. Их появление было настолько неожиданным, что я, словно парализованный, стоял столбом. Только одна мысль успела промелькнуть, что сегодняшняя пробежка может закончиться сексом, только не тем, на который я рассчитывал. Мужчина молча посмотрел на меня, затем перевел взгляд на сжавшуюся в комок Хадижу, немного отошел в сторону от двери, по-прежнему не сводя с нас глаз и, полуобернувшись, сделал жест рукой.

Вот именно тогда меня охватил панический страх не потому, что люди были вооружены и нас ожидало неизвестное, страх был порожден молчаливостью, с какой отдавались приказы и с молчаливостью их выполнения. Двое мужчин чуть меньшей комплекции заскочили внутрь, не давая мне ни малейшего шанса на сопротивление, за считанные секунды затянули на руках пластиковую стяжку на руках и потянули за собой к выходу. Сидевшая на брезенте Хадижа, эта трусиха, молнией вскочила и кошкой прыгнула на одного из тех, что вытаскивал меня из будки.