Ричард Сэпир - Китайская головоломка [другой перевод]

К тому времени, когда они добрались до расположенного под зданием главного зала, где генерал Лиу и премьер ожидали их, Ремо буквально изнемог от обрушившихся на него гербов, щитов и прочей феодальной экзотики. На его взгляд, всего этого хватило бы на всю армию древних кельтов.

Стоя в центральном зале, под потолком высотой в пятьдесят футов, премьер напоминал выставленную на всеобщее обозрение фарфоровую статую. Он выглядел более хрупким, чем на официальных портретах. Он был одет в обычную серую униформу, которую так любил председатель Мао, застёгнутую наглухо на шее, но костюм, отличаясь простотой, был хорошо сшит.

Премьер улыбнулся и протянул руку Ремо:

— Я очень много слышал о вас. Для меня большая честь встретиться с вами.

Ремо отказался от протянутой руки. «Пожать руку, — подумал он, — значит, признать, что я безоружен. Поэтому рукопожатие будет фарсом. Пошёл он к чёрту! Пусть он и генерал Лиу играют в войну с президентским окружением: а нам уже заплатили за то, что мы возимся с этими лживыми выродками».

— Возможно, кому-то никогда не придётся браться за оружие, — предложил премьер.

— Тогда не нужно будет обмениваться рукопожатиями, дабы показать, что ты безоружен, — поддержал эту мысль Ремо.

Премьер рассмеялся. Улыбнулся и генерал Лиу. В своей форме Лиу выглядел значительно моложе, в этом и заключался тайный смысл формы. А ещё в том, чтобы сделать ужасное занятие — убийство — безличным и оправданным, вообще не связывать его ни с людьми, ни с болью, ни с бедой…

— С разрешения премьера, — торжественно произнёс генерал Лиу, — я хотел бы показать нашим гостям самый интересный экспонат. Надеюсь, вы, господа, не будете возражать против присутствия солдат, потому что безопасность премьера превыше всего.

Ремо заметил, что на узенькой ступеньке стояло восемь солдат, все достаточно пожилые для того, чтобы носить военную форму. Находившиеся в их руках карабины были направлены на Ремо и Чиуна.

«Ну, дорогуша, — подумал Ремо, — пора приступать к делу!»

Генерал Лиу отвесил гостям сдержанный поклон и подошёл к стеклянной витрине, внутри которой хранился усыпанный драгоценными камнями меч. Его кожаные туфли мерно клацали по мраморному полу, а висевшая сбоку кобура билась о бедро. Помещение было тускло освещено, сюда не достигал солнечный свет, что лишало людей радости. Скопившаяся за века сырость пронизывала до мозга костей.

— Господа, — сказал генерал Лиу. — Это меч синанджу.

Ремо взглянул на Чиуна. Лицо того было лишено каких-либо эмоций, просто вечное спокойствие, за которым, как знал Ремо, кипели глубокие страсти.

«Это, должно быть, был церемониальный меч, — подумал Ремо, — потому что никакой кузнец не смог бы выковать меч длиной в семь футов». Ослепительное, блестящее лезвие меча было шириной с человеческое лицо, резко сужаясь к острию. Рукоятка была украшена красными и зелёными камнями. Трудно было поверить, что меч является творением рук человеческих.

«Никакой мужчина не сможет поднять его и поэтому в битве обречён на верную гибель», — подумал Ремо.

— Вам, господа, известна легенда Синанджу? — спросил генерал Лиу.

Ремо почувствовал, как глаза премьера остановились на них.

Ремо пожал плечами:

— Я знаю, что это нищая деревня. Жизнь ей выпала трудная. А ваш народ никогда не был справедлив по отношению к деревенским жителям.

Ремо догадывался, что Чиуну приятна его тирада.

— Чистая правда, — согласился Чиун.

— Но вы знакомы с легендой? О Мастере синанджу?

— Я знаю, — ответил Чиун, — что ему так и не заплатили.

— Этот меч, — продолжал генерал Лиу, — меч Мастера синанджу. Было время, когда Китай, ослабнув от монархической деспотии, приглашал наёмников.

— И не платил им, — повторил Чиун.

— Был такой Мастер синанджу, который оставил здесь этот меч после того, как зверски убил рабов, а затем и любимца императора Чу Ти.

Уголком рта Ремо прошептал Чиуну:

— Ты никогда не рассказывал мне о любимчике.

— Ему приказали убить фаворита и не заплатили за это, — отчеканил Чиун.

Генерал Лиу продолжал:

— Император, поняв, какое вредное влияние оказывают наёмные убийцы на народ Китая, объявил вне закона Мастера синанджу.

— Не заплатив ему, — в который раз подчеркнул Чиун.

— С тех пор мы всегда гордились тем, что не прибегали к услугам Мастера синанджу и его ночных тигров. Но империалисты используют для своих грязных дел всякие отбросы. Они даже создали для себя чудовище — Разрушителя.

Ремо заметил, что с лица премьера исчезла улыбка, когда он взглянул на генерала Лиу.

— В обществе, где газеты являются органом правительства, правдиво только то, что говорят устно, — постановил генерал Лиу. — Многие сейчас убеждены в том, что Мастер синанджу находится здесь и что он заслан американскими империалистами. Многие догадываются, что он взял с собой Шиву, Разрушителя. Многие верят тому, что американские империалисты хотят войны, а не мира. Американцы прислали сюда Мастера синанджу и его творение, чтобы они убили нашего любимого премьера.

Ремо заметил, что Чиун бросил взгляд на премьера и слегка качнул головой. Премьер оставался спокойным.

— Но скорее мы убьём бумажных тигров синанджу, чем они убьют нашего премьера.

Генерал Лиу поднял руку. Солдаты, стоявшие на балконах, прицелились. Ремо стал Искать убежище, за которым можно было бы скрыться.

Чиун произнёс, глядя на премьера:

— Последнему Мастеру синанджу, который стоял в этом императорском дворце, так и не заплатили. Я получу от вас плату. Пятнадцать американских долларов.

Премьер убедительно кивнул. Генерал Лиу, продолжая держать одну руку в воздухе, другой вынул пистолет из кобуры.

Чиун громко и пронзительно рассмеялся.

— Фермеры, возделывающие рисовые поля, и мастера, возводящие стены, слушайте все! Мастер синанджу покажет вам, что такое смерть.

Эти слова эхом отдались под высоким потолком и, отражаясь от стен и углов, создали иллюзию того, что голос исходил отовсюду.

Неожиданно Чиун превратился в неясную, смазанную линию; его белые одежды развевались в воздухе, когда он мчался по направлению к премьеру. Затем он очутился слева от генерала Лиу, выйдя из зоны действия его оружия. Раздался звон разбитого стекла, и в воздухе сверкнул меч, к одному концу которого, казалось, был привязан Чиун.

Меч со свистом рассекал воздух, покоряясь Чиуну, чей голос набирал силу и маниакально повышался, обретая древнюю, освещённую веками, пронзительную тональность. Ремо намеревался броситься по ступенькам лестницы наверх, чтобы добраться до одного из солдат с оружием и опуда уже действовать дальше по обстоятельствам, когда заметил, что оружие не было нацелено ни на него, ни на премьера, ни на Чиуна.