Ивар Рави - Зеноби

Вслух я сказал то, что меня беспокоило больше всего:

— Где я? Почему я здесь? Кто меня похитил? Что от меня хотят? — на все мои вопросы, Сафия, понявшая их скорее из-за интонации, отрицательно покачала головой:

— Я не могу отвечать на ваши вопросы, я только прислуживаю за вами. Только сейчас я заметил, что похитителей в комнате нет: рванулся к двери, но она была заперта, дверной ручки не было. Арабка грустно улыбнулась на мою попытку сбежать и сказала мне по-арабски фразу.

Видя, что я ее не понял, повторила на английском:

— Отсюда невозможно сбежать! Тон, которым это было произнесено, не оставлял места для сомнений, она была уверена в сказанном. Девушка прошла в дверь в задней комнате, поманила меня рукой.

Войдя туда, я очутился в сказке: огромная, шикарно обставленная ванная с джакузи в полу в центре комнаты, отделанный мрамором пол и ступеньки, мраморная раковина умывальника. Вся комната облицована светлым природным камнем. Что за камень, я не разбирался, но то, что он дорогой, было видно невооруженным глазом. Несколько стеллажей, уставленных полотенцами, парфюмерией, минералами в бутылочках, сыворотками, кремами. Унитаз и биде в углу, справа от входа. Несколько махровых халатов на вешалке, тапочки и прочие принадлежности. Слева, на всю комнату, непрозрачные стеклянные двери. «Душевая», — догадался я, но ошибся.

Сафия, подойдя к двери раздвинула их, за ними скрывался самый настоящий турецкий хамам! Был всего один раз в хамаме в Анталье, самые приятные впечатления от посещения. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя от всего этого великолепия:

— Объясните, что все это значит, где я нахожусь? Кому принадлежит этот дом? — от волнения я перемежал английские и арабские слова. Сафия словно не слышала меня. Подойдя ко мне, со словами:

— Вам надо принять душ и отдохнуть, завтра все узнаете, — она, мягко отведя мои руки, стала снимать с меня запыленную и пропахшую спортивную форму. Ошеломленный, я не мешал ей, пытаясь сосредоточиться. Судя по всему, это чуть ли не дворец: мрамор, позолота, джакузи с размером мою комнату, хамам в комнате… Все это не вязалось с похищением террористов: там пленников держали в ямах и кормили отходами. Правда, моим заказчиком мог быть не полевой командир, а птица крупнее, тогда все становилось на свои места: истинные террористы не те, что с автоматами в руках бегают по пустыне, а те, кто их дергает за ниточки, сидя во дворцах и пентхаусах. Не знаю, как здесь с кормежкой, но клетка точно золотая.

Сафия попробовала рукой воду и мягко подтолкнула меня к джакузи: три ступеньки вверх, и я осторожно ступаю в теплую воду и расслабленно ложусь, закрывая глаза. «Может завтра меня посадят в яму, но сегодня я король, точнее, королева». Нежные руки дотронулись до моих волос, теплая приятная водичка смочила их, и Сафия стала намыливать меня, вполголоса напевая мелодию арабской музыки. Тепло разлилось по всему телу, и я растворился в теплой воде под нежный голосок девушки. Через час, отдохнувший, отмытый с ног до головы, завернувшись в махровый халат с золотыми вензелями на груди, я уже сидел под балдахином, а Сафия сушила мне волосы феном, расчесывая их по мере просушки.

Закончив, она подошла к двери и, достав карточку наподобие карточек в гостиницах, приложила ее к замку. Дверь бесшумно открылась. Я отметил для себя, что карточку девушка спрятала в карман своего абаи: интересно это карточка от этой двери или она универсальна? В любом случае, с девушкой я смогу справиться при необходимости, но нужно больше информации, что за город, в какой стране и где именно меня держат. Тогда можно будет придумать план побега.

Сафия вернулась через полчаса с подносом, полностью уставленным едой. Больше половины еды и десерта мне было незнакомо, тем не менее, ощущая сильный голод, попробовал почти все. Когда я закончил трапезничать, девушка собрала грязную посуду и пошла к двери, пожелав мне спокойной ночи. Я окликнул ее, когда она уже выходила:

— Сафия, скажи пожалуйста, грозит ли мне опасность? Это слишком все похоже на сказку. Пожалуйста, ответь мне, — в моем голосе было столько мольбы, что девушка смутилась. Заметил, как в ее глазах промелькнул испуг, сделав над собой усилие и выглянув вначале в коридор, она сказала тихим голосом:

— Все будет зависеть от тебя. Дверь за ней захлопнулась, и я остался один в огромной комнате. С самого начала в моем похищении были нестыковки: безжалостное отношение к Хадиже, которая не представляла опасности, довольно терпимое отношение ко мне. Даже водитель, который разделил со мной комнату в заштатном отеле неизвестного городишки — с его слов, это было для моей безопасности. Приборы ночного видения, служебные удостоверения и на десерт, шикарная комната с великолепной ванной и хамамом. Такие номера в отелях стоят несколько тысяч долларов за ночь, откуда у террористов такие средства? Теоретически я могу находиться в отеле.

Окно! Я даже не удосужился посмотреть в окно, задернутое портьерами. Я метнулся к окну: абсолютная темень, только небольшое пятно света на лужайке из моего окна. Слева и справа видна лишь тень стены. Я на втором или на третьем этаже. Больше ничего не видно, непроглядная темень. Или я нахожусь в нежилом секторе, или комната находится в эркере, поэтому боковых строений не видать. Утром, надеюсь, смогу разглядеть получше. Перед уходом Сафия разложила на моей кровати пижаму, разукрашенную цветами, небесно-голубого цвета и с проклятой золотой окантовкой: кто бы ни был хозяин дома, он помешан на золотом цвете, чтоб его золотуха проняла.

Забрался в кровать, натянул мягкое на ощупь без пододеяльника одеяло, заснул сном младенца практически сразу, несмотря на сумасшедшие двое суток. Проснувшись, первое время не мог понять, как я очутился в этой комнате. Как вспомнил, так нахлынула злость: эти подонки считают, что если дали нормальную комнату, то исправили все свои злодеяния. Я вырос в такой стране, где трудности только укрепляют дух человека! Я дернул шнур колокольчика, потом в нетерпении дернул несколько раз. Сафия видимо располагалась совсем рядом, потому что появилась буквально через минуту.

— Веди меня к хозяину дома, хочу видеть этого бандита, — я топнул ногой, показывая, что не шучу! Этот говнюк не знает, с кем связался: в первый день на срочной службе мне пришлось пойти на конфликт с тремя дедами, собиравшимися домой. Такого они простить не могли, и я две недели пролежал в больничке с поломанными ребрами, разбитой губой и огромным фингалом. Выписавшись, первым делом навестил первого из них и саперной лопаткой плашмя по голове отправил в санчасть. Второго поймал в столовой на обеде: вилка, воткнутая в задницу, сделала его самого духом. Вопил на всю столовую, пока старшина отводил меня на губу. Когда вышел оттуда, третий уже свалил домой, но со слов ребят, ходил и озирался. Мне тогда было всего восемнадцать лет, я не был спортсменом или качком, просто интеллигентный русский мальчик. Это потом я стал качаться, заниматься спортом, вымахал и превратился в крепкого парня. Если я не побоялся дедов в российской армии, что мне террорист недоделанный?!