Ивар Рави - Зеноби

Номер был двухкомнатный, простой, с дешевой мебелью, одна гостиная комната с двумя большими креслами, столиком для еды и комната с двуспальной кроватью. В спальне был душ, отгороженный матовым стеклом, при виде которого у меня зачесалось все тело. Меня в комнату завел водитель, а не Фарух, которого я привык считать приставленным ко мне. Водитель сказал располагаться в спальне и прикрыл за мной дверь.

Взвесив все за и против, я открыл дверь и обратился к водителю, который успел разлечься в простеньком кресле.

— Я могу принять душ? И как вас зовут, неудобно обращаться в третьем лице?

— Можешь принять душ без опаски, поэтому здесь я, а не кто-то другой. Имени моего тебе знать не надо. Завтра мы расстанемся, мы не друзья и не станем ими. Иди, купайся, но помни, я сплю чутко, на окне решетка, дверь закрыта. Не пытайся бежать и я не сделаю тебе больно, — с этими словами от отвернул голову, давая понять, что разговор окончен.

С некоторой опаской я стянул с себя одежду. В двери не было замка, но была хлипкая простенькая защелка. Захоти террорист открыть дверь, она не выдержит и одного удара. Но меня не трогали пока, значит, есть вероятность, что отношение ко мне если не уважительное, то не похотливое. Кроме того, водитель явно был старшим по статусу, и он вел себя вполне адекватно.

Стоя под жиденькими струями душа, я вспомнил, чему не придал значение при входе в это здание: он же показывал удостоверение или что-то очень на него похожее. Это что за террористы такие, с корочками в руках? Или, может, это такая бандитская связующая составляющая, чтобы идентифицировать друг друга и помогать? Быстро приняв душ, простирнул белье и тщательно выжал. Натянул влажным, рисковать не успеть его надеть в случае аврала не хотелось. С костюмом пришлось повозиться, отстирывая его от пыли, следов жира и сальных пятен. Наверно, на овечьих шкурах испачкал. Костюм тоже пришлось надеть влажным, сменной одежды у меня не было, дефилировать в нижнем белье через дверь от террориста мотивации не добавляло.

Спать не хотелось, из моего зарешеченного окна был виден лишь задний двор, где стояли только наши две машины. Водитель сказал, что завтра мы расстанемся. Значит, завтра я доеду до конечной остановки. Где это? Мосул, Багдад? Черт его знает.

Вечером мне принес еду на подносе тот самый азиат, скорее всего, филиппинец. Это были лепешки, айран, кусок творога, кофе в кофейнике, сладкое тесто и небольшой кусок вяленной конской колбасы. Одежда моя высохла, я был сыт и начал обдумывать план побега. Но помешал водитель, который, постучав, заглянул ко мне и сообщил, что через десять минут выезжаем.

Когда мы выходили из здания, я услышал, как сидевшие на маленьком кресле двое женщин в парандже сказали: «Тураиф». Было ли это название поселка или чья-то фамилия, я не понял. Мы выехали со двора, провожаемые молчаливым филиппинцем. Через полчаса мы оказались на очень качественном шоссе, скорость движения сильно возросла.

Вообще арабы любят быструю езду, но наша скорость была поистине велика: умудрившись заглянуть через плечо водителя, я увидел цифру «200». Я застегнул ремень, что не укрылось от глаз водителя, в салонное зеркало увидел, как он усмехнулся моим действиям. Умирать от случайной аварии мне не хотелось, его усмешку я пропустил мимо. За примерно три часа езды мы проехали два небольших городка через центр и один объехали слева. Один раз нас остановил полицейский кордон, и я даже еще не решил, крикнуть «на помощь» или нет, как полицейский, направившийся к нашей машине, остановился и махнул рукой «проезжайте».

Когда впереди по курсу я заметил море огней, мы остановились. Это, несомненно, был большой город и, по всей вероятности, меня везли именно туда.

После остановки машины водитель вышел из машины и завязал разговор по телефону. Тем временем Фарух что-то вытащил из бардачка и, открыв мою дверь, натянул мне на голову черный мешок. Затем, несмотря на мое формальное сопротивление, стянул мне руки пластиковой стяжкой.

— Твоя Пальмира уже близко, Зеноби, — он откровенно издевался. Водитель, окончив разговор, сел в машину, с силой захлопнув дверь. Хотя он, молчал недовольство и злость, исходившие от него, повисли в воздухе.

Мы снова тронулись, и меня осенило: Зеноби меня стали называть совсем недавно, значит, у них был сообщник в лагере. Труассо? Или кто-то другой? Мешок был из неплотной ткани, дыханию почти не мешал, но разглядеть что-либо не удавалось. Мешок подтвердил мои догадку, похищение было ради выкупа, похитители не хотели, чтобы я узнал название города, к которому мы направлялись.

По изменению темного фона на более светлый я догадался, что мы въехали в город. Его шум, звуки, сигналы слышались даже через закрытые окна. Мы ехали минут пятнадцать, шум постепенно ослаб. Сделав несколько поворотов, машина остановилась. Хлопнула дверь, водитель отсутствовал минут пять, затем мы снова поехали, но теперь под колесами шуршал или щебень, или какая-то крошка. Затем мы остановились, видимо, окончательно, потому что мотор заглушили. Теперь уже хлопнули две двери, и открылась моя.

Меня потянули из салона довольно аккуратно. В лицо дохнуло теплым воздухом, проникавшим сквозь мешок. Я насчитал двадцать ступенек на подъем, потом мы пошли прямо, свернули налево, прошли довольно далеко, свернули направо, поднялись на этаж, ступенек было уже двадцать четыре, потом снова повернули и наконец остановились. Мне через мешок был виден свет, размытые контуры стен и, немного, пол.

Женский голос на арабском спросил, кто я, а водитель потребовал заткнуться и открыть дверь. Меня за руку взяла женская мягкая рука и потянула за собой. И почти сразу с меня сняли мешок. Рядом со мной стояла довольно молодая арабская женщина, в традиционной одежде, только одеяние было не черное, а голубое, с золотой окантовкой. Ее карие глаза внимательно смотрели на меня, пока я, щурясь от яркого света, моргал, пытаясь восстановить зрение.

— Merhaba, — голос был мягкий приятный.

— Merhaba, — откликнулся я, оглядываясь по сторонам: мы находились в просторной комнате, размерами семь на десять метров, с высоким четырехметровым потолком, с которого свисала хрустальная люстра на цепи. В комнате была широкая двуспальная кровать с балдахином, обеденный стол на две персоны, туалетный столик с зеркалом в бронзовой оправе, стилизованный под старину, небольшой книжный шкафчик и встроенный в стену гардероб с зеркальными дверями.

Мои похитители исчезли, арабка показала рукой на дальний конец комнаты, там была дверь в цвет стены, обклеенной обоями золотистого цвета с изображением цветов.

— За дверью ванная и туалет, — мне удалось понять собеседницу. — Меня зовут Сафия, если я понадоблюсь, просто дерните за шнурок, — с этими словами она показала мне шнур, украшенный на конце кисточкой, у окна свисавший с потолка, рядом с портьерой. Такой же шнур свисал с балдахина кровати, золотистого цвета с тяжелой кисточкой. «С золотистым цветом перебор», — несмотря на серьезность ситуации, эта идиотская мысль была первой, пришедшей мне в голову.