Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

– Что ты имеешь в виду? – удивился Сергей.

– А то, что этот Мориц в последние два-три года мог находиться под неким пристальным и постоянным контролем. И не только контролем, но и давлением. Понимаешь? – Валентин покосился на Сергея. – Кому-то, возможно, очень нужно было, чтобы Морица считали потерявшимися.

– С чего ты это взял?

– А с того, что внимательно ознакомился с некоторыми томскими делами. Олег Мезенцев тоже из числа загадочно пропавших. Как только о нем заговорили, так его труп всплыл в Ушайке.

– Но ты говорил, что это не его труп.

– Говорил, и подтверждаю, – усмехнулся Валентин. – Но знают об этом только два-три профессионала, которым это положено знать. Теперь, правда, ты еще знаешь. И зря, наверное.

– Почему?

– Да потому, что не надо было тебе завязывать всю эту кутерьму. Например, не надо было отбирать письмо у бритоголовых. Пусть бы ушло к заказчику.

– Почему? – повторил Сергей.

– Да потому, что, отобрав письмо, ты вызвал непонятный интерес к Морицу.

– Это ты о чем все-таки?

– Это я о Морице, – пояснил Валентин, разливая чай. Горячий пот катил по его лицу и мощным голым плечам. – Вынужден тебя огорчить, с Морицом повторилась история Мезенцева. Сегодня утром в пустом доме на Алтайской нашли его труп. Там, собственно, не дом, а пустая коробка. Вот в этой недостроенной коробке и лежал труп. Предварительное заключение: Мориц умер примерно три дня назад. А ведь жара стоит… – утерся поданным полотенцем Валентин. – Можешь представить, как труп выглядит… Но рукописи не горят, это точно. Нашли при трупе замызганную рукопись… Возможно, суицид. Полимедикаментозный… Понимаешь, о чем я?

– Передозировка?

– Очень даже может быть.

– И это действительно Мориц?

Валентин усмехнулся:

– Скоро узнаем. Пока интересен другой факт. Вот прошли в городе слухи о Мезенцеве и, пожалуйста, труп! Вот прошли слухи о Морице, и, пожалуйста, то же самое. Каким-то неведомым образом разговоры о пропавших людях провоцируют появление трупов…

– Или лжетрупов.

– Правильно мыслишь, – согласился Валентин. – В последнее два-три года в Томске действительно пропало некоторое количество людей не по своей воле. Может, они живы, не знаю, но находятся они точно не там, где мы думаем. Например, не в дальневосточном монастыре и не на солнечном Кипре. Кому-то выгодно поддерживать известные слухи, и если вдруг появляются сомнения, то сразу появляется и труп. Чтобы, значит, не сомневались. Ну и как намек на то, что молчание должно быть полным.

– Но ведь подброшенные трупы тоже должны кому-то принадлежать, – заметил Сергей, совсем сбитый с толку. – Любой труп, конечно, можно выкрасть из морга, но, во-первых, такую пропажу скоро заметят, а, во-вторых, украденный труп должен иметь хотя бы некоторое сходство с пропавшими людьми.

Валентин согласно кивнул.

– Погоди, погоди, – дошло до Сергея. – Ты хочешь сказать, что люди, числящиеся пропавшими, могут находится в чьих-то руках? Вроде заложников, да? И стоит усилить поиск, или хотя бы создать иллюзию такого усиления, как сразу объявляется труп?

– Что-то в этом роде, – согласился Валентин. – Кому-то все эти люди нужны. Кому-то любой поиск не нравится. Впрочем, это всего лишь гипотеза, – улыбнулся Валентин. – Давай подождем результатов экспертизы. Вот если труп на Алтайской не окажется трупом Морица…

Не закончив фразы, Валентин взглянул на Сергея:

– Впрочем, я все равно скоро уеду. А жаль. Твой большой руль меня заинтересовал.

– Ты о Суворове?

– О нем.

