Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 3

Я достал спичку и закурил.

— Это будет нетрудно.

— Думаешь, прокурор пришлет лицензию обратно с извинениями?

— Нисколько не удивлюсь.

Пэт ударил по креслу — оно описало полный круг — и уставился на меня.

— У тебя больше нет оружия, и ты не можешь угрожать прокурору.

— Нет. — Я засмеялся. — Я могу с ним договориться: или он присылает мне лицензию с извинениями, или я выжму из него сок.

Он хлопнул ладонями по столу.

— Майк, тебе что-нибудь известно?

— Не больше, чем тебе. Все, что я тебе рассказал, правда. Это легко проверить, результаты тестов поддерживают мои утверждения. Парень совершил самоубийство, и единственное, что я знаю, — где это произошло. Но от этого не легче. Теперь тебе достаточно информации?

— Нет. — Он ухмылялся.

Я взял шляпу. Закрывая дверь, я услышал, как он ударил кулаком по столу и выругался.

Я вышел в сияющую ясность полудня, насвистывая сквозь зубы, хотя у меня были все основания удариться в панику. На углу я взял такси и дал адрес своей конторы. Всю дорогу я думал о Честере Уилере, вернее, о том, что от него осталось. Они говорят — самоубийство. И мой пистолет в его руке… Сейчас я частное лицо — без лицензии, без оружия и без дела. От этих мыслей я окончательно протрезвел.

Таксист остановил машину напротив моей конторы, я расплатился, вошел в дом и нажал кнопку лифта.

Велда читала газету, свернувшись калачиком в моем большом кожаном кресле. Когда я вошел, она уронила газету и взглянула на меня. На ее лице виднелись дорожки от слез, глаза покраснели. Она попыталась что-то сказать, но зарыдала и прикусила губу.

— Ну не надо так, дорогая!

Я бросил пальто на стул и поставил Велду на ноги.

— Майк, что случилось?

Давненько я не видел такой женственной Велды. И такой она мне больше нравилась.

Я погрузил пальцы в ее черные, как ночь, волосы, обнял и нежно сжал ее. Она прижалась головой к моей щеке.

— Не плачь, детка, не все так плохо. Они отобрали у меня лицензию и сделали меня рядовым гражданином. Прокурор наконец-то избавился от меня.

Она откинула назад волосы:

— Несносный мальчишка! Я надеюсь, ты ему врезал?

Я улыбнулся ее солдатскому жаргону.

— Я только сказал ему, кто он такой на самом деле.

— Ты должен был с разить его наповал! — Она положила голову мне на плечо и шмыгнула носом. — Прости, Майк. Мне стыдно, что я так разревелась.

Она высморкалась в мой носовой платок, и я отвел ее к столу.

— Выпей хереса, Велда. Мы с Пэтом уже выпили по случаю упразднения конторы Майка Хаммера. А сейчас давай выпьем за новое предприятие — Общество по предотвращению плохого обращения с детективами, Велда разлила херес по маленьким рюмкам.

— Майк, это вовсе не смешно.

— Я слышу это все утро. Это очень смешно.

Мы выпили херес и налили еще. Я раскурил две сигареты и одну вставил ей в рот.

— Расскажи мне все, — сказала она.

Слезы высохли. Любопытство и ярость светились в ее глазах. Я повторил все, что знаю об этом деле, добавив события в кабинете прокурора.

Когда я закончил, она выругалась неподобающим женщине образом и выбросила сигарету в мусорную корзину.

— К черту государственных чиновников и их мелочные придирки. Чтобы сделать карьеру, они пойдут по трупам. Мне хотелось бы делать дело, а не сидеть здесь и разбирать твою корреспонденцию. Мне очень хочется вывернуть наизнанку этого хорошего мальчика! — Она плюхнулась в кожаное кресло и подобрала под себя ноги.

Я дотронулся до ее ноги и поправил задравшуюся юбку. Ноги некоторых людей служат только для ходьбы — ноги Велды вызывали помрачение разума.

— Разборка корреспонденции закончена, детка.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Я устроюсь в универсальный магазин. А ты?

— Где же твоя природная изобретательность? У тебя всегда было полно идей.

Я налил еще хереса и выпил, поглядывая на нее. Какое-то время она грызла ногти, потом озадаченно взглянула на меня:

— Что ты имеешь в виду, Майк?

Ее зеленая кожаная сумка на длинном ремне лежала на столе. Я приподнял ее, потом разжал пальцы, и она с глухим стоном упала на полированную крышку стола.

— У тебя есть оружие, разрешение на него и удостоверение частного детектива. С этого момента дело принадлежит тебе. А я буду заниматься черновой работой.

На ее губах возникла странная улыбка.

— А тебе это нравится?

— Что именно?

— Черновая работа.

Я слез с края стола и остановился напротив нее. С Велдой я не решался попытать счастья. Я дотянулся до нее и приподнял ее юбку. Она могла быть изумительной фотомоделью.

— Если мне понадобится оружие, я попрошу у тебя, хотя и побаиваюсь пистолета, который ты носишь в сумке как балласт.

Улыбка Велды переместилась в глаза. Я мог только смотреть на нее, врожденная сдержанность моей секретарши действовала на меня лучше всяких слов.

— Босс теперь ты, — сказал я. — Забудем о почте и сосредоточимся на возвращении моей лицензии и пистолета. Я не буду тебе говорить, что делать. Действуй самостоятельно. Я только иногда буду совать нос в практические мероприятия. Главное — Честер Уилер. Он был хорошим парнем, примерным семьянином, ведущим размеренный образ жизни. Все неприятные подробности содержатся в отчете; можешь начать с него. Я буду неподалеку, ты будешь все время натыкаться на мои следы. В ящике стола лежат несколько незаполненных чеков.

Я снова наполнил стакан, одним махом осушил его и даже ощутил некоторое удовольствие. День был просто чудный! Я с трудом улыбнулся, и Велда опять сказала:

— Майк, это не смешно.

Я закурил сигарету и сдвинул шляпу на затылок.

— Честер Уилер был убит одним выстрелом. У меня всегда в магазине шесть патронов, а когда Пэт вынул патроны из магазина, их оказалось всего четыре.

Велда внимательно слушала, зажав кончик языка между зубами. В ней не осталось никакой мягкости. Это была восхитительная женщина с такими линиями, что хотелось обернуться, чтобы еще раз ее увидеть. Сочные губы ее сжались, глаза походили на глаза плотоядного обитателя джунглей.

Я медленно спросил:

— Сможешь ли ты нажать на спусковой крючок — и не раз, если понадобится?

Она стиснула зубы:

— Мне не придется стрелять дважды.

Я прощально махнул рукой, оглянулся на нее через плечо и захлопнул за собой дверь. Она не удосужилась одернуть платье, но я не пытал счастья.

Может быть, настанет день, когда она не будет так неприступна для меня.

Может быть.

Вечерние газеты были заполнены материалами о самоубийстве. Бульварные листки поместили мои фотографии на первой полосе. Репортеры, висевшие у меня на хвосте, когда им нужны были сведения, разделали меня под орех в своих колонках. Только один был сентиментален. Он написал мне эпитафию. В стихах. Прокурор, наверное, смеялся до колик.