Константин Туманов - Трущобы Петербурга

— Это очень просто, — соображала Олимпиада. — Он, понятно, встревожен отсутствием жены и решил найти ее во что бы то ни стало.

— Пожалуй, что это так.

— Да затем у него горячий характер, вспыльчивый, — прибавила от себя Маша. — Он без меня, наверно, раздражен и нервен и за свои поступки ручаться не может, и потому поступить к вам пока не решился.

— Понятно, из уважения к вам, — добавила Кравцова.

В эту минуту горничная принесла газету.

— Что это за безобразие! — воскликнул Павел Михайлович. — Савельич просто неисправим. Присылает газету после того, как сам соблаговолит прочесть. Нет, это просто из рук вон… Кажется, дождется, что я его уволю.

Он, не читая, отложил газету в сторону и вступил в разговор с Кравцовой, слегка упрекнув ее в том, что она напрасно превратила Дементьеву в барыню и что это скорее ей ко вреду, чем в пользу. Кравцова объяснила ему свои намерения и планы насчет будущего.

— У меня денег много, и я совершенно одинока. Вернуться к той жизни, какую я вела до этого времени, — Боже сохрани и помилуй. Довольно с меня… И вот, в конце концов, я решила пожить подальше от города в полном уединении, устроить какой-нибудь приют, что ли, или школу. Для этого нужно найти честных и полезных помощников, которые могли бы быть бескорыстно полезными. Во все время я была окружена подлыми людишками, которые меня только обманывали и обкрадывали… Что было тут делать, я потеряла веру в людей и думала, что честность уже умерла и ее давно похоронили. Но, поселившись в вашем доме, я поняла, что честные люди еще существуют. Появился цветок «Иван-да-Марья». Да, Маня, ты еще не знаешь, что я приблизила тебя к себе не без испытаний.

Не слушая этих разговоров, Дементьева взяла газету и начала читать. При обращении к ней Олимпиады она подняла на нее свои большие красивые глаза.

— О каких испытаниях ты говоришь? — спросила она.

— О таких, о которых ты с мужем и посейчас не подозреваешь. Вы представить себе не можете, какие я над ними шутки проделывала! — обратилась она к хозяину. — Такие, на которые человек идеальной честности мог бы соблазниться. И вот, после всего того, что я над ними проделала, я решилась оказать им полное доверие и приблизить их к себе.

— Постойте, что это такое, посмотрите, — прервала ее Маша. — Кровавое преступление… Убийство скупого богача.

— Это у нас сплошь и рядом, — махнул рукою Павел Михайлович. — Я даже давно перестал читать об этом.

— Но, позвольте, тут попадаются фамилии моего мужа и Телегина!..

— Неужели? — воскликнули все хором и потянулись к газете.

— Вот, посмотрите!

И Марья указала дрожащей рукой на то место, где были упомянуты эти фамилии.

— Позвольте, я прочту, — предложил Павел Михайлович.

В газете описывались подробности убийства злополучного Корнева. Между прочим, там было напечатано следующее:

Во время следствия и составления протокола бывший там крестьянин Иван Дементьев поднял с полу блестящий предмет. Это был массивный серебряный портсигар с вензелевым изображением букв Ир. Т.

— Я знаю, это имя, отчество и фамилия Телегина. Я тоже хорошо знаю этот портсигар! — воскликнула Кравцова.

— Так оно и есть, — подхватила Маня.

— Так уж нет никакого сомнения, что это наш Иван, — сказал Павел Михайлович. — Вот тут даже сказано: «…при этом Дементьев заявил, что, состоя дворником на Большой Морской в доме Бухтоярова, он видел этот портсигар у некоего проживавшего в этом доме Телегина, который потчевал его папиросами. После этого он заявил, что должен был выселить этого Телегина и других живущих с ним сожителей ввиду подозрительного их поведения».

— Теперь нечего и сомневаться, что убийца — сам Телегин, — сказала Кравцова. — Потому что, как мне известно, он носил этот портсигар в наружном боковом кармане, и вполне ясно, что когда он совершал свое гнусное злодеяние, тот вывалился.

— Но тут не объяснено, как очутился там Иван, да еще и то удивительно, что не только был там, но далее присутствовал на следствии, куда, как нам известно, посторонние люди не допускаются.

— Это правда удивительно, — пожала плечами Кравцова. — Как бы то ни было, это меня, как полицейского агента, больше интересует, и я, пожалуй, с сегодняшнего же дня приму участие в поисках этих убийц.

— А мне можно принять участие в этом деле? — спросила Маша.

— Пожалуй, и ты тут будешь необходима. Теперь мы, как гончие собаки, напали на след, и они от нас не вывернутся!

КРАСИВАЯ КАРТИНА! БОЛЬШАЯ комната с когда-то белыми, но в данное время сильно прокопченными потолком и стенами. Она освещена двумя висящими у потолка керосиновыми лампами. Третья стоит на выручке содержателя чайного заведения без крепких напитков.

Несмотря на это объявление на вывеске, что крепких напитков в этой чайной не существует, и несмотря на то, что был воскресный день, когда по обыкновению все трактиры, торгующие водкой, и кабаки запирались также, что было еще рано — около семи часов утра, все посетители этого симпатичного заведения были почти поголовно пьяны! Все посетители трактира состояли из такого сорта людей, которых называют подонками или отребьями человеческого общества, живущего собственною жизнью. Большая часть их состояла из людей, дошедших до подобного состояния с течениями неблагоприятных обстоятельств, слабовольных, павших в борьбе под натиском злого рока. Они и в настоящее время не брезгуют таким средством добывать себе на пропитание, как воровство, и предпочитают жить милостыней. Там были и мелкие воришки, и крупные воры, предпочитавшие это опасное ремесло обыкновенному честному труду, и недалеко от них ушедшие люди, погибшие благодаря только клочку бумаги, называемому паспортом. Стоит только потерять этот клочок, и несчастный труженик, не успевший вовремя заменить эту бумажку другой, гибнет. Его арестуют, содержат в частях или тюрьмах среди настоящих бродяг, воров и беглых каторжников и затем судят и отправляют в ссылку, в места не столь отдаленные.

Легче убить или ограбить человека, чем потерять эту злосчастную бумажку. При первом случае его судят правильным судом, с присяжными и защитниками, и человек может быть оправдан, потому что тут разбирается вся подноготная его прошлой жизни и взвешивается каждый его поступок. А в последнем — просто пожалуйте! Без всякого суда, не разбирая, хороший ли он человек или худой, это безразлично, он уже погиб.

А чего было бы проще: потерял он этот важный документ и при бедности не может в скором времени приобрести другой, дать ему новый и затем высчитать с него что следует, хоть понемногу. Были еще такие несчастные, которые не принадлежали ни к ворам, ни к бродягам и не просили милостыни. Это просто страдающие от лихой болезни, которая называется «хроническая безработица». Мучается человек без работы, ищет ее и не находит, проходят так недели, месяцы, приходится распродать свои пожитки, чтобы поддержать свое существование, затем лишается всего: угла, одежды, и в конце концов оседает на дно нашей общественной жизни.