Ричард Сэпир - Китайская головоломка [другой перевод]

— Хорошо. Но только купим не очень много. — Мэй Соонг подняла палец, как будто читала лекцию. — Я не хочу наживаться на эксплуатации рабского труда.

— Отлично, — ответил Ремо.

В магазине «Лорд и Тэйлор» Мэй Соонг обнаружила, что работники фирмы Пуччи неплохо зарабатывают. Она отдавала предпочтение итальянским товарам, потому что в Италии существовала большая компартия. Эта преданность рабочему классу выразилась в двух ситцевых платьях, халате, четырёх парах туфель, шести лифчиках, шести кружевных трусиках, серёжках, потому что они были золотыми и таким образом подрывали западную систему денежного обращения, парижских духах, а также, дабы показать, что Китай не ненавидит народ Америки, в клетчатом пальто, сшитом на Тридцать третьей улице.

Общий счёт был на сумму восемьсот семьдесят пять долларов двадцать пять центов. Ремо вынул девять стодолларовых банкнот из бумажника.

— Наличные? — спросила продавщица.

— Да. Похоже, что так. Все они зелёненькие.

Продавщица позвала заведующего секцией.

— Наличные? — опять поинтересовался тот.

— Да. Деньги.

Мистер Пелфред, заведующий секцией, взял одну из бумажек и поднёс её к свету, затем жестом попросил подать ему другую. Эту он тоже посмотрел на свет. Затем недоуменно пожал плечами.

— В чём дело? — спросила Мэй Соонг у Ремо.

— Я плачу наличными.

— А разве не так ты должен платить?

— Ну, большинство покупателей расплачиваются за покупки с помощью кредитных карточек. Покупаешь всё, что тебе угодно, в карточке делают отметку и в конце месяца присылают счёт.

— Ах, да. Кредитные карточки. Экономическая эксплуатация народа с помощью хитрой уловки, которая даёт иллюзию покупательной способности. На самом-то деле люди становятся рабами корпораций, выпускающих эти карточки. — Пронзительный голос Мэй, казалось, достигал потолка торгового зала.

— Кредитные карточки должны быть сожжены вместе с людьми, которые их выпускают.

— Правильно, — раздался вдруг голос мужчины в двубортном костюме.

Захлопал в ладоши полицейский. Женщина, одетая в норковую шубу, расцеловала Мэй Соонг в обе щеки. Какой-то бизнесмен поднял вверх сжатый кулак.

— Хорошо, мы возьмём ваши деньги, — согласился мистер Пелфред. — Наличные! — закричал он.

— А что это такое? — спросил один из клерков.

— Это такая штука, которой раньше всюду пользовались. Примерно то же самое, что вы бросаете в телефон-автомат на улице.

— Нечто вроде платы за сигареты, но только гораздо крупнее, да?

— Да, — ответил другой клерк.

Мэй Соонг надела одно из розовых ситцевых платьев, и служащая отдела стала упаковывать её плащ, сандалии и серое форменное платье. Мэй повисла на руке у Ремо, прижалась щекой к его сильному плечу. Она наблюдала, как продавщица складывала её плащ.

— Довольно странный плащ. Где такой сшили? — спросила молодая продавщица с курчавыми волосами цвета соломы и нагрудной табличкой, на которой было написано: «Мисс П. Уолш».

— В Китае, — ответила Мэй Соонг.

— Я считала, что в Китае делают хорошие вещи, такие, как, например, шёлк, ну и другие ткани.

— Китайская Народная Республика, — уточнила Мэй Соонг.

— Да. Чан Кайши. Народная республика Китай.

— Если вы обслуга, то и будьте ею, — огрызнулась Мэй Соонг. — Завязывайте пакет и держите язык за зубами.

— В следующий раз ты, очевидно, потребуешь, чтобы тебе принесли трон, — прошептал ей Ремо.

Мэй повернулась к Ремо и взглянула на него:

— Если мы живём в феодальном обществе, стало быть, наша группа, выполняющая секретную работу, должна являться частью его, не так ли?

— Полагаю, что так.

Мэй Соонг улыбнулась с победным видом.

— Тогда почему я должна выслушивать оскорбление от раба?

— Послушайте, — возмутилась мисс П. Уолш. — Это я не намерена выслушивать подобную чушь от вас или от кого-либо ещё. Если вы хотите, чтобы вам упаковали пакет, ведите себя пристойно. Меня ещё никогда так не унижали.

Мэй Соонг приободрилась и с самым напыщенным видом приказала мисс П. Уолш:

— Вы — обслуживающий персонал, вот и занимайтесь своим делом!

— Послушай, ты, красотка, — вне себя от гнева заявила мисс П. Уолш. — Мы все — члены профсоюза и не обязаны глотать такие грубости. Или разговаривай нормально, или получишь сейчас свой плащ в физиономию.

Мистер Пелфред объяснял помощнику менеджера, что значит покупка за наличные деньги, когда его внимание привлекла разгоравшаяся ссора. Мистер Пелфред побежал к ним, его чёрные, начищенные до зеркального блеска ботинки стучали по мраморному полу. Из-за полноватой комплекции он запыхался, руки его были жалобно простёрты.

— Объясните, пожалуйста, в чём дело, — обратился он к продавщице.

— Заткнись! — завопила мисс П. Уолш. — Лакей!

Появилась худая, измождённая женщина с резкими чертами лица, одетая в отутюженный твидовый костюм. Она выросла словно из-под земли, присоединившись к сгрудившимся вокруг злосчастного пакета людям.

— Что здесь происходит? — спросила она,

— Это вовсе не жалоба, — сказал мистер Пелфред.

— Я не обязана выслушивать оскорбления от покупателей или ещё от кого-нибудь. У нас есть профсоюз, — продолжала твердить своё мисс П. Уолш.

— Что здесь происходит? — повторила вопрос женщина.

— Произошло небольшое недоразумение, — объяснил мистер Пелфред.

— Меня завела эта покупательница, — призналась мисс П. Уолш, указывая на Мэй Соонг.

Мэй Соонг стояла с безмятежным видом, как будто бы наблюдала со стороны ссору своих горничных.

— Что случилось, дорогая? — спросила женщина. — Что произошло на самом деле?

— Я упаковывала её странный плащ, как вдруг она приказала мне заткнуться или что-то в этом роде. Она вела себя высокомерно, точно аристократка, а затем набросилась на меня с оскорблениями. Оскорбляла, как хотела.

Худенькая женщина с ненавистью взглянула на мистера Пелфреда.

— Мы не можем мириться с таким, мистер Пелфред. Девушка не обязана обслуживать эту покупательницу, если же вы ей прикажете, весь магазин забастует, и надолго.

Руки мистера Пелфреда задрожали.

— Хорошо. Хорошо. Я сам заверну свёрток.

— Вы не можете делать этого, — запретила ему женщина. — Вы не член профсоюза.

— Фашистская свинья, — холодно процедила Мэй Соонг. — Массы увидели, как их эксплуатируют, и стали рвать цепи тирании.

— А ты, бутончик лотоса, — прошипела женщина, — сложи свои губки, забирай свой чёртов плащ и катись через эту чёртову дверь, а не то вылетишь через это чёртово окно вместе со своим сексуальным приятелем. Если ему это не по душе, пусть убирается вместе с тобой.

Ремо поднял руки вверх.

— Я любовник, а не борец.

— Очень на тебя похоже, жиголо, — отпарировала женщина.