Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Я знаю, – кивнул Джереми, – что вы собираетесь сказать.

– Я так и думал. Сначала меня немного смутил запах. У меня острый нюх, очень полезный для моей работы, и я учуял что-то необычное в аромате древности, если так можно выразиться. Легкий аромат столярного клея и краски – запах другой профессии, возможно, въевшийся кому-то в руки.

Джереми сжал пальцы. На ногтях оставались каемки, как у Тревора – но только не от бархатных ворсинок.

– Так что сегодня утром я взял лупу и занялся перчаткой всерьез. Вывернул ее наизнанку. Кощунство, скажете вы. Я понял, что перчатка, несомненно, очень старая и когда-то подвергалась починке, и украшена заново. А потом, с изнанки тыльной стороны, где вся вышивка… смотрите, я покажу.

Он вывернул манжету перчатки.

– Вам видно? Прихвачен стежком накрепко и очень ловко. Один волос, человеческий и – несомненно – рыжий.

Аллейн помолчал.

– Эта копия куда лучше, чем реквизитные перчатки – а они очень хороши. Прекрасная работа. – Он посмотрел на Джереми. – Зачем вы это сделали?

Джереми сидел молча, глядя на сцепленные пальцы и чуть покачивая морковной шевелюрой. Аллейн заметил, что два волоска упали на плечи замшевой куртки.

– Я клянусь, это никак не связано ни с Джоббинсом, ни с мальчиком.

– Давайте посмотрим.

– Пожалуйста, можно позвать Перри?

Аллейн подумал и кивнул Фоксу, который вышел за дверь.

– Пусть лучше услышит сейчас, – сказал Джереми.

Вошел Перегрин и подошел к Джереми.

– В чем дело? – спросил он.

– Наверное, я сделаю заявление. И хочу, чтобы ты слышал.

– Ради бога, Джер, не глупи. Заявление? О чем? – Он увидел на столе смятую перчатку, а рядом две перчатки из реквизита – там, где оставил их Аллейн. – Что такое? Кто издевался над перчаткой Хемнета?

– Никто, – пожал плечами Джереми. – Это не перчатка Хемнета, это чертовски качественная подделка. Я изготовил ее и сам должен был понимать… – Наступило молчание.

– Ты дурак, Джер, – медленно произнес Перегрин. – Слов нет, какой дурак.

– Вы хотите нам что-то рассказать, мистер Джонс?

– Да. Все.

– Инспектор Фокс будет записывать, и вас попросят затем подписать показания. Если в ходе рассказа я замечу, что вы собираетесь обвинить себя в деянии, заслуживающем ареста, я предупрежу вас.

– Понятно. – Джереми посмотрел на Перегрина. – Все нормально, я не буду себя обвинять. И ради бога, не ешь меня глазами. Иди, сядь где-нибудь. И слушай.

Перегрин присел на край собственного стола.

– Все началось, – заговорил Джереми, – когда я ездил в музей Виктории и Альберта, делал эскизы перчатки для реквизита. Эмили Данн иногда помогает мне в магазине, и она накопала целую кучу старых материалов, скопившихся у нас, чтобы посмотреть, что может пригодиться. Там мы нашли вот эту пару, а еще старые шелка с вышивкой, золотую нить и поддельную ювелирку, которая пошла на реквизит. А еще обнаружилась вот эта перчатка. Она настоящая, из тех времен – разница с оригиналом не больше пятидесяти лет. На маленькую женскую руку. Был манжет и бахрома, только вышивка совсем другая. Я… я, наверное, влюбился в настоящую перчатку без памяти. И пока я работал над реквизитом, не прекращались разговоры о том, что Кондусис продаст перчатку частному коллекционеру в Америку.

У меня пунктик насчет исторических реликвий, которые покидают родные места. Я бы вернул коллекцию греческих скульптур Элджина в Парфенон хоть завтра, если бы мог. Сначала я делал копию просто ради нее самой. Я думал, что смогу подшутить над Перегрином, когда перчатка будет готова, или даже подсунуть ее экспертам из музея Виктории и Альберта. Мне удавалось находить нужные шелка, золотые и серебряные нити. Я создавал совершенную копию под самым твоим выдающимся носом, Перри. Сколько раз ты мог поймать меня за руку! Только у меня и мысли не возникало о подмене.

– Что же все-таки вы собирались с ней делать в итоге? Кроме как подшутить? – спросил Аллейн.

Джереми отчаянно покраснел.

– Я думал подарить ее Дестини Мид.

Перегрин простонал.

– А что заставило вас передумать?

– Вы и сами, полагаю, догадались. Все случилось в то утро, когда оригинал привезли сюда и попросили меня его разместить. Свою копию я принес с собой. Думал – смогу провернуть шутливый эксперимент. Улучив момент, я произвел подмену. Причем без малейшего труда, никто не заметил, даже вы. Я собирался выложить перчатку и, если никто не заметит фальшивку, достать из кармана оригинал, изобразить «ха-ха, фокус-покус-абрикокус», поменять перчатки и вручить копию Дестини. Представлял себе забавную картину: вы, и эксперт, и все вокруг восхищаются и восторгаются, фотографы суетятся, Маркус в хорошем настроении… Понимаете?

Перегрин кивнул.

– Очень затейливо и изобретательно. Тебе надо войти в долю с Гарри Гроувом.

– Ну а потом я услышал разговоры по поводу того, хорош ли сейф, а вы, мистер Аллейн, сказали Уинти про замок и ненадежную комбинацию. И я подумал: ужасно, мы сами напрашиваемся на неприятности. Повторится история с «Герцогом» Гойи, только теперь мы потеряем сокровища навсегда. Я не сомневался, что Уинти и не почешется менять комбинацию. И тогда по какому-то наитию… или наваждению… я решил никому не говорить о подделке. Оставить ее выставленной в театре, а о настоящей перчатке позаботиться самому. Она в хранилище, очень аккуратно упакованная. Честное слово, я намеревался заменить ее, как только будет принято решение о выемке экспонатов. Я знал, что опять буду сам этим заниматься и смогу запросто проделать тот же фокус и вернуть настоящую перчатку. И тут… тут это кошмарное происшествие.

– Теперь я понимаю, – пробормотал Перегрин, – почему ты так странно вел себя в пятницу.

– Видимо, да. В пятницу, – пояснил Джереми Аллейну, – Перегрин сообщил мне, что Кондусис договорился или почти договорился с частным коллекционером из США.

Джереми встал и задумчиво зашагал по офису. Аллейн уперся подбородком в ладонь, Фокс наблюдал поверх очков, а Перегрин пригладил рукой волосы.

– Ты точно выжил из ума, – сказал он.

– Говори, что хочешь. И не надо объяснять мне, что я сделал. Я, можно сказать, украл перчатку.

– Можно сказать? – переспросил Аллейн. – А по-другому и не скажешь. Именно украли! Насколько я понял, вы решили оставить настоящую перчатку у себя, а коллекционер пусть потратит состояние на подделку.

Джереми всплеснул руками.

– Я не знаю! Я ничего не решил.

– Вы не знаете, что хотели делать с перчаткой юного Хемнета Шекспира?

– Именно. Если бы не случился этот ужас с Джоббинсом и мальчиком, а мне пришлось решать… Понятия не имею, что я сделал бы. Наверное, принес бы перчатку Хемнета с собой. Но вот вернул бы ее на место? Надеюсь. Но… просто не знаю.