Никита Суровцев - Махно. Полковая казна

Иван Терентьевич подхватил котелки с завтраком и направился обратно.

– Ваня, пережди пять минут, «Мессер» сейчас зайдет на второй круг, – попытался остановить ординарца старший повар.

– Успею, – коротко бросил Иван, и бегом кинулся в хутор.

Видимо, там, «на верху», кто-то решил, что рубеж жизненного пути уже завершен и завершен не только для того, кто на земле, но и для того, кто в буквальном смысле оторвался от земли, думая, что он бессмертен. Все произошло в считанные секунды. Вновь «Мессер» шел на бреющем полете, выпуская длинные трассирующие очереди, Иван бежал со всей возможной скоростью, строго по прямой, не петляя и не пригибаясь, Серега Аракелян, с ручным пулеметом наперевес, стоя во весь рост, выпускал длинные очереди в сторону летящего самолета. Невольные свидетели этого эпизода, неотрывно смотрели этот документальный фильм, под названием «Жизнь». Финальные кадры этого эпизода, протекали, словно в замедленном темпе. Все пули, выпущенные из «Мессера» не попали в цель, и Иван продолжал свой бег. Зато одна из длиннющих очередей из пулемета Сереги, достигла своей цели, и за хвостом самолета потянулся черный шлейф дыма вперемежку с языками пламени. Со всех сторон послышались радостные крики, и никто не заметил, как у «Мессера» открывается люк для бомбометания, и оттуда вылетают две бомбы, и почти в горизонтальном положении, устремляются к земле. Трагический финал этого «кино» наступил буквально через несколько секунд, когда одна из бомб, коснувшись земли, разорвалась буквально в метре от Ивана Терентьевича. Огненно-земляной «цветок» буквально поглотил ординарца в своем взрывном вакууме, не дав «Бате», ни единого шанса на спасение.

На взрыв, от упавшего самолета, никто не обратил внимания, все молча смотрели на то место, где еще секунду назад был живой человек, а сейчас на этом месте была воронка от взрыва, в которую медленно оседала пыль, вперемежку с черным дымом.

Похоронили Ивана Терентьевича, вернее то, что от него осталось в этот же день, 25 сентября 1943 года, в усадьбе Галины Афанасьевны. На этом настояла Галина, она же выбрала место для захоронения, в саду, под яблонькой, которую Иван накануне своей гибели обрезал и беседовал с ней.

Через неделю, после случившихся событий, меня вызвал к себе наш прокурор, майор юстиции Никеенко.

– Проходи, присаживайся, сержант, – сказал он, указывая мне на табуретку, – Разговор у меня к тебе есть, Владимир Леонтьевич.

И прокурор вкратце изложил мне, мою же биографию.

– Я изучил материалы твоего дела, и пришел к выводу, что осудили тебя без особых на то оснований. Немало поспособствовал этому и убитый тобой Рудь. Кстати, расскажи мне сам, как все-таки было дело, – непринужденно попросил майор.

Я рассказал ему все, начиная с того момента, как к нам в село прибыл Рудь, и заканчивая тем, как он допытывался у меня, где отец спрятал сокровища Махно.

– Я так и предполагал. Хорошо, с этим все ясно. Но вызвал я тебя по другому вопросу. После гибели Ивана Терентьевича, у меня все еще нет ординарца. Может, согласишься на должность ординарца? Я не в приказном порядке хочу, поскольку по принуждению брать ординарца, себе дороже. А ты мужик правильный. К тому же немецкий хорошо знаешь, как боец ты тоже не промах, да и машину умеешь водить, а мне как раз выделили «Jeep». Соглашайся, Владимир.

Я встал, поправил гимнастерку и, глядя прямо в глаза Никеенко, сказал,

– Буду служить на совесть, что бы оправдать Ваше доверие, товарищ майор юстиции – .

– Вот и молодец, и впредь, если мы наедине, то можешь обращаться ко мне по имени и отчеству, – сказал прокурор, – Можешь приступать к выполнению своих обязанностей, немедленно – .

– Так точно, Алексей Михайлович. Разрешите идти-, по уставному сказал я.

– Идите, – ответил майор.

Вот так, судьба совершила очередной поворот в моей жизни.

Наша дивизионная прокуратура двигалась вслед за основными частями, которые семимильными шагами продвигались к границам нашей Родины, уничтожая врага и выталкивая ошметки его былой «непобедимой немецкой машины» за пределы нашей Родины. Наша дивизия, в составе пятой ударной армии и 3-го Украинского фронта участвовала в освобождении Никополя, Кривого Рога, Одессы. После освобождения Украинских территорий, наши следователи выявляли преступления фашистов над мирным населением и военнопленными. За проявленные заслуги, прокурору Никеенко было присвоено внеочередное звание полковник юстиции, с вручением ордена «Суворова». Мне присвоили очередное звание и на моих плечах красовались погоны старшины, на груди то же произошли изменения, и к существующим наградам добавился орден «Солдатской славы» 2-й степени.

В конце марта сорок четвертого года нашу дивизию передали в резерв Ставки Верховного Главнокомандующего. В составе 1-го Белорусского фронта мы участвовали в боях за освобождение Белоруссии и конкретно города Минск. А к концу июля вышли на государственную границу СССР, северо-западнее города Брест, и сходу форсировав реку Западный Буг, вступили на территорию Польши.

До октября месяца, следователи дивизионной прокуратуры, выявляли, расследовали и составляли протоколы о зверствах фашистов на территории Белоруссии. То, что становилось известно о карательных акциях в отношении мирного населения, не укладывалось в голове. Невозможно было представить себе те зверства, которые происходили в Белоруссии, не укладывалось в голове, что это сделали люди. Нет, не возможно назвать этих животных, людьми. Разве может человек, здравомыслящий, заживо сжигать десятками и сотнями мирное население, включающее стариков, женщин и детей. Как назвать тех, кто сбрасывал живьем детей и стариков в колодцы и бросал туда гранаты. Как назвать тех извергов, которые вешали на площадях городов и населенных пунктов детей, девушек, женщин, старух, лишь за то, что они были просто Советские граждане. В лагерях для военнопленных, красноармейцы умирали сотнями ежедневно, от того что не было элементарной медицинской помощи, от того, что пленные и в летний зной и в зимние морозы, находились в лагерях под открытым небом, без теплой одежды и пищи.

Затем была Польша, Восточная Пруссия. Следователи дивизионной прокуратуры принимали участие и в боевых действиях, отважно сражаясь с врагом, так было при ликвидации группировки противника юго-западнее Кенигсберга, нынешнего Калининграда. В боях за этот город был ранен полковник Никеенко, рана была серьезная, но не смертельная. Оказав полковнику первую помощь, санитар рекомендовал срочно отправить прокурора в санитарный батальон. Не смотря на протесты прокурора, мы с санитаром погрузили его в «Jeep», и я на предельной скорости, помчал в санбат. Передав командира на попечение врачей, я отправился на поиски кухни, потому что, со вчерашнего вечера во рту не было маковой росинки. По дороге я нагнал девушку в белом халате и белом колпаке на голове.