Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

Я тоже оживился, стал накатывать водку и рассказывать дикие истории на английском. Физик-топопривязчик, почувствовав некоторую ответственность, сперва переводил чужестранцам избранные места, особенно те, которые я не мог грамотно сформулировать, но потом понял, что истории мои действительно бесконечны и ничем не кончаются, а потому дал мне несколько звонких шведских и финских монет, чтобы я замолчал. Монеты я взял, но гордо ответил физику-топопривязчику: «Чтобы заставить меня замолчать, звонких монет должно быть больше!» Тогда и он отступился от меня, а значит, в очередной раз восторжествовала справедливость.

Компания Игорехи П., как выяснилось, состояла из шведа, финна, двух французов и француженки, на вид очень костлявой, типа городской коровы. Из русских выпивали и говорили об интересных вещах два брата-акробата – Дима и Коля. Кстати, после их ухода выяснилось, что пропала добрая половина всех принесенных Игорехе П. фирменных суверниров, как то: мыло, кофе, сигареты, презервативы, но некоторая (не самая добрая, то есть книги и буклеты) все же осталась.

Просидели всю ночь.

Утром Игореха П. прямо по жаре уехал сдавать экзамен на Шарики во вновь открытое отделение Кемеровского Института Культуры, а мы с физиком-топопривязчиком поспали чуток. Потом хозяин вернулся, и мы снова стали пить хорошую «Столичную» из запасов международной конференции. Увлекшись, ребята много говорили об известном западном философе конца ХХ века Тимке Отморозке и о каком-то арабском шейхе господине Хаттаби, – не путать с чеченским полевым командиром Хоттабом, а так же со стариком Хоттабычем. Утирая пот с крутых лбов, ребята долго и бессмысленно гадали, почему названный арабский шейх, прилетев в Томск, на саму международную конференцию не явился, и даже жил не в гостинице, как все чужестранцы, а в каком-то специальном, может даже засекреченном месте? А о тебе я и совсем забыл, девушка Зейнеш. И теперь пишу перед самым возвращением в будущее. Сердиться на меня не надо. Ты ведь понимаешь, ханни, зайди я к тебе, не было бы всего того, что было.

Good bye!

PS

PPS.

Железному дровосеку, рыжему железному уроду с костяной головой – привет из будущего!

Жуткое выдалось лето.

Жгучее, сухое, безветренное.

«Серый, – дозвонившись до Мариинска, сказал Сергей старому приятелю, – у вас там в тайге сидят двое рабочих, гонят пихтовое масло. Какие новости? Третью неделю нет мужиков в эфире. Может, запили?»

Серый рассмеялся:

«Это тайга, чудак! Если они сварганили аппарат, сахару им все равно не хватит. Забрасывали гегемонов на заимку мои люди, так что я прекрасно знаю все их запасы».

«Почему же они молчат?»

«Может, батареи сели по такой жаре. А может, лень. Я бы послал моторку, да река обмелела. А на юге тайга горит. Не рядом с твоими гегемонами, но и не далеко».

«Успокоил!»

Серый засмеялся: «Ничего с ними не случится».

«Ну да, не случится! – не поверил Сергей. – Одни фамилии чего стоят! Кобельков да Коровенков! Где ты в этом сезоне таких нашел?»

«Не боись, – рассмеялся Серый. – У нас, в Мариинске, гегемон крепкий, цивилизацией не испорченный. Ты фамилиям сильно не верь, мало ли какие бывают фамилии? Помнишь, в киевском „Динамо“ играл Пузач? Чем плох? Побольше бы таких Пузачей. А твои гегемоны, конечно, пили, не могли пить: у них идиосинкразия на городскую культуру. На мировую, кстати, тоже. Но вообще они хорошие мужики».

Молчание рабочих, затерявшихся в тайге, тревожило Сергея.

Странным образом тревожило его и письмо Морица.

« Пишу перед самым возвращением в будущее». Что это могло означать?

Если Мориц действительно появлялся в Томске, почему никто не обратил внимания на его появление? Ведь официально Мориц числится в розыске. Эта его встреча с милицией, описанная в письме. «Я ему не поверил, но имя и адрес назвал честно. Менты тут же сделали запрос и получили удовлетворивший их ответ». Что за чертовщина? Милиционеры мертвой хваткой должны были вцепиться в Морица, а его отпустили.

Ну, Соня Хахлова ладно.

Соня отправила стихи Морица в набор и опять забыла о нем.

Но существует некий молчаливый Андрей Ф., существуют его говорливый братец, существует физик-топопривязчик Андрей З., наконец, этот Игореха П. Читают же они газеты, слушают радио, должны были донестись до них хоть какие-то слухи об исчезновении Морица! Или он так всех достал, что радуются его отсутствию? Все равно кто-то должен был удивиться появлению Морица в Томске.

Наконец, этот господин Хаттаби.

О совпадениях говорить не приходится.

Скорее всего, это именно тот иорданец, который живет в Лондоне и ездит по всему миру, торгуя нефтью и скупая для каких-то своих неясных целей искусственные спутники Земли. Это тот человек, о котором с таким чувственным придыханием говорила Вера Суворова, тот самый, чье имя Сергей совершенно случайно обнаружил в Москве в списке клиентов близорукого господина Арефьева. Конечно, он… Международную конференцию начинала готовить Вера Суворова. Она же, наверное, пригласила господина Хаттаби в Томск. Конечно, он не философ и не литературовед. Потому и жил не с участниками конференции.

И наконец, обескураживающее: кому понадобилось письмо Морица?

Въехав во двор, такой прокаленный, что воздух над ним подрагивал, как в пустыне, Сергей сразу увидел белую «восьмерку». За рулем сидел бритоголовый хорек в знакомых очках, больше с ним никого не было. Хорек задумчиво рассматривал жестяной бандитский венок, вновь валяющийся под окнами, но Сергея заметил сразу. А, заметив, поманил пальчиком: иди, мол, сюда. И ухмыльнулся. Я, мол, зла не держу. А когда Сергей подошел, потребовал:

– Стольник. Баксами.

– За что?

– За верную информацию. – Хорек даже облизнулся, почуяв близость курятника. – Тебе она, конечно, не понравится, зато по делу.

И снова потребовал:

– Стольник!

– Сперва информацию, – усмехнулся Сергей.

– Ладно, – нехотя согласился хорек. По такой жаре торговаться даже ему не хотелось. – Знаешь мордатого прибалта? Плечи вот такие, голова круглая, глаза жидкие.

– Это как, жидкие?

– Ну, как? – пожал плечами хорек. – Считай, без цвета. А вообще на вид крутой и ездит в новенькой БМВ.

– Ну, предположим, знаю.

– Кореш?

Сергей неопределенно повел плечом.

– Да, ладно, ладно, мне все равно, какой он тебе кореш, – довольно хрюкнул хорек, поправляя очки. Кур в курятнике он явно переполошил. – Гони стольник. За холостые пердюли только радио бубнит.