– Разве все это как-то связано с ним?

– Не знаю.

– Тогда почему ты о нем вспомнил?

– А черт его знает. По какой-то ассоциации. Иногда так бывает. Скажи, если на тебя вдруг начнут давить, он сможет тебе помочь?

– О чем ты?

– Ну, не знаю… – отвел глаза Валентин. – Мало ли… Вдруг кому-то захочется подержать тебя за обезьяну? – Валентин испытующе поглядел на Сергея. – Этот твой большой руль хорошо знал Морица?

– Да уж лучше, чем я.

– А Мезенцева?

– Думаю, хуже.

– Но ведь знал?

– Конечно, знал. Как иначе?

– А ты Суворова хорошо знаешь?

– Когда-то моя мама помогла ему перебраться из Киселевска в Томск, – засмеялся Сергей. – А я знаю его со времен доцентства. Даже раньше. Мы с ним дружны. Насколько позволяет его положение.

– Ты о его деньгах?

– Ну, в общем, да, – замялся Сергей. – Он, кстати, опять предлагал мне деньги.

– А сейчас за что?

– За Коляна.

– А разве Колян не сидит?

– Оказывается, сбежал Колян.

– Подожди минутку… – Валентин поднял трубку проснувшегося телефона. – Да, майор Якушев… Да, просил… Диктуйте, записываю…

Положив трубку, он помахал перед Сергеем бумажкой:

– Видишь, как хорошо получается?

– Что это?

– Адрес молчаливого Андрея Ф. Он работает охранником на каком-то отдаленном объекте, вахтенным способом. Но нам везет, он как раз вернулся с объекта.

– Хочешь его посетить?

– Мы вместе сделаем это.

– Но ты же уезжаешь.

– Ну, не сразу, – усмехнулся Валентин. – Сперва я введу тебя в курс некоторых событий.

– Помнишь Карпицкий предупреждал тебя о некоем списке, который он видел и в котором есть твоя фамилия?

– Помню, конечно, только кому я, собственно, нужен?

– А кому был нужен Мезенцев? Кому был нужен Варакин?

– Ну, они многим задолжали. В том числе сердитым серьезным людям. А какие у меня долги?

– А какие долги были у Морица?

– Пусть этим занимается милиция.

– Но ты же сам видишь, что по каким-то причинам она занимается всем этим крайне неохотно. Такое впечатление, что на нее давят. Такое впечатление, что ваш полковник Каляев от кого-то зависит. Меня, например, очень насторожил паспорт, найденный при трупе, выловленном из Ушайки. Странно как-то получается: труп в ужасном состоянии, а паспорт читается. Не попади это дело в ФСБ, милиция, возможно, спустила бы случившееся на тормозах. Что им до тонкостей? Они и экспертизу бы не стали проводить, она денег стоит. А ребята из Конторы копнули глубже. И не ошиблись. Зубы найденного в Ушайке трупа никак не совпадают по характеристикам с зубами пропавшего Мезенцева. Кому-то сильно хочется, чтобы Мезенцева считали мертвым. Отсюда и труп в Ушайке.

– Но ты же сам сказал, что это только рабочая гипотеза.

– Но она подтверждена теперь трупами Мезенцева и Морица. И заметь, оба трупа появились после лавины слухов. Их появление как бы спровоцировано слухами. И вообще… Ты же сам удивлен тем, что попав в июле в Томск, Мориц никому не дал знать о себе.

– Он алкаш. Ему все до лампочки.

– Настоящий алкаш не написал бы письма Хахловой. Он просто ввергся бы в пьянку. Что-то в этом деле не так. Оно какое-то неправильное. Я уверен, что Мориц должен был появиться у твоего большого руля. Ну, сам подумай, кто, кроме Суворова, интересовался Морицом в этой жизни? А он у твоего большого руля не появился. Значит, не нуждался в его помощи. Говорю, есть в этом деле что-то неправильное.